Аэтос (эсминец)
«Аэтос» (греч. Αετός — орёл) — греческий эскадренный миноносец одноимённого типа. Принял участие в Балканских войнах, Первой мировой и Второй мировой войнах. Строился, как и три других корабля серии, по заказу Аргентины на верфи Cammell Laird. Аргентинцы нарекли корабль San Luis. В 1912 году все корабли серии были срочно выкуплены Грецией за 148 000 фунтов стерлингов каждый. Греция желала усилить свой военно-морской флот ввиду надвигавшихся Балканских войн. За этой серией эсминцев на греческом флоте закрепилось прозвище «звери» (греч. Θηρία).
Эсминец поднял греческий флаг 19 мая 1912 года, будучи ещё в Англии и с иностранным экипажем на борту. Иностранный экипаж взял на себя перегон эсминца в Алжир, где его и другие корабли серии ожидало мобилизованное судно обеспечения «Иония» (греч. Ιωνία) с греческими экипажами на борту. При входе в Средиземное море «Аэтос» потерпел аварию и оказался неуправляемым ввиду серьёзного механического повреждения. Был взят на буксир одним из «зверей» и отбуксирован в Алжир, после чего в течение 5 недель простоял на ремонте.
В ходе Балканских войн были приобретены только основные боеприпасы (3000 снарядов). Ввиду отсутствия торпед эсминцы серии в этот период числились разведывательными кораблями. Во время Балканских войн командиром корабля был капитан А. Дурутис.
Вместе с эсминцем «Иэракс» 21 октября (3 ноября) 1912 года «Аэтос» освободил остров Псара. Турецкий гарнизон и поселённое здесь после резни 1824 года турецкое население не оказали сопротивление и 4 тысячи турок сдались без боя греческим морякам. Единственный снаряд, который выпустил «Аэтос» для устрашения, расчленил местного муфтия[2].
3 (16) декабря 1912 года «Аэтос» вместе с тремя другими «зверями» принял участие в греческой победе над турецким флотом у Элли. 9 (22) декабря четыре «зверя» и подводная лодка «Дельфин» приняли участие в скоротечном морском бою, перехватив пытавшихся выйти из Дарданелл турецкий крейсер «Меджидие» и четыре турецких эсминца. В ходе этого боя «Дельфин» произвёл торпедную атаку «Меджидие»[3]. «Звери» наряду с четырьмя греческими броненосцами и пятью другими эсминцами приняли участие в последовавшей греческой победе над турецким флотом у Лемноса, после которой турецкий флот не посмел более выйти из проливов[4].
В годы Первой мировой войны эсминец с опозданием был задействован в военных операциях Антанты, по причине первоначального нейтралитета Греции. Все четыре «зверя» были конфискованы союзниками в октябре 1916 года и переданы французам в ноябре, после чего находились в составе французского флота в период с 1917 по 1918 год. В 1918 году корабли были возвращены Греции в плачевном состоянии и понадобилось много усилий экипажей, чтобы привести их в надлежащее состояние для выполнения задач по сопровождению конвоев. Эсминец принял участие в эвакуации греческого населения из России в ходе гражданской войны в России а также в малоазийском походе греческой армии (1919—1922), поддерживая высадку греческой армии в Мраморном море и на малоазийском побережье Эгейского моря.
После войны «Аэтос» прошёл модернизацию, в период 1925—1927. В 1925 году, в Англии, его 4 твердотопливных котла и 1 котёл на мазуте были заменены на 4 котла Yarrow. Одновременно изменился и его силуэт: вместо 5 дымовых труб на корабле были установлены 2.
Эсминец был в числе кораблей греческого флота, сумевших перейти на Ближний Восток после вторжения войск нацистской Германии в Грецию в апреле 1941 года. «Аэтос» продолжил участие в Второй мировой войне совместно с британским Королевским флотом, действуя в составе сил охранения конвоев и в операциях в Индийском океане. В период с декабря 1941 по февраль 1942 года на прошёл модернизацию вооружения на верфи в Калькутте. Выведен из состава греческого флота в 1946 году[1]
Наследники
- «Аэтос II». Вошёл в состав флота в 1951 году.
Напишите отзыв о статье "Аэтос (эсминец)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.hellasarmy.gr/frame.php?id=hn ΙΣΤΟΡΙΑ ΤΩΝ ΕΛΛΗΝΙΚΩΝ ΕΝΟΠΛΩΝ ΔΥΝΑΜΕΩΝ]
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ120
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ130
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ131
Ссылки
- [www.hellenicnavy.gr/aetos12_46.aspΤοΑ/ΤΑετόςD-01 στην επίσημη ιστοσελίδα του Ελληνικού Πολεμικού Ναυτικού]
- [keu-ocr.narod.ru/Nico/aetos.html Пятитрубные эсминцы ]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Аэтос (эсминец)
– Фураж не был доставлен в том количестве…Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
