Аэрография

Аэрография — одна из техник изобразительного искусства, использующая аэрограф в качестве инструмента для нанесения жидкого или порошкообразного красителя при помощи сжатого воздуха на какую-либо поверхность. Также может быть использован баллончик с краской.

В связи с широким распространением аэрографии и появлении большого количества различных красок и составов аэрография получила новый толчок развития. Сейчас аэрографию применяют для создания живописных полотен, ретуши фотоснимков, таксидермии, моделизма, росписи текстиля, настенной росписи, боди-арта, росписи ногтей, росписи сувенирной продукции и игрушек, росписи посуды. Часто применяется для нанесения рисунков на автомобили, мотоциклы, другую технику, в полиграфии, в дизайне и т. д. Благодаря тонкому слою краски и возможности плавного распыления её на поверхности возможно достичь превосходных декоративных эффектов, таких, как плавные переходы цвета, объёмность, фотографическая реалистичность получаемого изображения, имитацию грубой фактуры при идеальной гладкости поверхности.

История

Первые аэрографические рисунки найдены в Пещере рук в Рио-Пинтурас, провинция Санта-Крус (Аргентина). Рисунки созданы около 7300 лет д.н. э. Древние художники выдували через полую кость пигмент краски на стену. Не закрытая рукой часть поверхности была окрашена, оставляя образ руки художника. Этой же техникой были сделаны многие другие рисунки с изображением животных и людей, делая живопись, сделанную кистью, более сильной. Для усложнения рисунков путём заполнения большей поверхности и добавления текстур художникам приходилось тратить много времени и сил.

Первый механический аэрограф был изобретен в 1876 году промышленником Фрэнсисом Эдгаром Стэнли. Улучшением аэрографа занимался ювелир Эбнер Пилер. В 1879 году он использовал ручной компрессор и позиционировался как «для живописи акварелью и других художественных целей». Аэрограф был одинарного действия, позволяя регулировать подачу краски только с одновременной регулировкой подачи воздуха. Патент на разработку был продан в 1882 году Либерти Уолкапу, который учил технике аэрографии американского импрессиониста Уилсона Ирвина.

Применение аэрографа нашли в исправлении фотографий. Первая демонстрация была произведена в 1882 году на съезде фотографов в Индианаполисе. До изобретения цветных фотографий за основу брали черно-белую и раскрашивали вручную. В такой работе принимали участие двое: мазила наносил цветовые контуры и прорисовывал отдельные части портрета, такие, как волосы или глаза, а драпировщик занимался прорисовкой фона. До первой половины XX века аэрограф пользовался успехом у растущего числа компаний, занимающихся «цветной фотографией». Вероятно, отсюда появилось в английском языке слово «airbrushed» (в переводе с англ. «Ретушированный»), имеющее также значение как дезинформированный в плане истории или новости.

6 мая 1884 года Уолкап патентует аэрограф двойного действия, у которого имеется возможность регулировать подачу как краски, так и воздуха. Это добавляло больше возможностей при работе. В 1888 году в здании своей компании «Аirbrush Мanufactoring Сompany» по производству аэрографов Уолкап открывает Иллинойскую школу искусств. В школе проводятся занятия по живописи и графике, но основная цель состоит в обучении технике аэрографии. С 1891 года выпускается журнал, посвященный аэрографии «Airbrush journal», с периодичностью один раз в три месяца. В журнале описываются секреты техники и мастерства вместе с рекламой Иллинойской школы искусств. Журнал можно было приобрести за 25 центов или оформить подписку на год.

В 1893 году американский стоматолог Чарльз Бердик внес свои улучшения. Своё увлечение акварелью Бердик хотел упростить устройством, способным наносить несколько слоев краски без изменения цвета нижележащего фона. Академия художеств отказалась принять работы, сделанные его изобретением, как живописные. Тогда он переехал в Англию, где основал фабрику по производству аэрографов «Фаунтин Браш» (с англ. «Автоматическая кисть»). Коллега Бердика отоларинголог Алан де Вилвис изменил устройство, что позволяло распылять не только краску, но и анестезирующие средства, а также духи. Позже усовершенствованием инструмента занимался Дженсом Пааше в Чикаго, США. Его изменение позволяло распылять абразивный порошок для снятия или высветления имеющейся на поверхности краски. Также можно было применять для чистки точных приборов и ювелирных изделий.

Возможность нанесения краски на большие поверхности позволила использовать аэрограф в производстве плакатов, журналов, листовок и календарей. Вторая мировая война и политические события эпохи попадали на массовое производство понятных и доступных живописных образов, перестав быть привилегией только богатых. В 1953 году работы Варгаса и Петти, выполненные аэрографом, были эталоном женской красоты и частью американской мечты, попадая на страницы журнала «Плейбой».

Профессия

Определение названия профессии художника, работающего в технике аэрографии, вызывает споры и дебаты среди художников.

Общероссийский классификатор профессий рабочих, должностей служащих и тарифных разрядов содержит профессии аэрографист и аэрографщик, объединяя их в одну группу Общероссийского классификатора занятий наравне с такими профессиями, как живописец и художник декоративной росписи по металлу. Согласно ОКПДТРР аэрографист выполняет художественные работы оформительского, рекламного и шрифтового характера, включая составление и изготовление трафаретов. А профессия будет называться как художник-аэрографист, так и короткое аэрографист.

Технология

Предназначенная для покраски поверхность специально подготавливается. Для чистых поверхностей может использоваться грунтовка, для уже окрашенных — матирование. Далее наносится сам рисунок по созданному ранее эскизу изображения в один или несколько слоев. При необходимости рисунок покрывается лаком, который придает блеск и защищает краску от внешней среды. Некоторые лаки полимеризуются в печке при невысоких (60—80 °C) температурах и полируются, для выравнивания поверхности.

Аэрограф

Аэрограф одинарного действия:

• Аэрограф внешнего распыления без иглы
• Аэрограф внешнего распыления с иглой
• Аэрограф внутреннего распыления

Аэрограф двойного действия:

• Аэрограф фиксированного действия
• Аэрограф независимого двойного действия

Трафарет

В современном изобразительном искусстве, в том числе и аэрографии, применяются разовые трафареты. То есть трафарет изготавливается один раз, для одной-единственной картины. Последующее его использование не является актуальным по причине нецелесообразности его применения. Многоразовые трафареты используется для конвейерной работы на поток, по технике нанесения цветов напоминая шелкографию. Для изготовления трафаретов могут использоваться: бумага, картон, самоклеящаяся плёнка, специальные виды плёнок, свинцовая фольга с отверстиями для воспроизведения контура рисунка и другие носители.

См. также

• Аэрограф (премия)
• Стайлинг автомобиля
• Граффити

Литература

• Воздушная живопись. Основные методы и приемы. — М.: «ТД Издательство Мир книги», 2006. — 96с.: цв. ил.

Ссылки

• Русскоязычная [airbrushwiki.ru энциклопедия «Аэрография»] на движке MediaWiki
• Русскоязычное сообщество художников аэрографии [www.unrealtech.ru Аэрография для всех]
• Блог аэрографии ([airbrushdoc.com Airbrush] Blog)

Отрывок, характеризующий Аэрография

– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.