Трофимук, Андрей Алексеевич

Андрей Алексеевич Трофимук
Андрэй Аляксеевіч Трафімук
Место рождения:	дер. Хветковичи, Кобринский уезд, Гродненская губерния, Российская империя
Научная сфера:	геолог
Учёная степень:	доктор геолого-минералогических наук (1949)
Учёное звание:	академик АН СССР (1958) академик РАН (1991)
Известен как:	основатель Института геологии и геофизики СО РАН
Награды и премии:

Андре́й Алексе́евич Трофиму́к (белор. Андрэй Аляксеевіч Трафімук; 1911—1999) — советский и российский учёный в области геологии и разведки нефтяных и газовых месторождений, доктор геолого-минералогических наук, академик АН СССР и академик РАН.

Сыграл выдающуюся роль в освоении «Второго Баку», основал Институт геологии и геофизики СО РАН, в числе первых академиков переехал из Москвы, где был директором института, в строящийся академгородок в Новосибирске. Гражданская позиция А. А. Трофимука не позволила принять орден «За заслуги перед Отечеством», которым он был награждён по указу Президента Российской Федерации в феврале 1998 года, в знак несогласия с политикой государства по отношению к своим гражданам. Герой Социалистического Труда (1944).

Биография

Родился 3 (16) августа 1911 года в деревне Хветковичи (ныне Жабинковский район? Брестская область? Белоруссия). Белорус.

С 1929 года учился на геологическом факультете Казанского государственного университета. Одновременно с 1930 года трудился начальником научно-исследовательской партии, занимавшейся изучением железных руд и бокситов Урала. После окончания университета в 1933 году заочно обучался в аспирантуре Казанского университета. В 1938 году защитил кандидатскую диссертацию.

Второе Баку

После окончания университета и поступления в аспирантуру (1933 год) А. А. Трофимук добился перевода на работу в Башкирию, где в те годы были открыты первые нефтяные месторождения. Здесь он прошёл путь от старшего геолога до главного геолога треста Ишимбайнефть. Уже в первые годы работы на производстве он провел комплексное изучение нефтяных месторождений Ишимбаевского района и выявил рифогенную природу ловушек. В кандидатской диссертации «Нефтеносные известняки Ишимбаево» А. А. Трофимук доказал необходимость поисков в Приуралье нефтяных месторождений нового типа (1938 год).

С началом войны потребность в нефти резко возросла, а вывоз её из Азербайджана был затруднен, так как немецкая армия дошла до Волги и Северного Кавказа. Вопреки сомнениям многих опытных исследователей, А. А. Трофимук настоял начать бурение скважин в Карлинско-Кинзебулатовской зоне брахиантиклинальных складок. Первые скважины показали отсутствие пород-коллекторов и многие видные геологи настаивали на прекращении бурения. Однако Трофимук обосновал наличие коллекторов трещинного типа в пермских отложениях. В 1943 году была обнаружена нефть. А. А. Трофимук обосновал поисковое бурение на девонскую нефть и в 1944 году на Туймазинской площади было открыто большое месторождение нефти, в 1946 году — Бавлинское и другие месторождения. Под руководством А. А. Трофимука было открыто уникальное для того времени высокодебитное месторождение в трещиноватых аргиллитах — Кинзебулатовское. 26 сентября 1944 года в породах девона было обнаружено гигантское Туймазинское месторождение нефти. Это было выдающееся достижение геологов героического военного времени, показавшее, что Волго-Уральская нефтегазоносная провинция является одной из крупнейших в мире. Открытия военных лет и широкое применение новых для того времени технологий вскрытия и испытания нефтегазоносных горизонтов (соляно-кислотная обработка известняков, законтурное и внутриконтурное заводнение) позволили резко увеличить добычу нефти, столь необходимой для страны в суровые годы войны, и обеспечить наши танки и авиацию нефтепродуктами для победоносных операций Советской Армии.

24 января 1944 года в «Правде» опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР. За открытие нового месторождения, внедрение прогрессивных методов добычи главному геологу треста «Башнефть» Андрею Алексеевичу Трофимуку присвоили звание Героя Социалистического Труда, одним из первых среди геологов.

На следующий день после опубликования Указа газета «Советская Башкирия» поместила интервью с Трофимуком:

— Одна мысль занимала нас — сделать все возможное для помощи фронту, для быстрейшего разгрома врага, — говорил он. — В ответ на высокую награду все свои силы, все свои знания и опыт я отдам делу выявления богатства Родины, умножения её славы и мощи.

