Дородницын, Анатолий Алексеевич
Поделись знанием:
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15911 Дородницын, Анатолий Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
(перенаправлено с «А. А. Дородницын»)
| Анатолий Алексеевич Дородницын | |||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||
| Место рождения: |
село Башино, | ||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Научная сфера: |
прикладная математика, геофизика, гидромеханика, аэромеханика | ||||||||||||||||||
| Место работы: | |||||||||||||||||||
| Учёная степень: |
кандидат физико-математических наук (1939) | ||||||||||||||||||
| Учёное звание: | |||||||||||||||||||
| Альма-матер: | |||||||||||||||||||
| Известные ученики: | |||||||||||||||||||
| Награды и премии: |
| ||||||||||||||||||
Анато́лий Алексе́евич Дородни́цын (19 ноября (2 декабря) 1910, с. Башино Каширского уезда Тульской губернии — 7 июня 1994, Москва) — советский математик, геофизик и механик. Академик АН СССР и РАН.
Содержание
Биография
Родился в семье земского врача Алексея Петровича Дородницына, получившего образование в Дерптском университете. Мама — Нина Ивановна Вышемирская — была единственной дочерью священника, окончила Институт благородных девиц.
В 1914 г., вскоре после рождения сына, родители переехали на Украину. Перед революцией и в годы Гражданской войны жил с родителями в селе Новая Басань под Киевом. Школу-семилетку окончил в селе (ныне — город) Березань. В 1925 году семья переехала в Грозный.
- В 1927 году А. А. Дородницын окончил среднюю школу в городе Грозный.
- В 1931 году окончил Грозненский нефтяной институт по специальности «инженер по эксплуатации нефти». После окончания школы я, а через два года и Миша [Миллионщиков], поступили в Грозненский нефтяной техникум (горный факультет). На наше счастье техникум был переименован впоследствии в институт, хотя учебная программа от этого нисколько не изменилась. Зато — мы вышли инженерами, то есть формально получили высшее (!) образование и могли занимать посты, требующие инженерного звания
— Академик из нашей школы/Турбулентность и волновые процессы. Сборник тезисов. М.: ООО «Интуит.ру». 2013 ISBN 978-5-9556-0157-1
- В 1936 году поступает в аспирантуру Главной геофизической обсерватории (Ленинград), где учится до 1938 года.
- В 1939 году А. А. Дородницын защитил диссертацию на степень кандидата физико-математических наук на тему: «Некоторые задачи обтекания неровностей поверхности земли воздушным потоком».
- С 1941 года по 1960 год Анатолий Алексеевич работал в Центральном аэрогидродинамическом институте в должностях старшего инженера, начальника отдела, начальника сектора, заместителя начальника, научного руководителя лаборатории.
- В 1942 году А. А. Дородницын защитил диссертацию на степень доктора технических наук по теме: «Пограничный слой в сжимаемом газе».
- В 1945 — 1955 годах Дородницын работал в МИАН имени В. А. Стеклова старшим научным сотрудником и заведующим отделом.
- В 1947—1994 годах вёл занятия в МФТИ. Также преподавал в ЛГИ и МАИ[1].
- В 1949 году — присвоено учёное звание профессора.
- 23 октября 1953 года, минуя звание члена-корреспондента, избран академиком АН СССР в Отделение физико-математических наук по специальности геофизика.
- Был в числе основателей ВЦАН, в настоящее время — Вычислительный центр имени А. А. Дородницына ФИЦ ИУ РАН. В 1955 году стал первым директором Вычислительного центра.
- В 1955 — 1989 годах Анатолий Алексеевич работает директором ВЦАН.
- В 1956 году вошёл в Первоначальный состав Национального комитета СССР по теоретической и прикладной механике.
- В 1989 — 1994 годах был почётным директором и научным руководителем ВЦАН
- В течение многих лет был главным редактором «Журнала вычислительной математики и математической физики» («ЖВМиМФ»).
Умер 7 июня 1994 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 10)[2].
Направления исследований
Основные научные труды А. А. Дородницына посвящены обыкновенным дифференциальным уравнениям, алгебре, метеорологии, вихревой теории крыла, теории пограничного слоя в сжимаемом газе, сверхзвуковой газовой динамике, численному методу интегральных соотношений, методу малого параметра для уравнений Навье-Стокса. Значительное внимание Анатолий Алексеевич уделял также различным вопросам информатики.
