Ашагы-Айлис
Село
|
Ашагы—Айлис (азерб. Aşağı Əylis — Нижний Айлис) — село, в прошлом крупный средневековый город на территории современного Ордубадского района Нахичеванской Автономной Республики на расстоянии 3-3,5 км к западу от Ордубада.
Содержание
География
Город располагался в окружённой с востока и запада скалистыми горами, протянувшейся с севера на юг в долине реки Агулис в среднем её течении, на территории современных сёл Юхары—Айлис (Верхний Агулис) и Ашагы—Айлис (Нижний Агулис). Протяжённость с севера на юг составляла 6-7 км, а с запада на восток — 1-1,5 км.
Этимология
Согласно армянскому приданию в городе одну ночь провел апостол Фаддей, который проснулся со словами «Акн и луйс» (вот и рассвет, буквал. оку свет), позднее село начали называть Агулис[1]. На армянском языке Агулис назывался также Игулис, Югялис, Угюлис, Игалис, Эгалис. По наиболее распространённой версии, топоним «Агулис» («Агулик») восходит к армянскому Айгеок-Лик (арм. Այգեոք լիք) — полный садами.[2].
История
В античные времена территория Агулиса входила в состав гавара Гохтн в разные периоды относившегося к области Сюник Великой Армении или к области Васпуракан. Корюн в V веке в рассказах о путешествиях Месропа Маштоца упоминал о посещении им столицы[3] гавара Гохтн, подразумевая под этим, вероятнее всего, Агулис[2].
В Средние века Агулис был центром письменности и торговым центром, имевшим крупные связи с русскими и западноевропейскими купцами. В X—XIII веках Агулис одновременно с Ани, Карсом и другими армянских городами переживает рассвет.
Под названием Агулис город упоминается с XI века. В 1010 году католикос Саркис называет город «Аргулик», такое же название применяет в XIII веке Степанос Орбелян[2][4][цитата не приведена 3416 дней].
В XVII веке Закария Агулеци называл город «Агулис» и «Акулис». После разрушения Джуги Агулис стал крупным городом, население которого к концу XVII века достигло 10 тыс. человек. Здесь при школе монастыря св. апостола Фомы свое образование получил основатель знаменитого рода художников Овнатанян, видный армянский художник и ашуг Нагаш Овнатан[5]
В середине XVIII века, город Акулис, будучи крупным торговым центром Закавказья, был разорен и разграблен Азад-ханом. В результате чего большое количество армян погибло от голода, а многие армяне вынуждены были покинуть город[6]
К концу XIX века здесь насчитывалось 11 церквей: монастырь Св. Товма, Св. Кристофора, Св. Ованеса, Св. Акопа Айрапетац, Св. Степаноса и др. Выходцами из города также был построен храм Агулецоц в Шуше.
В 1918 году Агулис был разрушен турецкими войсками и оставался некоторое время необитаемым, после чего здесь осели несколько азербайджанских семей[4][цитата не приведена 3416 дней].
Население
Коренное население Акулиса — армяне-зоки, разговаривающие на особом зокском диалекте. По мнению Николая Марра на обособление зоков оказали влияние пришедшие с севера скифы, смешавшиеся с коренным населением в VIII—VII веках до н. э.[2]
В 1829 году в Акулисе было 122 армянских дома и 50 азербайджанских, в 1873 году — 170 армянских и 54 азербайджанских, в 1904 году — 256 домов (2205 жителей) армян и 68 домов (731 жителей) азербайджанцев[4][цитата не приведена 3416 дней].
По переписи населения 1897 года в Нижнем Акулисе жило 649 человек, все армяне. В Верхнем Акулисе, 1325 армян и 639 азербайджанцев[7] (В источнике упомянуты татарами, в XIX — начале XX века в Российской империи азербайджанцы именовались «азербейджанцами»[8], «кавказскими» или «азербайджанскими татарами»).
Население современного Айлиса составляют азербайджанцы, основные занятие населения — сельское хозяйство.
Напишите отзыв о статье "Ашагы-Айлис"
Примечания
- ↑ А.Т. Гханаланьян "Армянские предания" Изд-во АН АрмССР, 1979 страница 131
ГОРОД АГУЛИС Здесь, среди этих каменных труд, спал одну ночь апостол Фаддей. Утром он проснулся со словами: «Акн и луйс» (вот и рассвет, буке, оку свет); позднее они стали названием города Агулис.
- ↑ 1 2 3 4 Аргам Айвазян. Агулис: историко-культурные памятники, «Айастан», Ереван, 1984.
- ↑ Корюн упоминал слово ъростастак, которое по свидетельству Н. Марра и Ачаряна означает «столица гавара или наанга»
- ↑ 1 2 3 Словарь топонимов Армении и прилегающих областей («Հայաստանի և հարակից շրջանների տեղանունների բառարան»). Том 1. 1986 год. (арм.)
- ↑ В.Налбандян, С.Сариньян, С.Агхабабян "Армянская литература" Издательство Высшая школа, 1976. страница 135
Овнатан родился в армянской провинции Ернджак, в торговом городке Шорот, в семье священника. Получив начальное образование у отца, он поступает в школу при монастыре апостола Фомы в Агулисе.
- ↑ А. Л. Сидоров и Б.Д. Греков "Исторические записки" Изд-во Академии наук СССР, 1960 страница 252
Город Акулис, торговый центр Закавказья, был разорен афганцами Азад-хана, и множество- армян вынуждено было эмигрировать в Турцию; много людей погибло от голода
- ↑ Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. «Населенные места Российской империи в 500 и более жителей с указанием всего наличного в них населения и числа жителей преобладающих вероисповеданий, по данным первой всеобщей переписи населения 1897 г.», Санкт-Петербург, 1905, стр. 52
- ↑ [ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%9F%D0%B5%D1%80%D1%81%D1%8B ЭСБЕ/Персы]
Ссылки
- [agulis.narod.ru/ Агулис. Фотоальбом и библиотека.]
Отрывок, характеризующий Ашагы-Айлис
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
