Аэроклуб
Аэроклуб — организация, осуществляющая деятельность в сфере авиационного спорта.
Синонимы: Авиационно-спортивный клуб (АСК), Авиационно-технический спортивный клуб (АТСК).
Как правило, аэроклуб имеет в своём составе, помимо зданий и сооружений (учебные классы, мастерские, спортзалы и т. д.), парк спортивных воздушных судов (самолётов, вертолётов, дельтапланов, планёров) и аэродром для выполнения учебно-тренировочных и показательных полётов указанных воздушных судов, проведения парашютных прыжков и т. д. В России большинство спортивных аэродромов являются государственными и находятся в ведении РОСТО.
Основными воздушными судами в российских аэроклубах являются:
- самолёты Ан-2 или вертолёты Ми-8 — для десантирования (выброски парашютистов);
- лёгкие самолёты семейств Як и Су (и самолёты иностранного производства), а также лёгкие вертолёты Ми-2 — для учебно-тренировочных и показательных полётов.
История
- Всероссийский аэроклуб — авиационная воинская часть Русского Императорского военно-воздушного флота.
Учебные авиационные центры
В советский период, помимо аэроклубов, существовали учебные авиационные центры (УАЦ), в которых имелись более совершенные воздушные суда (в частности, учебные реактивные истребители Л-29, Л-39), что позволяло вести более глубокую подготовку пилотов. Однако, в 1990-х большинство УАЦ в России и странах СНГ были реорганизованы в аэроклубы или вообще расформированы.
Список УАЦ СССР по состоянию на конец 1980-х:
- Аткарский (Ми-2)
- Богодуховский
- Бузулукский (Ми-2)
- Витебский
- Волгоградский
- Волчанский
- Воронежский
- Ворошиловградский
- Вяземский (Л-29, Л-39)
- Вязниковский (Ми-2)
- Грозненский (Л-29, МиГ-15)
- Егорьевский (Ми-2)
- Запорожский
- Казанский (Л-29)
- Калужский (МиГ-15УТИ, МиГ-17, Л-29)[1]
- Карагандинский (Л-29)
- Кемеровский
- Кинель-Черкасский (Л-29, МиГ-17)
- Костромской
- Куйбышевский
- Липецкий
- Новосибирский
- Омский (Л-29)
- Рязанский
- Саранский (Л-29, МиГ-15)
- Саратовский (Ан-2, Ми-2)
- Ставропольский
- Сумской
- Челябинский
См. также
Напишите отзыв о статье "Аэроклуб"
Примечания
- ↑ [oreshkovo.ru Калужский учебный авиационный центр ДОСААФ СССР]
Ссылки
- [www.forumavia.ru/forum/0/6/70361523857102859121136718906_1.shtml УАЦы (тема на авиафоруме)]
Отрывок, характеризующий Аэроклуб
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.