Всего Андрей Алексеевич прожил в БАССР 16 лет. «16 лет — это были лучшие годы в моей жизни — я трудился в Башкирии, — вспоминал потом Андрей Алексеевич». Советская писательница М. С. Шагинян, побывавшая в Ишимбае в 1946 году так описывала встречу с Андреем Алексеевичем:

… навстречу нам встает тот, кто вызвал из-под земли весь этот город, — молодой невысокий человек с прямыми, карими, без блеска глазами и упрямым подбородком — главный геолог треста «Башнефть», Герой Социалистического Труда А. А. Трофимук. У него тихий, убедительный голос человека, верящего, что слушатель сам с мозгами и ему не надо доказывать то, что само собой ясно, голос типичного практика...

Министерство

После защиты докторской диссертации (1949) в 1950 году возглавил геологическую службу Министерства нефтяной промышленности СССР. Под его руководством были открыты новые месторождения нефти в Татарии, на Украине и в других регионах. Одновременно он продолжал научные исследования и в 1953 году был избран членом-корреспондентом АН СССР. В годы работы в Министерстве нефтяной промышленности А. А. Трофимук начал заниматься проблемами поисков нефти и газа в Сибири. Ещё в 1951 году А. А. Трофимук возглавил Правительственную комиссию по оценке перспектив нефтегазоносности северных районов Красноярского края и Якутии. В 1952 году он предпринял активные меры для усиления нефтегазопоисковых работ в Западной и Восточной Сибири.

Новосибирск

В 1957 году А. А. Трофимук по приглашению академика М. А. Лаврентьева одним из первых, один из редких академиков переехал в Новосибирск, оставив директорскую должность в институте, им основанном. А. А. Трофимук стал выдающимся организатором научной деятельности, организации нового научного центра. На протяжении десятилетий он вместе с М. А. Лаврентьевым, Г. И. Марчуком, В. А. Коптюгом создавал удивительный центр отечественной и мировой науки, каким с самого основания стало Сибирское отделение АН СССР (ныне РАН), заботился о формировании научных центров этого отделения в Иркутске, Кемерове, Красноярске, Томске, Тюмени, Улан-Удэ, Якутске. Работая в Новосибирске, убедительно доказал необходимость поиска нефти в недрах Западной Сибири, практически способствовал открытию новых нефтяных провинций и горизонтов на Крайнем Севере, в Восточной Сибири, в Якутии, таких как Уренгойское и Самотлорское, Федоровское и Медвежье, Ямбургское и Правдинское месторождения. Неоценим вклад А. А. Трофимука в научное обоснование нефтегазоносности Сибирской платформы и особенно Лено-Тунгусской провинции. Со своими учениками и единомышленниками он доказал промышленную продуктивность древнейших на планете докембрийских нефтегазоносных толщ и предложил широкомасштабную программу освоения открытых (Юрубчено-Тохомское, Среднеботуобинское, Верхнечонское и др.) и прогнозируемых крупных и гигантских месторождений.

Послужной список

• 1930 — начальник научно-исследовательской партии (изучение железных руд и бокситов Урала);
• 1933 — технорук, старший геолог, научный руководитель Центральной научно-исследовательской лаборатории треста «Востокнефть» (Уфа);
• 1940—1942 — главный геолог треста «Ишимбайнефть»;
• 1950—1953 — главный геолог Главнефтеразведки Миннефтепрома СССР;
• 1953 — член-корреспондент АН СССР;
• 1955—1957 — директор Всесоюзного нефтегазового НИИ (Москва);
• 1957—1988 — директор Института геологии и геофизики СО АН СССР;
• 1958 — избран действительным членом АН СССР;
• 1958—1988 — зам., первый зам. председателя СО АН СССР;
• 1960 — профессор Новосибирского университета;
• 1988—1999 — советник Президиума АН СССР;
• 1988 — Почётный директор ИГГ СО АН СССР (с 1990 — Объединенный институт геологии, геофизики и минералогии СО РАН).

Депутат ВС РСФСР 6—10 созывов (1963—1990) Умер 24 марта 1999 года. Похоронен в Новосибирске на Южном (Чербузинском) кладбище.

Образование

• 1927 — окончил семилетнюю школу-интернат в Славгороде;
• 1929 — окончил среднюю школу в Казани;
• 1929−1933 — Казанский государственный университет, геологический факультет;
• 1933 — аспирант-заочник университета;
• 1938 — защитил кандидатскую диссертацию «Нефтеносные известняки Ишимбаево»;
• 1949 — защитил докторскую диссертацию «Нефтеносность палеозоя Башкирии».