Главные научные результаты
Дородницын получил следующие научные результаты:
- Изучил вопросы асимптотического поведения решений некоторых классов нелинейных дифференциальных уравнений.
- Развил вихревую теорию крыльев сложных форм, предложил методы расчёта осесимметричных сверхзвуковых течений газа.
- Разработал численный метод интегральных соотношений для решений уравнений в частных производных и методы численного решения уравнения Навье—Стокса.
- Дал теоретическое описание воздушных течений над горными хребтами. Построил теорию пограничного слоя в сжимаемом газе.
Организационная и общественная деятельность вне ВЦ
Одновременно с научным руководством ВЦ А. А. Дородницын деятельно занимался разнообразной организационной и общественной деятельностью в области математики и вычислительной техники и вне стен института.
В разные годы он был[3]:
- представителем АН СССР в Комиссии многостороннего сотрудничества социалистических стран по научным вопросам вычислительной техники;
- председателем комиссии по вычислительной технике АН СССР;
- председателем Межведомственной научно-технической комиссии по математическому обеспечению электронных вычислительных машин;
- членом Бюро Национального комитета советских математиков АН СССР;
- членом Научно-методического совета по прикладной математике Министерства высшего и среднего специального образования СССР;
- председателем Научного совета по вычислительной технике и системам управления Государственного комитета по науке и технике при Совете Министров СССР (ГКНТ) и Президиума АН СССР.
А. А. Дородницын был непререкаемым авторитетом не только в советских, но и в мировых научных кругах. Он был одним из основоположников создания Международной федерации по обработке информации (International Federation for Information Processing), образованной в 1960 году под эгидой ЮНЕСКО, в которую вошли 55 стран мира, а в 1968—1971 годах занимал пост президента IFIP.
Однако порой весь авторитет и усилия не приводили к желаемому.
Так, в статье директора ВЦ РАН, академика Ю. Г. Евтушенко с соавторами «50 лет истории вычислительной техники: от „Стрелы“ до кластерных решений» (в сборнике к 50-летию ВЦ РАН) отмечено:
… В конце 1966 г. на заседании ГКНТ и Академии наук СССР при поддержке министра МРП СССР В. Д. Калмыкова, Президента АН СССР М. В. Келдыша принимается историческое решение о копировании серии IBM-360. Против этого решения решительно выступили А. А. Дородницын, С. А. Лебедев и М. К. Сулим. Однако они остались в меньшинстве[4].
Награды и премии
- Герой Социалистического Труда (1970) — за большие заслуги в развитии советской науки и подготовке специалистов в области геофизики и прикладной математики и в связи с 60-летием со дня рождения.
- Ленинская премия (1983) — за разработку и организацию серийного производства и внедрение в народное хозяйство и оборону страны ЕС ЭВМ
- Сталинская премия второй степени (1946) — за научные исследования в области аэродинамики самолёта при больших скоростях полёта, результаты которых изложены в статьях: «Пограничный слой в сжимаемом газе», «Приближённый метод расчёта ламинарного пограничного слоя на крыле», «Ламинарный пограничный слой на теле вращения», «Расчёт коэффициентов сопротивления крыловых профилей с учётом сжимаемости воздуха», «Пограничный слой крылового профиля при больших скоростях» (1942—1944)
- Сталинская премия второй степени (1947) — за разработку проектов новых крыльев скоростных самолётов
- Сталинская премия (1951) — за исследования в области аэродинамики
- премия Совета Министров СССР (1981) — за создание первой очереди системы автоматизированного проектирования сложных изделий машиностроения.
- премия имени Н. М. Крылова АН УССР (1972 — за цикл работ по асимптотическим методам решения уравнения Ван дер Поля и некоторых других классов дифференциальных уравнений;
- премия имени Н. М. Крылова АН УССР (1978) — за цикл работ по численным методам аэродинамики.
- премия имени А. Н. Крылова АН СССР (1977) — за цикл работ по численным методам аэродинамики.
