Аэробатическая группа ВВС Израиля

Аэробатическая группа ВВС Израиля
IAF Aerobatic Team
Пилотажная группа в полёте
Существует	1973 год — н.в.
Страна	Израиль
Род войск	ВВС Израиля
Место базирования	авиабаза Хацерим
Цвета	Красный, белый
Самолёты
Пилотажные самолёты	4 — Raytheon T-6 Texan II

Аэробатическая группа Военно-воздушных сил Израиля ведет своё существование с 1973 года. Летает на четырех пилотажных самолётах Raytheon T-6 Texan II. До лета 2010 года команда выступала на модернизированном концерном Israel Aerospace Industries варианте штурмовика Magister, именовавшимся Tzukit («Цукит» рус.(«Дрозд»).

Пилотажная группа как правило выступает на церемонии вручения дипломов выпускникам академии ВВС, а также в день независимости Израиля. Эскадрилья совместно с академией ВВС базируется на авиабазе Хацерим.

Бывший Командующий Военно-воздушными силами Израиля Идо Нехуштан был членом авиагруппы. С 1979 по 1983 год он служил инструктором Школы полётов ВВС и был членом команды.

История

Лётным составом группы являются инструктора летной школы ВВС. Самолетом для пилотирования стал французский Fouga СМ.170 Magister, который уже находился на вооружении ВВС Израиля в качестве легкого штурмовика, а с 1960 года стал выполнять функцию учебно-тренировочного самолета.

Самолеты Fouga неоднократно модернизировались в части электроники и увеличения мощности двигателей. Первый опытный Tzukit взлетел в сентябре 1980 года, а в мае 1981 года передан в ВВС. В процессе эксплуатации самолет подвергался некоторым обновлениям.

В июне 2010 года все 52 учебных самолёта Tzukit сняли с вооружения. С тех пор группа летает на Raytheon T-6 Texan II

Галерея

• Zukit579.jpg
• IAF-Airo.jpg
• IAF Tel Aviv 60 Independence day 02.jpg
• 154 cadet graduation.jpg
• T-6 Texan II IAF Aerobatic group 1.JPG
• T-6 Texan II IAF Aerobatic group 3.jpg

Ссылки

• [www.waronline.org/IDF/Articles/military-courier/military-courier-13.pdf www.waronline.org]

Отрывок, характеризующий Аэробатическая группа ВВС Израиля

– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.