Глаголев, Александр Александрович

Александр Александрович Глаголев

Алекса́ндр Алекса́ндрович Глаго́лев (14 февраля 1872, село Покровское, Тульская губерния — 25 ноября 1937, Киев) — протоиерей, священнослужитель Русской православной церкви, богослов.

Образование и магистерская диссертация

Родился в семье священника. Окончил Тульскую духовную семинарию (1894), Киевскую духовную академию (1898) со степенью кандидата богословия. В 1898—1899 — профессорский стипендиат Киевской духовной академии. Магистр богословия (1900; тема диссертации: «Ветхозаветное Библейское учение об Ангелах»). В отзыве профессора А. А. Олесницкого говорилось, что магистерская диссертация Глаголева

представляет собой труд, отличающийся богатством содержания, тщательностью и глубиною исследования всех пунктов ветхозаветной ангеологии, основательным знакомством с библиологическою литературою… и может считаться действительным вкладом в нашу богословскую литературу, не имевшую доселе ни одного серьёзного исследования по ангеологии.

По словам протоиерея Александра Меня,

Глаголев в своей диссертации дал очерк истории ангелологии, а также проанализировал все наименования ангелов в Писании в связи с происхождением терминов сыны Божии, серафимы, херувимы и проч. В работе Глаголева содержится и история библейской демонологии. Автор не мог воспользоваться данными по истории религий Древнего Востока, которырыми располагает современная наука, но высказал ряд ценных соображений, подчас предвосхитив выводы современной библеистики. Раскрытие темы у Глаголева неотделимо от критики спорных гипотез, которые высказывались западными учеными.

Учёный и преподаватель

С 1899 — и.д. доцента Киевской духовной академии по кафедре древнееврейского языка и библейской археологии. С 1900 — доцент Киевской духовной академии. С 1906 — экстраординарный профессор Киевской духовной академии (с 1910 — по 2-й кафедре Священного Писания Ветхого Завета). Пользовался авторитетом среди коллег, которые избрали его в сентябре 1907 ректором академии на первых выборах ректора (ранее ректоры назначались, однако в 1906 правом их избрания были наделены советы академий). Однако Святейший Синод не утвердил этого решения совета академии, утверждая, что возглавлять академию должен представитель монашествующего духовенства.

Знал 18 древних и новых языков (в конце жизни, будучи уже пожилым человеком, изучал итальянский язык). Входил в состав Комиссии по научному изданию славянской Библии, участвовал в издании Православной Богословской энциклопедии, публиковал статьи в церковных журналах. Один из авторов комментариев к «Толковой Библии», выходившей под редакцией А. П. Лопухина и его преемников — для этого издания написал комментарии на 3-ю и 4-ю книги Царств, книги Товита, Притчей, Песни Песней, пророков Наума, Аввакума, Софонии, Аггея и на Соборные Послания.

Священник Александр Глаголев и еврейский вопрос

В 1905 о. Александр Глаголев противодействовал еврейскому погрому в Киеве. Редактор издания «Русский Глобус» (Чикаго) Геннадий Меш так писал в 2002 об этой деятельности о. Александра:

Жестокой осенью 1905 года зуд погромов и убийств снова выплеснул людей на улицы. В разъярённую человеческую массу в полном облачении с крестом и хоругвями в руках вторгается небольшой крестный ход. Возглавляют его настоятели православных храмов Александр Глаголев и Михаил Едлинский. Через Контрактовую площадь и Гостиный ряд крестный ход направляется к еврейским лавчонкам. Они увещевают толпу не заниматься этим злым, нехристианским делом. Кое-кто узнает своих наставников, снимает шапки. Толпа колеблется, редеет, постепенно расходится. И так было не раз.

В 1909 о. Александр опубликовал работу «Ветхий Завет и его непреходящее значение в христианской церкви», в которой резко критиковал попытки антисемитски настроенных авторов дискредитировать Ветхий Завет. Он был привлечён предварительным следствием по «делу Бейлиса» в качестве эксперта по вопросу об употреблении иудеями человеческой крови. В своей экспертизе заявил, что закон Моисея из Ветхого Завета запрещает пролитие человеческой крови и употребление её в пищу. Талмуд и другие документы иудейских раввинов этот закон не отменяют и не смягчают. Таким образом, экспертиза о. Александра была аргументом в пользу противников версии о ритуальном убийстве.