- премия имени В. М. Глушкова АН УССР (1983) — за цикл работ «Разработка машинно-ориентированных методов обработки данных» (1976—1982)* пять орденов Ленина (1956, 1959, 1963, 1970, 1980),
- 5 орденов Ленина (20.04.1956; 26.06.1959; 28.04.1963; 01.12.1970; 01.12.1980)
- орден Октябрьской Революции (17.09.1975)
- орден Трудового Красного Знамени (27.03.1954)
- орден Дружбы народов (20.08.1986)
- орден Красной Звезды (16.09.1945)
- орден «Знак Почёта» (11.07.1943)
- медали
- Серебряная медаль Парижа
- медаль «25 лет научного сотрудничества АН ГДР и АН СССР»
- медаль «Столетие Болгарской академии наук»
- медаль Монгольской академии наук
- памятная медаль имени В. Н. Челомея.
Интересные факты
- А. А. Дородницын никогда не был членом КПСС[5]. Дочь Дородницына Оксана Анатольевна вспоминает:
Отец, будучи директором академического института, не был членом партии. Это удивительно, но факт. В 1949 году, когда в Кремле было принято решение увеличить приток в ВКП(б) людей образованных, отцу предложили написать заявление. Но он ответил, что считает себя пока ещё не готовым и недостойным для вступления, как тогда говорили, «в передовой отряд рабочего класса». И от него отстали. Так он и прожил всю жизнь беспартийным[3].
- В 1940 году руководитель ЦАГИ И. Ф. Петров организовал лётный отряд в составе: М. В. Келдыша, В. П. Ветчинкина, С. А. Христиановича, А. А. Дородницына, И. В. Остославского, Г. П. Свищёва, С. Н. Шишкина и других[6].
- Когда летом 1951 г. был издан приказ о роспуске ФТФ МГУ (Физтеха), Дородницын, зная любовь Сталина к авиации, обратился к своему давнему сослуживцу и другу по ЦАГИ генералу авиации И. Ф. Петрову за помощью. Иван Фёдорович лично обратился к Иосифу Виссарионовичу, был им принят и уговорил сохранить Физтех[7]. С 1952 по 1962 г. И. Ф. Петров — ректор МФТИ.
- Примерно через 10 лет вновь пришлось разбираться с обстановкой на Физтехе — вызванные крайне своеобразными решениями парткома института взаимные трения в коллективе создали неприемлемые для успешного научного и преподавательского труда условия. Последней каплей была забастовка студентов по поводу столовой[8]. По совету и личному представлению А. А. Дородницына на пост ректора МФТИ назначается О. М. Белоцерковский, тогда только кандидат наук, проректором — Кузьмичёв, вовсе не имевший научной степени[9]. Это смелое, но хорошо продуманное решение, позволило восстановить нормальную трудовую обстановку в коллективе, а период последующего ректорства Белоцерковского с 1962 по 1987 г. признан[кем?] одним из самых плодотворных и динамичных периодов развития Физтеха.
- Входил в число четырёх академиков (Прохоров, Скрябин, Тихонов, Дородницын), подписавших письмо «Когда теряют честь и совесть» (Известия, 3 июля 1983), осуждавшее А. Д. Сахарова[10].
Личная жизнь
Жена — Валентина Викторовна
- Дочь Дородницына Оксана Анатольевна (род. 17.01.1942)
- Сын Дородницын Владимир Анатольевич
Основные публикации
- О бесконечно малых зональных колебаниях поверхности раздела Маргулеса для баротропной жидкости // Тр. Главн. геофиз. обсерв. Теор. метеорол. Л.-М., 1936. N 2. Вып. 10. С. 62-72.
- Распределение атмосферного давления по поверхности Земли в стационарной зональной циркуляции атмосферы // Тр. Главн. геофизич. обсерв. Теор. метеорол. Л.-М., 1937. N 5. Вып. 18. С. 26-З6.
- Возмущения воздушного потока, вызванные неровностями на поверхности Земли // Тр. Главн. геофизич. обсерв. Теор. метеорол. Л.-М., 1938. N 6. Вып. 23. С. 3-17.
- Математическая теория общей циркуляции // Метеорол. и гидрол. 1939. N 4. С. 32-41. (Совм. с Б. И. Извековым и М. Е. Швецом.)
