Аюсо, Франсиско Гарсиа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франсиско Гарсиа Аюсо
Francisco García Ayuso
Дата рождения:

1835(1835)

Место рождения:

Мадрид, Испания

Дата смерти:

1897(1897)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франсиско Гарсиа Аюсо (или Айюзо, исп. Francisco García Ayuso; 1835—1897) — известный испанский учёный. Родился в 1835 году в Мадриде, обучался в немецких университетах. Он напечатал два филологических сочинения: «El estudio de la filologia en su velacion con el sanskrit» (Мадрид, 1871) — энциклопедия по языкознанию и «Ensayo critico de gramatica comparada de los idiomas indo-europeos» (Мадрид, 1877—1879) — сравнительный этюд по санскритскому, зендскому, латинскому, греческому, старославянскому, литовскому, чешскому, старонемецкому и армянскому языкам; переводы «Викраморваре», «Калидаты» и «Сакунталы» с прекрасными введениями об индийском театре (Мадрид, 1873 и 1875). Затем он написал ряд отчетов о более замечательных африканских путешествиях: «Viajes de Livingstone al Africa central desde 1840—73» (Мадрид, 1876), «Viajes de Mauch y Baines al Africa del sur» (Мадрид, 1877), «Viajes de Schweinfurth al Africa central» (Мадрид, 1877), «Viajes de Rolfs de Tripoli a Lagos à través del desierto de Sahara» (Мадрид, 1878). Историко-географические этюды о Востоке: «Iran ó del Indo al Tigris» (Мадрид, 1876); и «El Afganistan» (Мадрид, 1879). Кроме того, «Gramatica fraucera» (1878), «Gramatica inqlera» (1882), «Gramatica alemana» (1882).

Умер Франсиско Гарсиа Аюсо в 1897 году[1].

Напишите отзыв о статье "Аюсо, Франсиско Гарсиа"



Примечания

  1. Айюзо // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Аюсо, Франсиско Гарсиа

– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.