Ачкина, Рита Николаевна

Рита Ачкина
Полное имя	Рита Николаевна Ачкина
Гражданство	СССР СССР
Дата рождения	1 февраля 1938(1938-02-01) (86 лет)
Место рождения	Могилёв, Белорусская ССР, СССР
Рост	168 см
Вес	63 кг
Карьера
Клуб	ЦСКА
Статус	завершила карьеру
Медали
Олимпийские игры Бронза Гренобль 1968 эстафета Чемпионаты мира Бронза Осло 1966 5 км Золото Осло 1966 эстафета
Последнее обновление: 15 января 2012
Государственные награды

Рита Николаевна Ачкина (1 февраля 1938, Могилёв, Белорусская ССР, СССР) — советская лыжница, призёрка Олимпийских игр, чемпионка мира. Первая уроженка Белоруссии призёрка зимних Олимпийских игр. Заслуженный мастер спорта СССР (1989).

Биография

На Олимпиаде-1964 в Инсбруке заняла 10-е место в гонке на 5 км.

На Олимпиаде-1968 в Гренобле завоевала бронзу в эстафетной гонке, кроме того была 6-й в гонке на 5 км.

На чемпионате мира-1966 в Осло стала чемпионкой в эстафетной гонке и завоевала бронзу в гонке на 5 км.

В 1965 году стала абсолютной чемпионкой СССР победив в личных гонках на 5 и 10 км и эстафете.

После завершения спортивной карьеры работала учителем физкультуры в начальной школе. В настоящее время проживает в Москве, по состоянию на 2010 год, несмотря на преклонный возраст продолжала работать учителем физкультуры.

В некоторых источниках Ачкину ошибочно именуют Маргаритой, но её имя записанное в её документах это Рита, об этом сама Ачкина говорила в своих интервью.

15 января 75-летняя спортсменка плавала в московском бассейне ЦСКА около полудня, в какой-то момент женщине стало плохо и она начала тонуть. Дежурившие инструкторы помогли вытащить женщину из воды. Ачкина находится в реанимации Городской клинической больницы имени Боткина в тяжелом состоянии.

Ссылки

• [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=CC&competitorid=2071&type=result Рита Ачкина] — статистика на сайте FIS  (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ac/rita-achkina-1.html Рита Ачкина] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Ачкина, Рита Николаевна

Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.