Ашик-Кериб (фильм)
| Ашик-Кериб | |
| აშუღი ქარიბი Ashugi Qaribi | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Композитор |
Джаваншир Кулиев |
| Кинокомпания |
Грузия-фильм. |
| Длительность |
75 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Ашик-Кериб» — художественный фильм (драма), снятый режиссёрами Давидом Абашидзе и Сергеем Параджановым на киностудии Грузия-фильм в 1988 году.
Фильм посвящается светлой памяти Андрея Тарковского.
Содержание
История создания и проката
«Ашик-кериб» стал последним законченным кинофильмом Сергея Параджанова, следующий фильм 1990 года «Исповедь» не был окончен.
Фильм не выпускали в широкий прокат. Параджанов представил его на кинофестивалях в Голландии, Германии (Мюнхенский кинофестиваль) и Венеции. Только после участия в международных кинофестивалях фильму было выдано прокатное удостоверение[1].
В 1988 году в Москву приезжал представитель Каннского кинофестиваля Робер Фавр Л’Брэ. Он хотел взять фильм «Ашик-кериб» в конкурсную программу кинофестиваля, но фильм к тому времени не был готов. Другие два десятка фильмов, которые были отобраны и предложены ему, Робера Фавра Л’Брэ не заинтересовали[2].
Во время первой церемонии вручения «Европейского Оскара» (ноябрь 1988 года, Западный Берлин) фильм «Ашик-кериб» был номинирован по категории Лучший режиссёр и получил специальный приз за лучшее художественное оформление кинокартины.
Когда фильм показывался на 45 Венецианском кинофестивале, то он не был включён в конкурсную программу из-за того, что до этого показывался на Мюнхенском кинофестивале. Жюри Венецианского кинофестиваля обратилось в Американскую киноакадемию с просьбой выдвинуть фильм Параджанова на соискание кинопремии «Оскар»[3].
Сюжет
Фильм снят по мотивам одноимённой сказки Михаила Юрьевича Лермонтова, написанной на основе азербайджанской народной сказки.
Бедняк Ашик-Кериб играет на сазе на свадьбах и других праздниках. Он полюбил Магуль-Мегери — дочь богача. Ашик-Кериб клянётся странствовать семь лет и стать богатым или умереть.
Соперник крадёт одежду Ашик-Кериба. Другие персонажи думают, что Ашик-Кериб утонул. Мать Ашик-кериба от выплаканных слёз теряет зрение. Его соперник всё более настойчиво добивается руки Магуль-Магери.
Бедный музыкант попадает к султану и поёт ему про свою любовь. Султану очень нравится эта песня, и он одаряет Ашик-Кериба золотом. Семь лет он живёт в достатке и почти забыл свою невесту.
После чудесной встречи с таинственным всадником на белом коне Ашик-Кериб получает возможность с помощью волшебного средства исполнить любое желание. Он переносится в своё родное селение, очутившись на свадьбе отнятой у него любимой и человека, виновного в случившихся несчастьях.
В доме богача его поднимают на смех, узнав о том, что Ашик-кериб уверяет своих слушателей, что в мгновенье проделал дальнюю дорогу, занимавшую обычно не один день пути.
Разъярённый жених грозится убить Ашик-Кериба. Тот в доказательство правдивости своих слов просит привести на свадебный пир свою ослепшую мать. Убитую горем женщину, убеждённую в смерти сына, приводят в комнату, где собрались гости. Ашик-кериб проводит по невидящим глазам матери белым платком, и к ней возвращается зрение.
Посрамлённый соперник бежит, а празднующий победу Ашик-Кериб, переодетый в белоснежные одежды, готовится к свадьбе со своей обретённой возлюбленной.
В ролях
- Юрий Мгоян — Ашик-Кериб
- Софико Чиаурели — мать
- Рамаз Чхиквадзе — Али-ага
- Константин Степанков — учитель
- Варвара Двалишвили — сестра
- Вероника Метонидзе
- Давид Абашидзе
- Тамаз Вашакидзе
- Давид Довлатян
- Нодар Дугладзе
- Леван Натрошвили
- Георгий Овакимян
- Вячеслав Степанян
- Зураб Кипшидзе — читает русский текст
Создатели фильма
- Режиссёры: Сергей Параджанов, Давид Абашидзе
- Сценарист: Гия Бадридзе
- Оператор: Альберт Явурян
- Музыка: Джаваншир Кулиев
- Художник: Шота Гоголашвили, Георгий Алекси-Месхишвили, Николай Сандукели
- Звукорежиссёр: Гарри Кунцев
- Исполнение песен: Алим Гасымов
- Хореограф: С. Алексидзе
Призы
- Приз «Феликс-88» (на первой церемонии вручения) — художникам фильма Г. Алекси-Месхишвили, Н. Сандукели, Ш. Гоголашвили.
- Приз «Ника-89» — лучшему игровому фильму, режиссёрам, оператору, художнику по костюмам (С. Параджанову). «Ашик-Кериб» стал одним из двух нерусскоязычных фильмов, которые получили главную награду за «Лучший фильм» на этой кинопремии.
Напишите отзыв о статье "Ашик-Кериб (фильм)"
Примечания
- ↑ [www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=3&e_dept_id=5&e_chrdept_id=2&chr_year=1988&e_chr_id=214 06.12.1988 Фильму «Ашик-Кериб» Сергея Параджанова наконец-то выдают разрешительное удостоверение]
- ↑ [www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=3&e_dept_id=5&e_chrdept_id=2&chr_year=1988&e_chr_id=172 23.05.1988 На 41-м МКФ в Каннах советское кино не представлено в конкурсе полнометражных фильмов]
- ↑ [www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=3&e_dept_id=5&e_chrdept_id=2&chr_year=1988&e_chr_id=187 29.08.1988 «Perestroyka in the USSR» — один из главных сюжетов 45 МКФ в Венеции]
Ссылки
- [www.parajanov.com/ashikkerib.html Ашик-кериб на Paradjanov.com]
- [www.dvdbeaver.com/film/dvdcompare/ashik.htm Обзор DVD (RUSCICO vs. Kino Video)]
- [fandom.rusf.ru/about_fan/kino/ashak_kerib.htm Ашик-Кериб]
| ||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий Ашик-Кериб (фильм)
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
