Абу Исхак аш-Шатиби
| Абу Исхак аш-Шатиби | |
| Личная информация | |
|---|---|
Богословская деятельность | |
 Редактирование Викиданных |
Абу́ Исха́к Ибра́хим ибн Му́са аш-Шатиби (араб. أبو اسحاق إبراهيم بن موسى الشاطبي; ?, Гранада — 1388, Гранада) — выдающийся грамматист, хадисовед, комментатор и законовед маликитского мазхаба.
Биография
Его полное имя: Абу Исхак Ибрахим ибн Муса ибн Мухаммад аль-Лахми аш-Шатиби. Дата и место его рождения не известны. Его род относился к известному арабскому племени бану ляхм[ar]. Нисба аш-Шатиби указывает на испанский город Хатива, откуда родом могли быть его предки. Однако тот факт, что его детство и юность прошли в Гранаде и нет никаких указаний на то, что он уезжал оттуда в поисках знаний, позволяет предположить, что он был родом оттуда.
Научное наследие
Аш-Шатиби учился у таких известных ученых своего времени, как Ибн Фаххар ал-Бири, Абу аль-Касим ас-Сабти, Шариф Абу ‘Абдуллах ат-Тилмисани, Абу ‘Абдуллах аль-Макри, Хатиб ибн Марзук, Абу ‘Абдуллах аль-Баланси. В свою очередь его учениками были Абу Йахья ибн ‘Асим, Абу Бакр ибн ‘Асим, Абу аль-‘Аббас, ‘Абдуллах аль-Хуффаз и многие другие[1].
Аш-Шатиби считается признанным авторитетом в арабской грамматике и разных областях мусульманского богословия, включая хадисоведение и право. Его четырёхтомный трактат «Шарх джалил ‘ала хуласа фи-н-нахв» считается одним из важнейших сочинений по вопросам арабской грамматики[2]. В своих трудах по мусульманскому праву аш-Шатиби подчеркивает необходимость увязывать религиозно-правовые положения с духом шариата и выявлять общие закономерности в предписаниях, зафиксированных в Коране и сунне.
Деятельность
В середине ХIV века Гранадский эмират превратился в место сосредоточения мусульман, которые бежали сюда со всей Испании. Однако от былого могущества мусульман остались лишь богатства, сосредоточенные в руках местных феодалов. В обществе распространялись социальные пороки, коррупция. Аш-Шатиби относился к той когорте ученых, которые боролись с этими негативными явлениями и призывали людей к благонравию и добродетелям. Особое внимание он уделял борьбе с «нововведениями» (бида), которые были привнесены в религию, что делало его непопулярным среди современников. В своих сочинениях он не раз указывает на отчуждение, которое испытывал в родном городе[3].
Труды
К числу самых известных сочинений аш-Шатиби относятся[4]:
- Шарх джалил ‘ала хуласа фи-н-нахв (фундаментальное исследование вопросов арабской грамматики).
- Китаб ал-мувафакат фи усул ал-фикх (одно из ранних сочинений о целях шариата, выделяющееся на фоне других трактатов по методологии мусульманского права).
- Китаб ал-и‘тисам (одно из лучших ранних сочинений по проблеме ересей в исламе; автор дает определение ереси и правоверия, излагает причины разногласий между суннитами и последователями других течений).
- Китаб ал-ифадат ва-л-иншадат (сборник коротких рассказов и притч о благонравии и добродетелях).
- Китаб ал-маджалис (комментарий к хадисам о нормах коммерческих взаимоотношений, собранных имамом ал-Бухари в его «Сахихе»)
- Китаб усул ан-нахв (труд по основам грамматики арабского языка).
- Китаб ал-иттифак фи ‘илм ал-иштикак (труд по арабской морфологии).
Примечание
- ↑ İslam Alimleri Ansiklopedisi. Türkiye Gazetesi Yayınları. İstanbul, 1984. Т. 11. С. 43-52
- ↑ Предисловие Мухаммада Абу ал-Аджфана к книге Абу Исхака аш-Шатиби «аль-Ифадат ва-ль-иншадат». Бейрут: Муассаса ар-рисаля, 1983. С. 28
- ↑ Аш-Шатиби. И‘тисам. Египет: ал-Мактаба ат-тиджарийа ал-кубра. Т. 1. С. 9
- ↑ Кахаля, ‘Умар. Му‘джам аль-му’аллифин. Т. 1. С. 118.
Напишите отзыв о статье "Абу Исхак аш-Шатиби"
Ссылки
- Aḥmad Raysūnī [books.google.com/books/about/Imam_Al_Shatibi_s_Theory_of_the_Higher_O.html?id=Zt8I2GwVZs8C&redir_esc=y Imam Al-Shatibi’s Theory of the Higher Objectives and Intents of Islamic Law]
Отрывок, характеризующий Абу Исхак аш-Шатиби
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
