Ашанти (народ)

Ашанти

Численность и ареал
Всего: 3,3 млн. чел Гана Гана
Язык	чви
Религия	Католицизм, протестантизм, ислам, традиционные верования
Расовый тип	негроиды
Родственные народы	аканы

Аша́нти (ашантийцы; самоназвание — асантефо, асанте — означает «объединяющиеся для войны») — народ группы акан. Живут в центральных районах Ганы (области Ашанти и Бронг-Ахафо). Численность — 3,3 млн чел. (вместе с родственными им народами: денчира, аданси, асение-чифо, васау и др.). Антропологически относятся к негрской расе негроидной (большой) расы. (Шпажников 2007, 76)

Язык

Говорят на языке чви, который относятся к подгруппе ква нигеро-конголезской макросемьи вольта-конголезской группы. В XIX веке христианские миссионеры создали письменность для языка на основе латинской графики (Шпажников 2007, 76).

Религия

Среди ашанти много христиан (католиков и протестантов — англикан, пресвитериан, методистов); есть приверженцы синкретических христианско-африканских церквей и сект. Во второй половине XX века среди ашанти стали появляться общины мусульман-суннитов; ашанти составляют большую часть секты Ахмадийя. Сохраняют культ предков (асаманфо), объектом которого были вожди и старейшины, и культ сил природы (особенно духов рек и др. водоёмов). Имеются пантеон духов (обосом) и представления о сверхъестественном существе Ньяме (небесное божество, демиург, первопредок) и хтоническом божестве Асасе. Широко распространены фетиши-обереги (суиман). Ежегодно в сентябре устраиваются праздник Оджира («очищение»), а через каждые 6 недель — Великий (Большой) Адаэ или Малый Адаэ (поочерёдно), тесно связанные с культом предков и др. традиционными верованиями. Ньяме и Асасе, наряду с мудрым пауком Анансе — постоянные персонажи фольклора и мифов. (Шпажников 2007, 77)

Этническая история

Согласно преданиям (а вся история аканов до XIX в. в значительной степени основана на устной традиции), предки аканов (протоаканы) заняли нынешнюю территорию в XIII—XV вв. По мнению ряда исследователей, протоаканы сформировались в зоне саванн к северу от лесного пояса в междуречье Чёрной Вольты и Комоэ и около 1000—1300 гг. двумя группами мигрировали на юг — в лесную зону. По археологическим данным, наиболее ранние поселения появились здесь около 1200 г. Древнейшим центром аканской цивилизации в лесной зоне считается считается основанный в XV в. город Боно-Мансу, бывший по-видимому крупным торговым центром. Руины Боно-Мансу сохранились в 180 км к северу от Кумаси. В XVI в. в междуречье Пра-Офин-Бирим сложилось потестарно-территориальное образование Аданси, известное и как Акани. Термином «Акани» европейцы часто называли не только Аданси, но и другие аналогичные образования этого района, возникшие в XVI—XVII вв.: Ассин, Денчьира и Инта, фактически отождествляя их с культурно-лингвистическим понятием «акан». (Попов 1982, 14—15)

К XVII в. в лесной зоне сформировалось 3 главных аканских потестарных образования: Денчьира на западе, Акваму на востоке и Ачем в центре. Победа Денчьира над Аданси в начале XVII в. привела в движение массы людей, значительная часть которых переселилась в страну Амансе в районе озера Босомчви. В Амансе находился город Асантемансо, откуда, по преданию, произошли все ашантийцы. Ныне крошечная деревня Асантемансо сохраняет своё значение в качестве религиозного центра. Это самое священное место для ашантийцев. Вторая половина XVII в. была временем миграций, войн, интенсивной коммерческой деятельности различных европейских держав на гвинейском побережье. В результате этого этническая и политическая карты лесной зоны Золотого Берега изменились — аканские народы потеснили эве на восток, гуан — на север, часть аканов ушла на запад (на территорию современного Кот-д’Ивуара, но основная масса переселенцев устремилась на северо-запад в страну Кваман, которая позднее и стала известна как страна Ашанти. Переселенцы из Асантемансо разбили военные отряды жителей Квамана и основали город Кумаси. (Попов 1982, 17)

Конфедерация ашанти была создана в конце XVII — начале XVIII века как военный союз нескольких территориально-потестарных образований (оманов) во главе с правителем Кумаси для борьбы с Денчьира. Конфедерацией управляли верховный вождь (асантехене — отсюда происходит этноним «ашанти»), его соправительница (асантехема, «королева-мать») и совет старейшин, в который входили вожди оманов (оманхене) и военные вожди (асафохене). Термин «асанте» означает «люди, объединившиеся для войны». Это понятие возникло примерно во второй половине XVII в. в связи с организацией военного союза нескольких оманов против Денчьира. Основными компонентами структуры омана являлись позднепервобытные общины (акура), большие семьи (фиефо), матрилинейные роды (абусуа), патрилинейные группировки (нторо) и подразделения военной организации (асафо). Возникло деление на знать, свободных общинников и рабов. (Попов 1982, 18—19)

Практически в течение всего XVIII в. Конфедерация Ашанти боролась с соседями за контроль над торговым и путями на юг, к побережью гвинейского залива (с победой над Денчьира ашантийцы получили права на монопольную торговлю с голландским фортом Эльмина) и север в страны Западного Судана. К началу XIX в. Конфедерация Ашанти превратилась в мощную державу, под контролем которой находились земли, примерно соответствующие территории современной Ганы. (Попов 1982, 20)

