Аяуаска

Эта статья — о напитке. О растении см. Банистериопсис каапи.

Аяуа́ска (айауаска, айаваска, аяваска; кечуа ayawaska; МФА [a.ja.ˈwa.ska]; исп. ayahuasca; порт. hoasca; «лиана ду́хов», «лиана мёртвых»; aya — дух, душа; waska — лиана) — напиток-отвар, энтеоген и галлюциноген, традиционно изготовляемый шаманами индейских племён бассейна Амазонки и употребляемый местными жителями для общения с духами (манинкари) в целях получения практических знаний об окружающей природе и достижения организмом человека целительных способностей. Основной компонент этого напитка — лиана Банистериопсис каапи (Banisteriopsis caapi).

Существует синтетический аналог, известный как фармауаска (англ. pharmahuasca), состоящий из соответствующего сочетания ИМАО (ингибитора моноаминоксидазы) и ДМТ (диметилтриптамина).

О напитке

Приготовление

Классический напиток «аяуаска» — это 12-часовой отвар лианы Banisteriopsis caapi. Для придания напитку психоактивных эффектов добавляются листья растений Psychotria viridis (чакруна, кечуа chacruna) или Diplopterys cabrerana (известный как чалипонга, чагропанга кечуа chaliponga, chagropanga) и др. Шаманы могут добавлять в отвар более 20 различных растений, у каждого шамана свой набор. Мапачо (Nicotiana Rustica, махорка) является общей добавкой при изготовлении аяуаски.

Получающийся отвар содержит ингибиторы моноаминоксидазы: алкалоиды гармин и гармалин, а также (если добавлены вышеперечисленные растения, такие как Psychotria viridis, и Diplopterys cabrerana') мощный психоактивный алкалоид N, N-диметилтриптамин (ДМТ). Считается, что гармин и гармалин вызывают эффекты, напоминающие телепатию, поэтому колумбийский врач Гиллермо Фишер Карденас, впервые выделивший действующее вещество лианы (1923), назвал его «телепатин».

В Европе и Северной Америке аналоги аяуаски готовятся с использованием нетрадиционных растений, содержащих те же самые алкалоиды. Например, семена гармалы могут использованы вместо лианы каапи, а богатая ДМТ Mimosa hostilis может быть использована вместо Psychotria viridis. В Австралии растёт несколько растений, пользующихся популярностью у местных жителей. Среди них богатая ДМТ акация. Отвары также изготавливаются без содержания ДМТ. Эффект, возникаемый от ДМТ, в данном случае не может быть качественно повторён в иных условиях. Важная составляющая — шаманские песни, ikaros, как звуковые вибрации — шаман наблюдает за 'путешествием' и, по возможности, корректирует его. Приём настоящей Аяваски без шамана-курандеро может иметь плачевные последствия.

В современной западной культуре можно встретить различные разновидности аяуаски. При этом часто гармала или каапи используется вместе с альтернативными формами молекул ДМТ, такими как псилоцин, или с не содержащими ДМТ галлюциногенами, такими как мескалин. Подобные зелья носят свои особенные прозвища, такие как псилохуаска (англ. psilohuasca), мушруеаска (англ. mush-rue-asca), шрумахуаска (англ. shroom-a-huasca) — для смесей на основе грибов или педрохуаска (англ. pedrohuasca) (от кактуса Сан-Педро, который содержит мескалин).

Использование

Аяуаска используется в религиозных таинствах и традиционно применяется как напиток силы, способствующий очищению и исцелению. В традиции шипибо-конибо видения аяуаски являются мотивами народного промысла — традиционная керамика, вышивка и роспись по ткани.

Аяуаска интенсивно очищает организм от червей и прочих тропических паразитов. Черви убиваются алкалоидами группы гармалы (если, конечно, при приготовлении использовалась она, а не другой источник ИМАО), которые являются хорошим глистогонным средством..