Пастырская деятельность

В 1903 был рукоположен во иерея, с 1914 — протоиерей. Служил в киевском храме Николы Доброго. Священник Сергей Сидоров так вспоминал о своей первой встрече с о. Александром в храме Николы Доброго во время гражданской войны:

В храм вошёл небольшого роста священник с длинными прядями волос, слегка согбенный. Его лицо озарял особый свет. Он как бы ушёл в радость молитвы и мира. Я не разглядел сразу черт его лица, но эта радость тихого мира сразу привлекла меня к нему. Священник подходил к ликам святых и просил у них молитвы. Он, кланяясь ликам, как бы брал у них благословение. Я никогда и ни у кого не видел такого яркого восприятия иного мира, как у него. Мне ясно стало, что в храме всё живо, и образа глянули на меня живыми глазами.

После прихода к власти большевиков продолжал служить в храме Николы Доброго. После его закрытия в 1934 служил в храме Николая Набережного. В первой половине 1920-х годов продолжал неофициально читать лекции студентам академии, после ареста в 1923 ректора академии епископа Василия (Богдашевского) фактически исполнял его обязанности. После окончательного прекращения занятий в академии в 1924 преподавал на богословско-пастырских курсах.

В начале 1930-х был выселен из дома, поселился в маленькой комнатке на площадке деревянной лестницы, которая вела на церковную колокольню. В 1931 был арестован по обвинению в принадлежности к «Истинно-православной церкви», в течение полугода находился в заключении в Лукьяновской тюрьме. Внучка о. Александра, Магдалина Алексеевна Глаголева-Пальян вспоминала, что

к дедушке в церковь стекалось множество народа из разных районов города, а также приезжих из других мест. Своим умом, чистотой сердца, любовью ко всем, дедушка привлекал самых различных людей. Многие потом шли к нему домой, невзирая на тесноту помещения и неудобный подход к жилищу. В основном приходили за утешениями, за духовной и материальной помощью. Старожилы Киева, прихожане храма Св. Николая Доброго, Зинаида Дмитриевна Янковская, Федорова Евгения Климентьевна и др. вспоминали, как он утешал страждущих, молился за больных, поддерживал павших духом.

О. Александр и Михаил Булгаков

О. Александр Глаголев был хорошим знакомым семьи Булгаковых. Отец писателя, профессор Киевской духовной академии Афанасий Иванович Булгаков был старшим коллегой отца Александра по этому учебному заведению и прихожанином храма Николы Доброго. О. Александр в 1913 венчал Михаила Булгакова и его первую супругу Татьяну Николаевну Лаппа.

Священник Александр Глаголев стал прототипом о. Александра из романа «Белая гвардия». Это единственный персонаж романа, выведенный под собственным именем, причём именно как священник храма Николы Доброго. Именно к отцу Александру за утешением в начале романа приходит Алексей Турбин в тяжёлое для него время, после похорон матери. Священник вступает в беседу с Алексеем:

Уныния допускать нельзя, — конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. — Большой грех — уныние… Хотя кажется мне, что испытания будут ещё. Как же, как же, большие испытания, — он говорил все увереннее.

В конце романа к Алексею Турбину приходит больной поэт, бывший богоборец, которого к нему как к врачу направил о. Александр.

Последний арест и гибель

20 октября 1937 был арестован, обвинён в членстве в «фашистской организации церковников». Был вновь заключён в Лукьяновскую тюрьму. По свидетельству другого заключенного, священника Кондрата Кравченко, о. Александр Глаголев допрашивался 18 раз, причём во время ночных допросов его заставляли часами стоять с запрокинутой головой. 25 ноября 1937 скончался в тюрьме, по официальной версии, «от уремии и сердечной недостаточности».

Похоронен в общей могиле на Лукьяновском кладбище, на котором, спустя много лет, родственники поставили ему памятник — крест с аналоем и евангельским текстом «Блаженны изгнании правды ради».

Семья

• Жена — Зинаида Петровна, урождённая Слесаревская, дочь заведующего библиотекой Киевской духовной академии. Скончалась 9 декабря 1936.
• Дети — Алексей (1901—1972; священник, участвовал в спасении евреев в Киеве во время Великой Отечественной войны), Сергей, Варвара.