В течение всего XIX в. Конфедерация Ашанти боролась за выход к европейским факториям и отстаивала свою независимость в борьбе с англичанами и их союзниками (фанти, га и др. народами побережья) в так называемых англо-ашантийских войнах. Первые 5 войн закончились победой ашанти (1806, 1811, 1814—1815, 1823—1826, и 1863 гг.). Великобритания признала независимость Ашанти. По договору 1831 года была определена граница между Ашанти и английскими колониальными владениями. Во время шестой войны (1873—1874) англичане проникли вглубь страны, столица Ашанти была сожжена и разграблена. Все военные укрепления и дворец асантехене были взорваны, но удержаться в Кумаси англичанам не удалось. Формально ашантийцы сохранили свою независимость. Однако по договору они должны были выплатить Великобритании 50 тыс. унций золота и отказаться от притязаний на Эльмину (поводом к войне послужило нежелание англичан платить ашантийцам за право торговать и иметь поселение в Эльмине, которую они купили у голландцев в 1872 г.) С потерей последнего подконтрольного порта Эльмины в 1872 г. ашантийцы утратили монополию торговли с европейцами во внутренних районах Золотого Берега. Англичанам разрешалась свободная торговля на территории страны, в Кумаси был направлен чиновник, чтобы контролировать соблюдение всех условий договора. (Попов 1982, 25—29)

Поражение в шестой войне фактически ознаменовало конец самостоятельного развития ашантийцев. Конфедерация стала разваливаться, многие оманы объявили о своей независимости от Кумаси, начался период дезинтеграции и упадка. Седьмая, и последняя, англо-ашантийская война в 1895—1896 гг. завершилась полным поражением Ашанти. Страна была объявлена английским протекторатом, а после неудачного восстания в 1900 г. включена в состав колонии Золотой Берег. В 1935 г. англичане формально восстановили государство Ашанти, однако фактически власть в стране оставалась в руках английского губернатора Золотого Берега. После образования независимого государства Гана территория Ашанти по конституции 1957 г. получила статус области. (Попов 1982, 32)

Традиционные занятия

Традиционные занятия — ручное циклично-залежное земледелие (ямс, батат, маниок, Таро, земляной орех, просо, кукуруза, сорго, рис, ананасы, фрукты, бобовые, томаты, овощи, масличная пальма, дерево Кола), животноводство (мелкий рогатый скот, свиньи, птица), золотодобыча. Охота, рыболовство и собирательство имеют вспомогательное значение. Ашанти работают по найму на плантациях какао, лесоразработках, в горнодобывающей промышленности и на промышленных предприятиях в городах. Из ремёсел развиты кузнечное, художественная обработка золота, серебра, бронзы (чеканка, ковка, литьё), гончарное, ткацкое, резьба по дереву. (Былинская 1966, 22—41)

Традиционное жилище

Традиционные дома — четырёхугольные в плане, из деревянных жердей, обмазанных глиной, с земляным полом и двускатной крышей, покрытой пальмовыми листьями, травой или железом и шифером. (Шпажников 2007, 77)

Традиционная одежда

Традиционная одежда — кенте и адинкра (праздничное кенте с тиснёным специальными штампами орнаментом). (Шпажников 2007, 78)

Традиционная пища

Пища в основном растительная (различные каши, похлёбки, варёные и печёные овощи и корнеплоды с острыми приправами и пальмовым маслом), а также мясная и рыбная. (Шпажников 2007, 78)

Социальная организация

Живут большими семейными общинами; брачное поселение — билокальное, практикуется полигиния. Счёт родства — матрилинейный с элементами патрилатеральности. Исходная модель (протосистема) системы терминов родства ашанти относится к ирокезскому типу. Особенностью этой систему у ашанти является генерационный скос типа кроу. Эта система трансформировалась в сторону образования арабской модели родства с постепенным исчезновением особенностей типа кроу. (Попов 1977, 53)

Интересные факты

• «Ашанти» («Ashanti») — британский эскадренный миноносец типа «Трайбл», вступивший в строй в 1938 году. В феврале 1939 года он даже посетил Гану по специальному приглашению вождя племени ашанти.

Литература

• Шпажников Г. А. Ашанти // Народы мира / Глав. ред. Л. М. Минц. М.: Олма Медиа Групп, 2007.
• Былинская Т. Г. Хозяйство народа Ашанти в XIX — начале XX века // Экономическая история Африки. М.: Наука, 1966. С. 22—24.
• Попов В. А. Ашантийцы в XIX в.: опыт этносоциального исследования. М.: Наука, 1982. С. 175.
• Попов В. А. Система терминов родства народов акан // Советская этнография / Вып. 6. М., 1977.

Ссылки

• Ашанти // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.ethnologue.com/14/show_language.asp?code=TWS Язык ашанти] в базе данных Ethnologue  (англ.)
• [cuar.in.ua/cuar/Tribes/Akan/Akan-a.htm Искусство Берега Слоновой Кости. Мириманов В.Б. Искусство тропической Африки]

Отрывок, характеризующий Ашанти (народ)

– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему: