Харакат аш-Шабаб

Харакат аш-Шабаб аль-Муджахидин
Военный флаг
Отделилась от:	Союз исламских судов
Союзники:	Эритрея Эритрея Сомалиленд Сомалиленд
Противники:	Кения Кения Йемен Йемен Ахлу-Сунна валь-Джамаа Галмудуг Галмудуг Джубаленд Джубаленд Сомали Сомали Сул-Санааг-Айн Сул-Санааг-Айн Пунтленд Пунтленд
Участие в конфликтах:	Гражданская война в Сомали Борьба с терроризмом в Йемене

Сюда перенаправляется запрос «Исламский Эмират Сомали». На эту тему нужна отдельная статья.

Харакат аш-Шабаб аль-Муджахидин (Аль-Шабаб, Хизбул Шабааб (араб. حركة الشباب المجاهدين‎ — «Молодёжное движение моджахедов»), Народное Движение Сопротивления в Стране Двух Государств — группа сомалийских исламистов, прежде всего действующих в Сомали. Группа возникла в Сомали на осколках Союза исламских судов (СИС), когда вся власть в Сомали оказалась в руках Временного Федерального правительства и его покровителей, прежде всего вооружённых сил Эфиопии при поддержке США. C 2009 года заняла значительную территорию, c августа 2008 года столицей стал город Кисмайо. В 2012 году после ряда поражений контроллируемая территория несколько уменьшилась, а после падения Кисмайо в конце сентября центр переместился в город Барава， который был оставлен 5 октября 2014 года.

История

Преемник СИС. Организация была основана в 2004 году. Цель — мир и шариат, но сначала джихад, чтобы вести войну против «врагов Ислама» на территории Сомали и за её пределами. Госдепартаментом Соединённых Штатов Америки (и рядом скандинавских стран) обозначается как Иностранная Террористическая организация. Термин Шабааб («молодёжь») характерен в исламском мире для всяких молодёжных групп, и текущее движение не стоит путать с другими так же названными организациями.

18 апреля 2011 года лидеры движения призвали всех мусульман Сомали к борьбе с «так называемыми полуавтономиями — Пунтлендом, Галмудугом, Джубалендом, Юго-Западным Сомали и другими».

6 августа 2011 года Могадишо был полностью освобождён от боевиков. Между тем сами боевики назвали отступление из столицы минимум на 100 километров «тактическим маневром».

4 октября 2011 года в Могадишо прогремел мощный взрыв, погибло более 80 человек: террорист на заминированном автомобиле привел в действие взрывное устройство в правительственном квартале. Среди погибших и раненых — много военных, сотрудников сил безопасности, а также студентов. Международное сообщество резко осудило вылазку террористов. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун назвал её омерзительной. Аш-Шабааб взяла на себя ответственность за взрыв, террористы пообещали, что теракты продолжатся.

13 октября 2011 года в Кении Аш-Шабаабом были похищены две сотрудницы неправительственной организации «Врачи без границ», граждане Испании. Они работали в лагере сомалийских беженцев, где в настоящее время проживают около 500 тысяч человек. В ответ на это «Врачи без границ» частично прекратили свою деятельность в Кении.

16 октября 2011 года армия Кении начала операцию Линда Нчи против Аш-Шабааба. Колонны военной техники пересекли границу с Сомали в воскресенье. Цель рейда, как заявляют власти Кении, вытеснить формирования «Аш-Шабааб» из приграничных районов и предотвратить проникновение боевиков на кенийскую территорию. Исламисты пригрозили отомстить Кении на её территории, если та не выведет свои войска из Сомали. Радикалы объявили «джихад» кенийским военным, которые совместно с силами правительства Сомали проводят операцию по уничтожению боевиков «Аш-Шабааб».

19 октября 2011 года стало известно, что Мари Дедьё — гражданка Франции, похищенная в Кении 1 октября Харакат аш-Шабабом, скончалась. В ответ на это и другие похищения кенийская армия вошла на территорию Сомали. Войска продвинулись к зоне, занимаемой боевиками Харакат аш-Шабаба на юге страны.

10 февраля 2012 года группировка объединилась с Аль-Каидой, о чём объявил её лидер Айман аз-Завахири.

28 сентября 2012 года правительственные войска Кении и Сомали отвоевали город Кисмайо — последний крупный населенный пункт, контролировавшийся Харакат аш-Шабабом, передает Reuters со ссылкой на кенийское телевидение. С таким заявлением 28 сентября выступил представитель кенийских военных Сайрус Огуна (Cyrus Oguna).

В августе 2014 началась Операция «Индийский Океан», организованная проправительственными силами Сомали. 1 сентября американский дрон выпустил снаряд, который убил лидера аш-Шабаба Годане. Это событие было воспринято как большая победа, и в ожидании рассеивания основных сил и раскола группировок, сомалийское правительство объявило 45-дневную амнистию умеренным боевикам аш-Шабаба.

Тем не менее "Аш-Шабаб" нашёл опору среди кенийских мусуьман и сомалийских беженцев в Кении, и смог собрать силы для дальнеёше войны на территории Сомали, а также для увеличения активности в Кении. .

2 апреля 2015 года боевики группировки «Аш-Шабаб» напали на здание университетского колледжа в кенийском городе Гарисса, погибли 147 человек.

По мере отвода эфиопских войск из Сомали в 2016 Аш-Шабаб активизируется и частично возвращает утраченные территории. В октября 2016 года были заняты города Эт-Али, Махас и Хальган провинции Хиран, а также город Тайеглоу провинции Баколь.

Пропаганда

Для эффективной пропаганды, группировка использует различные средства массовой информации, в основном радио. Интернет также является эффективным и недорогим способом для привлечения большей аудитории. Поскольку интернет становится всё более популярным у молодёжи, группировка нередко может вербовать через него новых бойцов, публикуя сообщения на английском, арабском или сомалийском. До изгнания из Могадишо в 2011 году Аль Шабааб контролировал местное телевидение, через которое велась активная пропаганда о добродетельности группировки и проповеди.

Одним из эффективных методов пропаганды является музыка, которая привлекает особое внимание у подростков и детей. Члены группировки пишут музыку в западном стиле, вставляя в неё титры, призывающие к джихаду и вступлению в «повстанческие силы». Согласно данным 2010 года, 8 из 10 солдат повстанческих сил являются несовершеннолетними. В 2014 году группировка Аш-Шабааб объявила кабельный и мобильный интернет вне закона, за исключением специальных интернет-кафе. Провайдеры обязались отключить свои услуги в течение 15 дней под угрозой расправы.

Численность сил и вооружение

Численность с начала была приблизительно 3000 членов СИС, которые ушли в подполье, чтобы подготовить мятеж и вооружённые ячейки в Могадишо и в других местах в Сомали, они проводят нападения на правительство и союзные эфиопские силы.

Экономика

Важной статьёй доходов аш-Шабаба является древесный уголь, который поставляется в арабские страны по морю.

Страны, поддерживающие аш-Шабаб

Эритрея Эритрея

В декабре 2009 года Совет Безопасности ООН наложил санкции на Эритрею за вооружение и финансовую поддержку, оказанную этой страной повстанческим военным отрядам на юге Сомали, в том числе и Аш-Шабаабу. Африканские миротворцы из АМИСОМ также рапортовали о захваченных ими в плен в результате боёв с повстанцами эритрейских солдатах.

Сомалиленд Сомалиленд

Ассоциация международных политических исследований вскоре после президентских выборов 2010 года в Сомалиленде опубликовала несколько докладов, обвиняющих новоизбранного президента Ахмеда Силаньо в тесных связях с исламистскими группами, и предполагающих, что его политическая партия Kulmiye выиграла выборы во многом за счёт поддержки со стороны исламистов, в том числе и Аш-Шабааба.

Ссылки

• [www.kataaib.net Официальный сайт]
• Ryu, A. 2007, [web.archive.org/web/20070216112639/www.voanews.com/english/2007-02-13-voa36.cfm 'Somali government calls for peacekeepers'], Voice of America News, 13 February.
• Walker, R. 2008, [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/7365047.stm 'Meeting Somalia’s Islamist insurgents'], BBC News, 28 April. Retrieved on 8 June 2008. (Interview with Al Shabaab member.)
• Густерин П. В. [arabinform.com/publ/molodezh_ishhet_perspektivy/113-1-0-1172 «Молодёжь» ищет «перспективы»]

Отрывок, характеризующий Харакат аш-Шабаб

– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.