Ашанский, Абель Аарон Ицкович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ашанский, Абель-Аарон Ицкович»)
Перейти к: навигация, поиск
Абель Аарон (Александр Иванович) Ашанский

Надгробие на Преображенском кладбище (Современная нумерация: Участок 2-2 ст. Место 442)
Дата рождения

1825(1825)

Дата смерти

1899(1899)

Место смерти

Санкт-Петербург

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Годы службы

1846 — 1899

Звание

фельдфебель

Часть

Кавалергардский полк

Ашанский (Ошянский) Абель Аарон Ицкович (18251899), фельдфебель, ветеран Кавалергардского Её Величества полка.

В 1846 году взят в рекруты. Начав службу в двадцать один год, Ашанский отказался креститься, однако солдатом стал хорошим. Первые семнадцать лет был печником в военно-рабочей роте, затем его перевели в гвардейский кавалергардский (кавалерийский) полк. Подошёл конец службы (только при Александре II она была сокращена до десяти лет), но возвращаться было уже некуда. Ашанский остался в армии. Служба Ашанского в гвардейском полку — исключительный случай в русской армии, так как обычно евреям, не принявшим христианство, не дозволялось оставаться в строю сверх обязательного срока.

Ашанский имел все награды, какие мог получить в своем звании и высший солдатский чин — фельдфебеля (офицером некрещёный «нижний чин», как правило, стать не мог). В 1890 году ввиду преклонного возраста Ашанского назначили надзирателем за больными, в этой должности он и пребывал до конца жизни. Пятидесятилетний юбилей службы ветерана отметили в 1896 году всем полком, причем в приказе особенно отмечалась преданность Ашанского своим товарищам.

Ашанский пользовался большим авторитетом в еврейской общине Петербурга. С 1894 года за его подписью поступило несколько обращений к властям от имени всех евреев Рождественской части Петербурга. Это были прошения об открытии запрещенной властями в декабре 1893 года молельни в этой части города. Подписывал он эти прошения как старейший житель Песков из евреев.

В своей книге «Пятьдесят лет в строю» бывший царский, а потом советский офицер граф А. А. Игнатьев, служивший в кавалергардском полку к моменту смерти Ашанского, вспоминает, как его удивило, что на похороны простого печника в часть стали съезжаться кареты и даже автомобили с богатыми господами. Гроб с его телом, по уставу несли все бывшие командиры полка, при которых Ашанский служил. Некоторые из них к тому времени занимали высокие посты в армии.

Погребение старого николаевского солдата состоялось на Преображенском кладбище при большом стечении народа. Русско-еврейская пресса воспользовалась случаем, чтобы выразить свой патриотизм.

Напишите отзыв о статье "Ашанский, Абель Аарон Ицкович"



Ссылки

Отрывок, характеризующий Ашанский, Абель Аарон Ицкович

Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.