- Некоторые задачи обтекания неровностей поверхности Земли воздушным потоком // Тр. Главн. геофизич. обсерв. Теор. метеорол. Л.-М. 1940. N 8. Вып. 31. С. З-41.
- К теории суточного хода температуры в слое перемешивания // Докл. АН СССР. 1941. Т. ЗО. N 5. С. 410—413
- Ламинарный пограничный слой в сжимаемом газе // Докл. АН СССР. 1942. Т. 34. N 8. С. 234—242
- Пограничный слой в сжимаемом газе // Прикл. матем. и механ. 1942. Т. 6. Вып. 6. С. 449—486.
- Расчёт коэффициентов сопротивления крыловых профилей с учётом сжимаемости воздуха // Тр. ЦАГИ. Жуковский, 1944. N 549. 30 с.
- Пограничный слой крылового профиля при больших скоростях // Тр. ЦАГИ. Жуковский, 1944. N 551. 18 с. (Совм. с Л. Г. Лойцянским.)
- Температурные возмущения градиентного ветра // Тр. Центр. ин-та прогнозов. М., 1949. Вып. 011. С. 11-42.
- Вертикальное смещение воздушных масс при прохождении береговой линии // Тр. Центр. ин-та прогнозов. М., 1949. Вып. 015. С. 82-84.
- Влияние рельефа земной поверхности на воздушные течения // Тр. Центр. ин-та прогнозов. М., 1950. Вып. 21. С. 3-25.
- К задаче вычисления собственных чисел и собственных векторов матриц // Докл. АН СССР. 1959. Т. 126. N 6. С. 1170—1171.
- Об одном методе решения уравнений ламинарного пограничного слоя // Ж. прикл. механ. и техн. физ. 1960. N 3. С. 111—118.
- Об одном методе решения уравнений пограничного слоя // Некоторые пробл. матем. и механ. Новосибирск: СО АН СССР, 1961. С. 77-83.
- Проблемы обработки информации // Вестник АН СССР. 1963. N 2. С. 85-87.
- Новые практические применения математических методов // Вестник АН СССР. 1966. N 7. С. 24-29.
- Использование математических методов в геологических исследованиях // Изв. АН СССР. Сер. геол. 1966. N 11. С. 3-8.
- О некоторых подходах к решению стационарных уравнений Навье-Стокса // Ж. вычисл. матем. и матем. физ. 1968. Т. 8. N 2. С. 393—402. (Совм. с Н. А. Меллер.)
- Об одном подходе к формализации классификации // Кибернетика. 1976. N 6. С. 132—140. (Совм. с М. Ф. Каспшицкой и И. В. Сергиенко.)
- Проблемы математического моделирования в описательных науках // Кибернетика. 1983. N 4. С. 6-10.
- Информатика: предмет и задачи // Вестник АН СССР. 1985. N 2. С. 85-89; Природа. 1985. N 2. С. 26-29; Кибернетика. Становление информатики. М.: Наука, 1986. С. 22-28.
- Об одном подходе к решению краевых задач для дифференциальных уравнений (вычислительный эксперимент) // Совр. пробл. прикл. матем. и матем. физ. М.: Ипматем. АН СССР, 1988. С. 31-42.
- Об одном подходе к решению краевых задач для дифференциальных уравнений // Кибернетика. 1988. N 4. С. 13-16.
- Дородницын А.А. [www.ras.ru/publishing/rasherald/rasherald_articleinfo.aspx?articleid=fff426dd-ebba-4175-8f18-a4cc4f764587 Академик из нашей школы: К 80-летию со дня рождения академика М.Д. Миллионщикова] // Вестник РАН. — 1993. — Т. 63, № 1. — С. 44-45.
Напишите отзыв о статье "Дородницын, Анатолий Алексеевич"
Примечания
- ↑ [www.tsagi.ru/rus/about/history/people/dorodnitsyn/ ЦАГИ в лицах. А. А. Дородницын]
- ↑ [www.moscow-tombs.ru/1994/dorodnitsyn_aa.htm Могила А. А. Дородницына на Новодевичьем кладбище]
- ↑ 1 2 Владимир Тучков. [www.supercomputers.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=340:выводящий-за-скобки Выводящий за скобки]// Суперкомпьютеры: TOP-50 от 05.04.2012
- ↑ Евтушенко Ю. Г. , Михайлов Г. М., Копытов М. А., Рогов Ю. П. [www.ccas.ru/jubilee/sbornik.pdf 50 лет истории вычислительной техники: от «Стрелы» до кластерных решений]. // В сб. 50 лет ВЦ РАН: история, люди, достижения. М.: ВЦ РАН, 2005 г. 320 с. ISBN 5-201-09837-1. С. 20.
