Аштишат

Аштишат (арм. Աշտիշատ) — город в древней Армении (ныне село Ючетепе-Yücetepe, курд. Дерик, в Мушской провинции Турции), был расположен в Тароне на южном склоне горы Карке, справа от притока Евфрата, священной для армян реке Арацани. Древний языческий храмовый город (название которого происходит от слова йашт — «жертвоприношение»). Этот город упоминается Мовсесом Хоренаци и называется им «местом жертвоприношений». В Аштишате находились важнейшие святилища дохристианской армянской веры: храм бога огня и войны Вахагна, должность верховного жреца которого принадлежала представителям нахарарского рода Вахуни, по мнению Мовсеса Хоренаци, потомкам этого бога. Здесь также находился храм богини Астхик, называемый «покои Ваагна» (Астхик считалась супругой Ваагна), и храм богини-матери Анаит. Согласно свидетельствам авторов, при храмах была также богатая библиотека рукописей.

В ходе христианизации Армении, упомянутые храмы и библиотеки были разрушены, а на их месте Григорий Просветитель построил первую соборную церковь, позже превращенную в монастырь. В 356 г. здесь состоялся Аштишатский собор Армянской Апостольской Церкви. Сам же Аштишат, ранее принадлежавший княжескому и жреческому роду Слкуни, вместе с Тароном стал принадлежать роду Григория Просветителя.

Литература

• Эприкян С. Иллюстрированный географический словарь. Т. I. Венеция, 1903, с. 232;
• Адонц Н. Армения Юстиниана, с. 309—310.

Отрывок, характеризующий Аштишат

– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.