Огасавара, Аюми

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Аюми Онодэра»)
Перейти к: навигация, поиск
Аюми Огасавара
Личная информация
Пол

женский

Гражданство

Япония Япония

Клуб

Sapporo CC

Дата рождения

25 ноября 1978(1978-11-25) (45 лет)

Место рождения

пос. Токоро, уезд Токоро, округ Абасири, преф. Хоккайдо
(сейчас г. Китами)

Рост

1,56 м

Аюми Огасавара (яп. 小笠原 歩 Огасавара Аюми?, девичья фамилия Онодэра; родилась 25 ноября 1978 года в посёлке Токоро префектуры Хоккайдо) — японская кёрлингистка, вторая в команде Японии на Олимпийских играх 2002 года и четвёртая — в 2006 и 2014 годах[1]. Была знаменосцем сборной Японии на церемонии открытия[2] и церемонии закрытия зимних Олимпийских игр в Сочи[3].



Достижения

Напишите отзыв о статье "Огасавара, Аюми"

Примечания

  1. [www.sochi2014.com/sportsmen-ayumi-ogasawara Ayumi OGASAWARA.]
  2. [www.olympic.org/Documents/Games_Sochi_2014/Flagbearers_Sochi_2014_Opening_Ceremony.pdf Sochi 2014 Opening Ceremony - Flagbearers] (англ.).
  3. [www.olympic.org/Documents/Games_Sochi_2014/Flagbearers_Sochi_2014_Closing_Ceremony.pdf Sochi 2014 Closing Ceremony - Flagbearers] (англ.). Международный олимпийский комитет (23 February 2014).
  4. [results.worldcurling.org/Person.aspx?id=1821 Ayumi Ogasawara.] (англ.)


Это заготовка статьи о кёрлингисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её.
Это заготовка статьи о человеке из Японии. Вы можете помочь проекту, дополнив её.

Отрывок, характеризующий Огасавара, Аюми

Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.