Ачех (народ)

Ачех

Самоназвание	Aceh
Численность и ареал
Всего: 3 млн. Индонезия Индонезия Малайзия Малайзия
Язык	Ачехский, индонезийский
Религия	Ислам
Этнические группы	Низовые ачех, горные ачех

Ачех (аче, ачесцы, ачехцы, ачины) — австронезийский народ в Индонезии. Живут на севере о. Суматра и соседних о-вах Вех и Брёэх (в основном в провинции Ачех с центром в г. Банда-Ачех). Числ. 3 млн чел. (1999, оценка). Живут также в Малайзии (10 тыс. чел.). Разделяются на группы низовых (оранг-барох) и горных (оранг-гудонг) ачех. Язык ачехский малайско-чамской ветви западнозондской зоны австронезийских языков, диалекты: банда, барух, буэнг, даджа, пасе, пидие, тунонг. Письменность на основе латинского и арабского алфавита. Распространён также индонезийский язык. Верующие — мусульмане-сунниты.

В формировании ачех, возможно, участвовало население прилегающих к Суматре р-нов Юго-Восточной Азии. Положение у входа в Малаккский пролив определило раннее вовлечение ачех в междунар. торговлю. В раннее средневековье ачех входили в сферу влияния гос-ва Шривиджайя, после его гибели в 13 в. на побережье возникло неск. городов-государств (Самудра, Пасе, Перлак, Педир и др.), установивших торговые связи с сев.-зап. Индией, откуда в кон. 13 в. стал распространяться ислам (ныне ачех — один из самых исламизированных народов Индонезии). В 15 в. они были объединены султанатом Ачех, захватившим значит. территории на Суматре и Малаккском п-ове и установившим в 16-17 вв. в соперничестве с голл. колонизаторами контроль над торговлей перцем. В состав ачех вошли также рабы-ниасцы, выходцы из народов, участвовавших в международной торговле (малайцев, минангкабау, бугисов, яванцев, индийцев, арабов). Пришедший в упадок в конце 17 в. султанат Ачех был покорён голландцами в результате ачехской войны 1873—1904. В составе Индонезии с 1950-х гг. ачех участвовали в мусульманских сепаратистских движениях, переросших с 1980-х гг. в гражданскую войну. Пережили гуманитарную катастрофу, оказавшись в зоне бедствия во время землетрясения и цунами 26.12.04.

Занимаются в основном пашенным земледелием (заливной рис — на равнинах, суходольный рис, кукуруза — во внутр. горных р-нах) Традиционные ремёсла — кузнечное, гончарное, ткацкое, ювелирное, оружейное; знамениты ачехские короткие кинжалы (ренчонг). Сельская община (гампонг) возглавляется двумя старостами — следящим за соблюдением норм обычного права (кёчик) и контролирующим соблюдение шариата (тюнгку). В горных р-нах сохранились патрилинейные линиджи (кавум), традиц. поселения разбросанной планировки с общинным домом, служащим для проведения ритуалов и общинных собраний, а также для ночлега юношей и гостей (менётах). Жилище свайное каркасно-столбовое, имеет переднюю (мужскую, гостевую) и заднюю (женскую) веранды. Для одежды характерно обязательное для мужчин и женщин ношение под саронгом штанов (луёэ). Ритуальная пища — рис с куркумой. Известно обрезание девочек, на свадьбах устраиваются бои животных (быков, буйволов, баранов, петухов, голубей). Характерны танцы мальчиков (мепулех). Многие ачех живут в городах (большинство нас. гг. Банда-Ачех, Мёлабох, Лхоксёмаве).

Отрывок, характеризующий Ачех (народ)

Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.