Ламанов, Андрей Александрович

Андрей Александрович Ламанов
Дмитрий Медведев и Андрей Ламанов на церемонии награждения
Дата рождения:	10 мая 1967(1967-05-10) (56 лет)
Место рождения:	Кустанай
Награды и премии:

Андрей Александрович Ламанов — командир экипажа самолёта Ту-154 МАП АК «АЛРОСА», Республика Саха (Якутия). Член Высшего совета партии «Единая Россия».

Биография

Родился 10 мая 1967 года в городе Кустанай ныне Костанайской области Республики Казахстан в семье лётчика. Русский. Отец отлетал 36 лет и сейчас работает начальником штаба гражданской обороны Костанайского аэропорта. Окончив в 1984 году среднюю школу, он пошёл по стопам отца и поступил в лётное училище.

В 1988 году окончил Актюбинское высшее лётное училище гражданской авиации (ныне — Военный институт сил воздушной обороны) по специальности «инженер-пилот». По распределению вернулся в родной Костанай, летал на Ан-24. Здесь же получил путёвку в большую авиацию — переучился на Ту-154, выполнял международные рейсы. Затем был переведён в Москву, работал в компании Внуковские авиалинии, позднее в Мирнинском авиапредприятии АК «Алроса» в 5-м лётном отряде командиром экипажа Ту-154. К сентябрю 2010 года пилот высшей категории А. А. Ламанов имел 10500 часов налёта. Продолжает работать в компании «АЛРОСА».

Аварийная посадка в Ижме

7 сентября самолёт Ту-154 выполнял полёт по маршруту Полярный — Москва (рейс № 516). В штатном режиме он занимает достаточно длительное время, 10 часов, поэтому в экипаже присутствуют два командира, сменяющих друг друга в процессе полёта — А. А. Ламанов и Е. Г. Новосёлов. Через 3 часа полёта на высоте 10,6 км в результате отказа системы бортового электропитания (полный отказ сразу трех электрогенераторов) важнейшие системы лайнера оказались обесточены. Перестали работать: автопилот, навигационное оборудование, радиосвязь; в кабине пилотов отключились все основные приборы; прекратили работу электрические насосы, обеспечивающие подачу топлива к двигателям. В работе остался единственный топливный датчик, у штурмана — единственный компас. Двигатели работали нормально, но оперативного запаса топлива оставалось только на 30 минут полёта.

Экипаж решил произвести вынужденную посадку самолёта в закрытом для использования аэропорту Ижма (Республика Коми) на заброшенную взлётно-посадочную полосу, которую они случайно увидели с высоты 3000 м. После посадки самолёт выкатился на 200 м в лес (в кустарник) за пределы короткой посадочной полосы, не предназначенной для приёма больших самолётов и более 10 лет вообще не эксплуатировавшейся, но добровольно поддерживавшейся местным начальником вертолётной площадки Сергеем Сотниковым в удовлетворительном состоянии. Благодаря самоотверженной работе экипажа, грамотным действиям и мужеству пилотов (за штурвалом был второй пилот А. А. Ламанов), а также поддерживаемому Сотниковым хорошему состоянию аэродрома, были спасены жизни 72 пассажиров и 9 членов экипажа. Впоследствии, пассажиры данного авиарейса обратились к Президенту РФ с просьбой наградить членов экипажа.

Указом Президента Российской Федерации № 1217 от 8 октября 2010 года за мужество и героизм, проявленные при исполнении служебного долга в экстремальных условиях, Ламанову Андрею Александровичу присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением знака особого отличия — медали «Золотая Звезда».

Тем же Указом это высокое звание было присвоено и командиру экипажа Е. Г. Новосёлову. Остальные члены экипажа (бортпроводники, бортинженер и штурман) были награждены орденами Мужества.

Происшествию было уделено внимание всеми основными российскими телеканалами и информационными агентствами.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13155 Ламанов, Андрей Александрович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Ламанов, Андрей Александрович

Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.