Говоров, Александр Алексеевич

Александр Алексеевич Говоров
Дата рождения:	19 августа 1925(1925-08-19)
Место рождения:	Мценск, Орловская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	26 сентября 2003(2003-09-26) (78 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	история
Место работы:	Московский полиграфический институт
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина
Известен как:	прозаик, историк книги

Александр Алексеевич Говоров (19 августа 1925, Мценск — 26 сентября 2003, Москва) — русский писатель, доктор исторических наук.

Биография

Родился в учительской семье.

Участник Великой Отечественной Войны.

В 1948 г. был осуждён по статье 58-10, часть 2; освобождён в 1953 г.

В 1955 г. окончил Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина. Работу учителем по причине судимости по политической статье найти не смог, поэтому пошел в книготорговлю (в 1942г. недолгое время уже работал в букинистических магазинах). Служил в Москниготорге, с 1958 — в Управлении торговли Центросоюза.

В 1958—1964 гг. преподавал в Московском кооперативном институте. С 1964 г. — декан, профессор (1982), заведующий кафедрой Московского полиграфического института.

Дружил с Недовичем Николаем Дмитриевичем.

Воспитал четверых детей: Марию, Алексея, Александра и Елену.

Научная деятельность

Историк книговед. Изучал историю книги, особенно книжной торговли и книгораспространения. Автор и соавтор 15 учебников, в том числе первого в мире учебника для антикваров-букинистов (Букинистическая торговля. — М., 1990).

Избранные труды

• Говоров А. А. Историко-книговедческое исследование строительства социалистической книжной торговли в СССР : Автореф. дис. … д-ра ист. наук. — М., 1980. — 28 с.
• Говоров А. А. История книжной торговли как научная дисциплина: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — М., 1969. — 23 с.
• Говоров А. А. История книжной торговли : Учеб. пособие для книготорг. и кооп. техникумов. — М.: Книга, 1966. — 264 с. — 15 000 экз.
• Говоров А. А., Виноградова Л. Первые книжные магазины Госиздата // Кн. торговля. — 1971. — № 7. — С. 74–75.
• Говоров А. А., Голева О. П., Дорошевич А. В. и др. Букинистическая торговля : Учеб. для вузов. — М.: Изд-во МПИ, 1990. — 233 с. — 23 120 экз. — ISBN 8-7043-0128-2.
• Говоров А. А., Лопатина Т. Первые московские букинисты // В мире книг. — 1973. — № 7. — С. 67–68.

Литературная деятельность

Писать исторические романы мечтал ещё в детстве. Первое стихотворение — «Имя вождя» — опубликовал в газете «Педагогические кадры» 5 января 1946 года. В 1940-х гг. написал две повести: «Книга бытия» и «По ту сторону ночи» (нигде не опубликованы, послужили поводом для ареста). Член Союза писателей с 1975 г. Получил известность, как автор семи исторических романов и повестей, опубликованных в 1960—1990 годы:

• «Алкамен — театральный мальчик», 1962
• «Флореаль», 1968
• «Последние Каролинги», 1972
• «Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса», 1979
• «Санкт-Петербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года», 1985
• «Смирдин и сын», 1991
• «Византийская тьма», 1994

Эти произведения вошли в собрание сочинений:

• Говоров А. А. Собрание сочинений : В 4-х т. — М.: Терра, 1993. — 50 000 экз. — ISBN 5-85255-245-3.

Литература

• Симонов Р. А. Памяти А. А. Говорова. // Книга : Исследования и материалы. Сб. 82. — М.: Терра, 2004. — С. 458–460. — ISBN 5-02-033232-1.

Ссылки

• [www.ncknigaran.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=123%3Agovorov&catid=3&Itemid=25 Говоров Александр Алексеевич]. Научный и издательский центр «Наука». Проверено 26 мая 2012. [www.webcitation.org/6AYAxcvek Архивировано из первоисточника 9 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Говоров, Александр Алексеевич

Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.