Условия потребления

Аяуаска поднимает самые глубинные слои подсознания, страхи и переживания. Вещества, содержащиеся в аяуаске, являются ингибиторами моноаминоксидазы (MAO). Поэтому они могут быть опасными для здоровья человека при взаимодействии с лекарствами и продуктами, содержащими много тирамина. Для безопасного употребления ИМАО необходимо придерживаться диеты в течение некоторого периода времени до и после приёма отвара аяуаски. Тирамин — обычная аминокислота, в норме метаболизируемая моноаминоксидазой в кишечнике. После приема веществ, ингибирующих действие этого фермента, МАО перестает метаболизировать тирамин, поступающий с пищей. Вследствие этого уровень тирамина в крови повышается. Поскольку тирамин в высоких концентрациях воздействует на гормон адреналин, это состояние может привести к гипертоническому кризу. Во время гипертонического криза давление может подняться выше 180, а частота биения сердца — более 100 ударов в минуту. Люди, пережившие гипертонический криз, рассказывают обычно, что это была самая страшная головная боль за всю их жизнь. Гипертонический криз также может привести к внутренним кровотечениям, инфаркту миокарда, прорыву аневризма и смерти. Однако факты говорят, что алкалоиды гармалы воздействуют только на MAO-A, не влияя на МАО-B, и при соблюдении необходимых ограничений в питании, употребление ингибиторов MAO, в общем, и приём аяуаски, в частности, станут безопасными для здоровья.

В отличие от европейцев, индейцы Амазонки не употребляют лекарств, и их традиционный рацион не содержит опасных продуктов, за исключением бананов, они ничего не знают про диету. Опасность взаимодействия MAO с некоторыми продуктами для них является несущественной. Кроме ограничений в питании, важную роль индейцы отводят духовной подготовке, повышению чувствительности и восприимчивости тела. Выделяют три основные вида диеты: постоянную, диету ученика шамана и диету готовящегося к сеансу. Всем типам свойственны следующие запреты:

• острый перец, считающийся противоположностью аяуаски;
• чеснок или лук — полагают, что они отгоняют духов;
• цитрусовые: лимон, лайм — по поверьям, эти фрукты прерывают магическое действие;
• специи, особенно острые; соль; сахар;
• жирная пища: свинина; иногда красное мясо;
• сыры;
• алкоголь;
• сексуальная активность.

Будет ошибкой рассматривать эти ограничения как полезные для здоровья. Важным фактом является то, что диета должна быть лёгкой и безвкусной. Что касается сексуального воздержания, то индейцы Напо Руна считают, его более важным по отношению к пищевым ограничениям. Диета ученика шамана запрещает также все фрукты, сахар, мясо и рыбу. Диета шамана разрешает есть лишь сырое мясо, а также мясо птиц. Зубастые рыбы находятся под запретом, поскольку считается, что они едят всякий мусор со дна. Диета шамана включает периоды, когда шаману позволяется только пить воду.

Насчёт количества дней диеты считается, что ритуал будет тем успешнее, чем дольше испытуемый постится. Например, ученик шамана племени Напо Руна может находиться на диете пару лет (включая строгое сексуальное воздержание), принимая аяуаску каждый день и находясь при этом в весьма удалённом месте для ограничения чувственных притягательностей физического мира. Индейцы обычно постятся в день церемонии. Часто в период подготовки к церемонии аяуаски испытуемый пьёт Wayusa, амазонский аналог парагвайского чая. Wayusa употребляется перед сном, чтобы сделать сновидения яркими, а также сразу же после пробуждения, чтобы сохранить ясными воспоминания о сне. Употребления его непосредственно перед церемонией делает опыт яснее и чётче. Также Wayusa смягчает муки голода.

Для современного человека подготовительная диета может состоять из варёного риса, картофеля или маниоки, и варёной курицы или рыбы. Эти продукты должны готовиться без соли и специй: пища должна быть безвкусной. Любые контакты с противоположным полом, равно как и мысли о подобного рода контактах исключаются, включая прикосновения к особе противоположного пола, — обязательные условия для достижения испытуемым прозрачности для духов и проявления оздоравливающих эффектов аяуаски.