Награды

• Герой Социалистического Труда (январь 1944 года)
• Сталинская премия первой степени (1946) — за открытие месторождений девонской нефти
• Сталинская премия первой степени (1950) — за разработку и осуществление законтурного заводнения Туймазинского месторождения
• шесть орденов Ленина (1944, 1948, 1967, 1975, 1981, 1986)
• орден Октябрьской революции
• орден Трудового Красного Знамени (1961,19??)
• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (отказался получать от Президента РФ Б. Н. Ельцина, в знак протеста против проводимой им политики)
• медаль «За трудовую доблесть»
• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• медаль «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина»
• медаль «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири»
• медаль «Ветеран труда»
• юбилейная медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Почётный гражданин Новосибирска (1983)
• премия АН СССР имени А. П. Карпинского;
• заслуженный деятель науки и техники РСФСР;
• заслуженный деятель науки Якутской АССР, Башкирской АССР, Бурятской АССР;
• Почётный нефтяник Миннефтепрома СССР;
• Почётный разведчик недр;
• Почётный академик РАЕН;
• Почётный член Российской экологической академии;
• Почётный гражданин Новосибирска,
• В 2000 году удостоен почетного звания «Гражданин XX века Новосибирской области».

Память

• В честь героя Социалистического Труда Андрея Алексеевича Трофимука на здании Объединенного Института нефтегазовой геологии и геофизики установлена мемориальная доска.
• В 2000 году Объединённому институту геологии, геофизики и минералогии СО РАН присвоено имя академика А. А. Трофимука.
• В честь него названа улица Академика Трофимука в Новосибирском Академгородке
• В Новосибирском и Казанском университетах именем А. А. Трофимука названы учебные аудитории.
• Учреждена премия имени А. А. Трофимука молодым ученым СО РАН и премии мэрии Новосибирска для студентов НГУ и Сибирской государственной геодезической академии.

Библиография

А. А. Трофимук лично и в соавторстве написал более 500 научных трудов, в том числе десятки крупных монографий.

• Нефтеносность палеозоя Башкирии, М. — Л., 1950;
• Урало-Поволжье — новая нефтяная база СССР. (История открытия, состояние, перспективы), М., 1957;
• Газовые ресурсы СССР, М., 1959 (соавтор);
• Нефтегазоносность Сибирской платформы, «Геология и геофизика», I960, № 7;
• Миграция рассеянных битумоидов, Новосибирск, 1971 (соавтор);
• Геология нефти и газа Западной Сибири, М., 1975 (соавтор);
• О стратегии поиска нефти и газа в СССР, 1991;
• Концепция создания крупных баз газонефтедобычи в Восточной Сибири, 1994;
• Сорок лет борения за развитие нефтегазодобывающей промышленности Сибири, 1997;
• [www.vkph.com/nskbook/school.html Школа Лаврентьева];
• Геология и нефтегазоносность Западно-Сибирской низменности — новой нефтяной базы СССР. Новосибирск, 1963;
• Геолого-химические критерии нефтегазоносности. Новосибирск, 1976;
• Методы прогнозной оценки нефтегазоносных районов Сибири. Новосибирск, 1982.

См. также

• Герои Социалистического Труда Башкортостана
• Герои Социалистического Труда Новосибирской области

Литература

• Андрей Алексеевич Трофимук. Изд. второе, дополненное. Составители: Д. Х. Гик, Р. И. Кузьменко, Г. С. Фрадкин. М., «Наука», 1991. — 176 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9263 Трофимук, Андрей Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

• Трофимук, Андрей Алексеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52413.ln-ru Профиль Андрея Алексеевича Трофимука] на официальном сайте РАН
• [www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?30+134+1 Светлой памяти Андрея Алексеевича Трофимука, выдающегося российского ученого, патриота и гражданина] // Журнал «Наука в Сибири», № 14 (2200), 9 апреля 1999
• [www-sbras.nsc.ru/HBC/article.phtml?nid=134&id=4 Фотография Трофимук А. А.]
• [www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?5+559+1 Памятник геологу-учёному.] // Журнал «Наука в Сибири», № 32-33 (2767—2768), 19 августа 2010
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=12202 Надгробный памятник на могиле А. А. Трофимука На Южном (Чербузинском) кладбище Новосибирска]
• [museum.nsu.ru/?int=VIEW&el=706&templ=VIEW О А. А. Трофимуке в Виртуальном Музее Истории НГУ]

Отрывок, характеризующий Трофимук, Андрей Алексеевич

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]