Ашарин, Абдуль-Куддусс

Абду́ль-Кудду́сс Аша́рин
Имя при рождении:	Никола́й Ива́нович Аша́рин
Религия:	ислам
Титул:	муфтий, председатель Духовного управления мусульман Свердловской области («Центральный муфтият»)
Период:	с 2012
Дата рождения:	3 августа 1962(1962-08-03) (61 год)
Место рождения:	Называевск, Омская область, СССР
Страна:	→

Абду́ль-Кудду́сс (Никола́й Ива́нович) Аша́рин (род. 3 августа 1962 года, Называевск, Омская область, СССР) — российский религиозный деятель, муфтий, председатель Духовного управления мусульман Свердловской области («Центральный муфтият»).

Биография

Родился 3 августа 1962 года в г. Называевск Омской области. Был девятым ребёнком в семье.

В 1969—1972 годы учился в средней школе № 78, а затем в 1972—1977 годы в школе № 198 г. Называевска.

В 1980—1982 годы проходил срочную военную службу в войсковой части № 01003 г. Семипалатинске Казахской ССР.

После получения гуманитарного образования на протяжении 12 лет был руководителем одного из учреждений культуры в Свердловской области.

Политическая деятельность

В 1989 году занялся политической деятельностью: работал на различных избирательных компаниях, затем в качестве помощника с генералом А. М. Макашовым, с Т. П. Токаревой (депутатом Свердловского областного Совета народных депутатов, Государственной Думы 1-го созыва, Областной Думы Законодательного Собрания Свердловской области). В настоящее время является помощником председателя Законодательного Собрания Свердловской области Л. В. Бабушкиной на освобождённой основе.

Религиозная деятельность

Был атеистом и в 23 года начал заниматься религиозными поисками. В 2002 году принял ислам, взяв имя Абдуль-Куддусс («Раб Священного»). Этому предшествовал тяжёлый период жизни, преодоление которого искал в православии и в иудаизме, но обрёл в исламе. По собственным словам Ашарина, «Ислам очень понятен и доступен. Благодаря нему я избавился от многих пороков и стал совершенно другим человеком».

Работал в региональном Духовного управления мусульман Свердловской области (в составе Центрального духовного управления мусульман) под началом муфтия Сибагатуллы Сайдуллина, которого поддержал в 2009 году в конфликте с верховным муфтием России, председателем ЦДУМ Т. С. ТаджуддиномК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), оказав помощь в создании самостоятельного Духовное управление мусульман Урала («Уральский муфтият»), и стал заместителем муфтия.

5 апреля 2010 года был избран на должность имам-хатыба местной мусульманской религиозной организации «Изге калимат (Доброе слово)» г. Екатеринбурга. В том же году Духовное управление мусульман Урала («Уральский муфтият») вошло в состав «Российской ассоциации исламского согласия» (Всероссийский муфтият), где Ашарин занял должность заместителем председателя Ревизионной комиссии.

В 2012 году из-за возникшего конфликта с Сайдуллиным Ашарин принимает решение создать свой муфтият — Духовное управление мусульман Свердловской области (Центральный муфтият), объединивший три мусульманские общины: «Изге калимат» (Екатеринбург), «Рамадан» (Пышминский городской район) и «Добрый свет» (Камышлов). 14 апреля 2013 года Духовное управление мусульман Свердловской области (Центральный муфтият) было официально зарегистрировано в Главном управлении Министерства юстиции России по Свердловской области. Эксперты Д. С. Попов и А. Н. Старостин отметили, что «муфтият пользуется поддержкой местных и федеральных властей».

Являясь муфтием и председателем ДУМ Свердловской области («Центральный муфтият») с 2013 года, Ашарин способствовал открытию 5 молельных домов для мусульман в разных городах Свердловской области (Пышма, Верхняя Салда, Тавда, Екатеринбург, Большие Брусяны).

В 2013 году Ашарин отмечал, что возглавляемый им муфтият будет духовно ориентироваться на политику верховного муфтия ЦДУМ Талгата Таджутдина, но в 2015 году он озвучивал намерение присоединиться к Духовному управлению мусульман Российской Федерации (председатель — Р. И. Гайнутдин), однако пока окончательного решения по этому вопросу не принял.

Является противником строительства мечетей по национальному признаку, как и считает, что религия с национальностью «не очень связана. Религия — сама по себе, национальность — сама по себе, я никогда не привязываю одно к другому и не стремлюсь акцентировать на этом внимание. Если ты мусульманин — значит, мусульманин. Если христианин — значит, христианин. У нас свой вероустав, у них — свой. С христианами у меня очень хорошие отношения, я очень уважительно отношусь к православным». Проводит работу по противодействию деятельности ИГИЛ.

Общественная деятельность

В 2014 году проект Центрального муфтията, направленный на гармонизацию этнорелигиозных отношений в Свердловской области, был поддержан грантом Института проблем гражданского общества в рамках программы «Об обеспечении в 2014 году государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества, реализующих социально значимые проекты и проекты в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина» утверждённой Распоряжением Президента Российской Федерации В. В. Путина от «17» января 2014 года № 11-рп и на основании протокола итогового заседания Конкурсной комиссии от «19» июня 2014 года. По итогам проекта были проведены молодёжные конкурсы, научно-практические конференции, семинары, более 260 лекций и бесед гуманитарной и антиэкстремистской направленности, а также выпущены методические пособия для религиозных деятелей и государственных служащих, одним из которых стал выход в 2015 году сборника «„ИГИЛ“ — это не Ислам! (сборник материалов в помощь имамам и государственным служащим)», где Ашарин выступил в качестве ответственного редактора.

Отзывы

Религиовед и исламовед Р. Р. Сулейманов отмечал, что «муфтий Абдуль-Куддус Ашарин является тем русским мусульманином, который не ударился в фанатизм и крайности в мировоззрении и поведении, порой свойственные некоторым неофитам, а стал поборником традиционного ислама, и сегодня активно публично выступает в роли убеждённого противника ИГИЛ, и светские власти Свердловской области именно в нём видят своего партнёра по профилактике религиозного радикализма среди мусульман региона, поддерживая его деятельность в этом направлении».

Литература

• Попов Д. С., Старостин А. Н. Ислам и мусульмане Уральского федерального округа: риски и угрозообразующие факторы (аналитический доклад). — Екатеринбург: РИСИ, 2014. — 88 с.
• Силантьев Р. А. 100 самых известных «русских мусульман». — Екатеринбург: Екатеринбургская епархия, Миссионерский отдел, 2016. — 216 с. — 500 экз.
• Сулейманов Р. Р. [kavkazgeoclub.ru/content/russkie-musulmane-obzor-fenomena Русские мусульмане: классификация групп, проблема радикализма, отношение к ним в России] // «Мусульманский мир». — 2015. — № 4. — С. 7—39. [archive.is/48akf Архивировано] из первоисточника 28 февраля 2016.
• Сулейманов Р. Р. [www.ng.ru/ng_religii/2016-02-03/4_migranty.html Мигранты переводят ислам на русский] // Независимая газета. — 03.02.2016. [archive.is/bHPiC Архивировано] из первоисточника 3 февраля 2016.

Ссылки

• [vk.com/id120442461 Официальная страница Абдуль-Куддусса (Николая Ивановича) Ашарина] в социальной сети «ВКонтакте»

Отрывок, характеризующий Ашарин, Абдуль-Куддусс

Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.