- ↑ Математический энциклопедический словарь. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1995
- ↑ Петров И. Ф. [trpl7.ru/books/Ivan_Petrov_Aviation_&_vsya_gizn_1992.pdf Авиация и вся жизнь]. М.: Граница, 2014, ISBN 978-5-94691-641-7. С. 69.
- ↑ Петров И. Ф. Авиация и вся жизнь. М.: Граница, 2014. ISBN 978-5-94691-641-7. С. 139
- ↑ [za-nauku.mipt.ru/hardcopies/2002/1593/memories.html Воспоминания старого физтеха. Журнал «За науку». Московский физико-технический институт. Физтех]
- ↑ Белоцерковский О. М. [www.ccas.ru/dorodnicyn-100/paper/memoire.pdf 50 лет вместе] / В сб. «Воспоминания об академике А. А. Дородницыне. К 100-летию со дня рождения». — М.: Изд-во ВЦ РАН, 2010. — С. 33—43.)
- ↑ [www.ihst.ru/projects/sohist/material/press/sakharov/83.htm Текст]
Литература
- Дородницын Анатолий Алексеевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- Академик А. А. Дородницын / авт.-сост. Г. А. Амирьянц. ЦАГИ. М.: Наука, 2013. 431 с. ISBN 978-5-02-038460-6
- Дородницына В. В., Евтушенко Ю. Г., Шевченко В. В. Академик А. А. Дородницын: жизнь как время дерзновенное (к 105-летию со дня рождения). // Под общей ред. д. ф.-м. н. С. Я. Степанова. М.: ВЦ РАН, 2015. 466 с. Формат 60*90 1/8 (210*298 мм). 300 шт. ISBN 978-5-906693-26-6.
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15911 Дородницын, Анатолий Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».
- [www.ccas.ru/personal/aador/Dor1.html Подборка материалов про А. А. Дородницына на сайте ВЦ РАН]
- [www.ccas.ru/dorodnicyn-100/paper/memoire.pdf Воспоминания об академике А.А. Дородницыне. К 100-летию со дня рождения.]
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50381.ln-ru Профиль Анатолия Алексеевича Дородницына] на официальном сайте РАН
- [www.tsagi.ru/rus/about/history/people/dorodnitsyn/ ЦАГИ в лицах. А. А. Дородницын]
- [www.sova.ru/zhukovsky/people/dorodnitsin.htm Люди в авиации]
- [vdorodnitsyna.narod.ru/index.htm К 100-летию со дня рождения А. А. Дородницына] Страница Валентины Викторовны Дородницыной.
- [www.ccas.ru/jubilee/sbornik.pdf 50 лет ВЦ РАН: история, люди, достижения.] М.: ВЦ РАН, 2005 г. 320 с. ISBN 5-201-09837-1.
Отрывок, характеризующий Дородницын, Анатолий Алексеевич
Пелагея Даниловна улыбнулась.– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Тульской губернии
- Математики по алфавиту
- Математики СССР
- Математики России
- Математики XX века
- Кандидаты физико-математических наук
- Доктора технических наук
- Действительные члены АН СССР
- Действительные члены РАН
- Герои Социалистического Труда
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Октябрьской Революции
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Лауреаты Ленинской премии
- Лауреаты Сталинской премии
- Лауреаты премии Совета Министров СССР
- Учёные по алфавиту
- Механики СССР
- Механики России
- Выпускники Грозненского нефтяного университета
- Преподаватели кафедры высшей математики Московского физико-технического института
- Сотрудники ВЦ РАН
- Сотрудники ЦАГИ
- Преподаватели Московского авиационного института
- Преподаватели Санкт-Петербургского горного университета
- Родившиеся в Ясногорском районе
- Сотрудники МИАН
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