Мемориальная доска

30 января 2002 к столетию протоиерея Алексея Глаголева на стене Киево-Могилянской академии (ул. Волошская, д. 8/5, корп. 5) установлена мемориальная доска, посвященная священникам Александру и Алексею Глаголевым.

Труды

• [biblia.russportal.ru/index.php?id=exeges.bibleist.aglagolev03 Основные черты ветхозаветного библейского учения об ангелах. (Речь пред защитою диссертации на степень магистра богословия: «Ветхозаветное библейское учение об ангелах. Опыт библейско-богословского изследования»)] («Труды Киевской духовной академии». Киев, 1900. Том 3).
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/332-glagolev-a/16785-glagolev-a-vetkhozavetnoe-biblejskoe-uchenie-ob-angelakh-1900 Ветхозаветное библейское учение об Ангелах: (Опыт библейско-богословского исследования). Киев, 1900.]
• Древнееврейская благотворительность. Киев, 1903.
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/332-glagolev-a/7481-protoierej-glagolev-a-vetkhij-zavet-i-ego-neprekhodyashchee-znachenie-v-khristianskoj-tserkvi-1909 Ветхий Завет и его непреходящее значение в христианской Церкви. Киев, 1909.]
• Левиты и Левиино колено: Реферат, предложенный в заседании церковно-исторического и археологического общества при Киевской Духовной Академии 27 октября 1910 г. Киев, 1912.
• [biblia.russportal.ru/index.php?id=exeges.bibleist.aglagolev01 3акон ужичества или левиратный брак у древних евреев. (Библейско-археологический очерк)] (Киев, 1914).
• [biblia.russportal.ru/index.php?id=exeges.bibleist.aglagolev02 Купина неопалимая. (Очерк библейско-экзегетический и церковно-археологический)] (Киев, 1914).
• Книга Левит: (Библиологический очерк). Киев, 1915.
• Купина Неопалимая. Сборник. Киев, 2002.
  • Проповеди
• [slovo.russportal.ru/index.php?id=alphabet.g.glagolev01_007 Слово в Великий пяток на вечернем богослужении, пред плащаницей. О жизненном единении христианина со Христом Спасителем] («Труды Киевской духовной академии». Киев, 1905. Том 2).
• [slovo.russportal.ru/index.php?id=alphabet.g.glagolev01_012 Слово в день рождения Благочестивейшего Государя Императора Николая Александровича, Самодержца Всероссийскаго, 6 мая 1915 года] («Труды Киевской духовной академии». Киев, 1915. Том 3).
• [slovo.russportal.ru/index.php?id=alphabet.g.glagolev01_014 Слово в день памяти св. Равноапостольной Марии Магдалины и тезоименитства Государыни Императрицы Марии Феодоровны, 22 июля 1907 года. О христианском призвании и служении женщины] («Труды Киевской духовной академии». Киев, 1907. Том 2).
• О любви к Богу: Из Творений святителя Иоанна Златоуста: Проповедь 26 января 1927 г. М., 1996.

Литература

• Православная энциклопедия. Т. 11. М., 2006. С. 534—535.
• Записки священника Сергей Сидорова. М., 1999.

Ссылки

• [glagolev3.narod.ru/ Сайт, посвящённый семье Глаголевых]
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/author.xtmpl?id=1248 Биография]
• [www.krotov.info/history/19/1890_10_2/1872glag.html Биография]
• Глаголева-Пальян М. А. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages.xtmpl?Key=21101&page=0 Воспоминания об Александре Александровиче Глаголеве]
• [www.jewukr.org/observer/jo04_23/p0201_r.html Глаголевы-праведники]
• [www.russian-globe.com/N7/Glagolev.htm Исчезнет меч, а звёзды останутся]
• [www.interesniy.kiev.ua/old/architecture/streets/pokrovska_str/62 Покровская. История одной улицы, или правда в глаголевском контексте]
• Булгаков М. А. [militera.lib.ru/prose/russian/bulgakov1/index.html Белая гвардия]
• [archive.is/20130126165553/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=222&n=66 О деле Бейлиса]
• [onestreet.kiev.ua/ Сайт Музея Одной Улицы, часть экспозиции которого посвящена Александру Глаголеву]

Отрывок, характеризующий Глаголев, Александр Александрович

Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]