История проникновения на Запад

Первое письменное упоминание аяуаски можно найти в записях первых миссионеров Южной Америки. Однако известность в Европе аяуаска обрела много позднее. В отчётах этих миссионеров аяуаска зовётся демонической, и Римско-католическая церковь приложила большие усилия, чтобы избавиться от неё. Научные исследования аяуаски датируются XX веком, когда активный химический ингредиент B. caapi был выделен из неё и назван телепатин. Однако позднее была установлена его идентичность с уже выделенным активным элементом Peganum harmala, и поэтому он был переименован в гармалин. Первое ботаническое описание аяуаски было дано этноботаником из Гарварда Ричардом Эваном Шултсом. Прочитав работы Шултса, писатель Уильям Берроуз отправился в 50-х годах XX века в Южную Америку в поисках аяуаски. Он рассчитывал с её помощью избавиться от наркотической зависимости от опиатов (смотрите «Письма Яхе»). Аяуаска стала повсеместно известна после того как братья Маккенна описали свой опыт её употребления в работе «Настоящие галлюцинации». Позднее Деннис описал фармакологию, ботанику и химию аяуаски. Эта работа стала его докторской диссертацией, которую он успешно защитил.

В Бразилии на основе аяуаски возникли религиозные течения, самое знаменитое из которых называется Санто Дайме (англ.). Среди этих течений чаще всего можно встретить мистические учения, близкие шаманизму, а также близкие к христианству учения. Церкви религии Санто Дайме есть во всём мире. Аналогичные религиозные группы на основе аяуаски возникают в Соединённых Штатах и Европе. В 2008 году Правительство Бразилии провело специальное исследование с помощью Института исторического достояния и национального искусства (ИПХАН)и сейчас процесс использования Аяуаски в традиционных церемониях шаманов был признан как национальное достояние Бразилии. Губернатор, из штата Акри (PT) Binho Marques высказал следующее о церемониях Аяуаски: «Это наш моральный фундамент, наш источник знаний. Я сам, во времена сомнений, когда не видел никакой надежды на будущее, обрел с их помощью знание и просветление, и обрел надежду на будущее. Включение этой культуры, мудрости и просвещения в качестве части философии имеет важное значение для нашего народа и мы благодарны за это».

Некоторые примечательные знаменитости, среди которых Стинг, Дэвид Айк, Тори Эймос и Пол Симон (написавший песню «Голоса Духов» про свой опыт приёма аяуаски в лесах Амазонки) публично обсуждали свой опыт работы с аяуаской.

В последнее время стало заметно повышенное внимание СМИ к деятельность церкви UDV (Uniao de Vegetal) в США (UDV (англ.) — религия, построенная вокруг аяуаски). Её последователи заработали дурную славу, поскольку завезли и принимали чай хоаска запрещённый Министерством юстиции США и впоследствии были вызваны на судебный процесс, разрешённый, однако же, в их пользу. Это отразилось на деятельности UDV и Санто Дайме в Европе, власти стран которой проявили интерес к деятельности этих церквей во Франции, Германии, Голландии и Испании.

Первой европейской страной, в которой появилась аяуаска, стали Нидерланды. Санто Дайме, поддерживаемая обширным бразильским населением, способствовала распространению аяуаски по Европе. Начиная с середины 90-х годов XX века в Амстердаме начинает действовать организация Друзья Леса, основанная по инициативе Санто Дайме. Она способствовала распространению и популяризации философии Аяваски в Европе. С этой целью они создали ритуал «Новый Век», основанный на основных принципах ритуалов Амазонки и включающего элементы песен Дайме, музыки в стиле эмбиент и мантры. Деятельность Друзей Леса была прекращена после ряда мер, предпринятых властями Дании против групп, использующих аяуаску в своих ритуалах. В Санто Дайме поняли, что общественная ориентация не в их интересах. В Амстердаме, также как и в некоторых других городах Европы, вы можете найти «лиану мёртвых» и другие растения, используемые при приготовлении «вина духов».

Отношение перуанских властей

Власти Перу считают лиану-аяуаску Banisteriopsis caapi национальным достоянием, признавая изготавливаемый из неё одноимённый напиток источником природных знаний. Церемонии аяуаски, проводимые коренными народами Амазонии являются культурным достоянием нации. Решение правительства Перу, подписанное директором Национального института культуры, Хавьером Угасом Вильякортой, было впервые опубликовано в официальной газете El Peruano в июле 2008 года. Власти открыто заявили о том, что потребление «вина мёртвых» эквивалентно получению знаний из духовного мира. По данным Национального института культуры, ритуал аяуаски представляет собой важную часть традиционной медицины и является одной из основ самобытности народа Амазонии, её использование является необходимым и незаменимым для всех жителей перуанской Амазонии. Правительство Перу подтверждает, что эффекты, вызываемые аяуаской были тщательно исследованы ввиду их сложности и отличаются от тех, которые обычно получают от применения галлюциногенов: растение обладает неоспоримой лекарственной ценностью. Максимальное количество усилий прилагается для защиты «священного ритуала аяуаски» от западного вторжения и попыток привнесения изменений.

Аяуаска в искусстве

Живопись

• Творчество художников Пабло Амаринго (Pablo Amaringo), Робер Веноса (Robert Venosa) и Алекс Грей (Alex Grey) отражает их собственный опыт потребления аяваски.
• Перуанский визионерский художник Луи Белтран (Luis Beltran P.M.) создает картины, вдохновленный опытом аяуаски.

Документальные фильмы

• Визионерское искусство Алекса Грея. Отрывок из фильма Яна Кунена «Other Worlds», 2004.
• В документальном фильме Яна Кунена «Другие миры» (фр. D'autres mondes, 2004) рассказывается о шаманизме и культуре племён Шипибо-Конибо. Описано приготовление и использование аяуаски.
• «Потусторонним вход разрешен» — фильм Андрея Лошака из цикла «Профессия — репортёр»: московский риэлтер, сотрудница Газпрома, хабаровский предприниматель и сибирская супружеская пара, забросив все дела, преодолевают тысячи километров, чтобы оказаться в кущах перуанской сельвы среди индейцев племени шипибо и пройти священные ритуалы аяуаски и кактуса Сан Педро.

Игровые фильмы

• В вестерне Яна Кунена «Блуберри» (2004) описываются переживания и видения после приёма аяуаски.
• Аяуаску подносят Леонардо да Винчи в сериале «Демоны Да Винчи» (2 сезон, 6 серия).
• В 11 серии 2 сезона комедийного сериала «Уилфред» главный герой Элайджа Вуда случайно с помощью обмана принимает этот напиток и в своих видениях перемещается в другой мир.
• В 18-й серии 3 сезона сериала Секретные Материалы археолог пьёт «вино души» для вызова мстительного духа леопарда.
• В 4 серии 1 сезона сериала «Эш против зловещих мертвецов» Эш употребляет напиток аяуаска.
• В фильме «Миллион способов потерять голову» герой Сета Мак Фарлейна пьёт айяуаску.
• В 2 сезоне 4 серии в сериале "Крик " компанию друзей отравляют текилой смешеной с зельем аяуаска.
• В 1 сезоне 4 серии сериала "Путь" аяуаска упоминается как средство, которое члены движения майеристов принимают для того чтобы добраться до своих глубинных страхов.

Беллетристика

• Герой романа Павла Крусанова «Укус ангела» употребляет напиток «аяуаска».
• Повествование книги «Разбитая музыка» певца Стинга начинается с употребления аяуаска.

Музыка

• Пол Симон написал песню «Голоса Духов» про свой опыт приёма аяуаски в лесах Амазонки.
• Второй альбом рэп-группы Gangrene называется «Vodka & Ayahuasca» (2012).
• Аяуаске посвящён первый трек дебютного альбома испанского транс-проекта 1200 Micrograms.

Ссылки

• Эффект воздействия аяуаски и способы приготовления подробно описали в книге Уильяма Берроуза и Аллена Гинзберга «Письма Яхе» (The Yage Letters; 1963).

Отрывок, характеризующий Аяуаска

Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.