Косарев, Александр Васильевич

Александр Васильевич Косарев
Род деятельности:	советский комсомольский, партийный и государственный деятель
Дата рождения:	1 ноября 1903(1903-11-01)
Дата смерти:	23 февраля 1939(1939-02-23) (35 лет)
Супруга:	Мария Викторовна Нанейшвили
Дети:	дочь — Елена
Награды и премии:

Алекса́ндр Васи́льевич Ко́сарев (1 ноября 1903, Москва — 23 февраля 1939, Москва) — советский комсомольский, партийный и государственный деятель 1920—1930-х годов, 7-й первый секретарь ЦК ВЛКСМ (1929—1938).

Биография

Родился 1 (14) ноября 1903 года на северо-восточной окраине Москвы. Окончил 3 класса церковно-приходской школы. Начал трудовой путь с 9 лет на цинковальном заводе Анисимова. С 1914 года работал на трикотажных машинах на фабрике «Рихард-Симон и Кo». Вместе с рабочими выступал за улучшение условий и увеличение оплаты труда, участвовал в рабочих стачках, «проявлял пролетарскую солидарность». Осенью 1917 года вступил в поддерживаемый большевиками Союз рабочей молодёжи «III Интернационал» С этого времени вся его жизнь была связана с юношеским движением. Сразу после создания комсомола в ноябре 1918 года вступил в его ряды и по просьбе Лефортовского райкома РКСМ перешёл на работу в комсомол. В октябре 1919 года вступил в ряды РКП(б).

Весной 1920 года по направлению Петроградского губкома РКСМ обучался в трёхмесячной районной политшколе. Работал заведующим политкурсами в Центральной комсомольской школе в Петрограде. 4 марта 1921 года утверждён инструктором Василеостровского райкома РКСМ. В конце 1921 года вернулся в Москву, работал организатором в Бауманском райкоме РКСМ. Е.А. Косарева вспоминала: «Когда вернулся в Москву на работу в Бауманский райком комсомола, удивил мать, отказавшись и столоваться, и ночевать дома. Из Питера он привёз привычку жить коммуной, где общими были у них „с комсой“ и скудный паёк, и книги, и одна-единственная пара „выходного“ обмундирования. Маме сказал: „Понимать надо. К коммунизму идём“». 15 января 1922 года Московский комитет РКСМ перевёл его на работу первым секретарём Бауманского райкома, с декабря — заместителем заведующего организационным отделом МК РКСМ. С мая 1923 года — первый секретарь Бауманского РК РКСМ. 30 апреля 1924 года был избран членом бюро МК РКСМ, 30 сентября 1922 года — членом Бауманского РК РКП(б), делегат XIII съезда РКП(б) (23—31 мая 1924 года).

В июле 1924 года направлен на учёбу в Коммунистический университет. 2 сентября 1924 года переведён в Исполком Коммунистического Интернационала Молодёжи. 15 ноября ЦК РКСМ направляет его на работу первым секретарём Пензенского губкома РКСМ. В июне 1925 года был делегатом IV Всесоюзной конференции РЛКСМ, в декабре — делегатом XIV съезда ВКП(б).

В январе 1926 года в составе бригады ЦК РЛКСМ был направлен в Ленинград для разъяснения решений XIV съезда ВКП(б) с учётом того, что руководители обкома и райкомов комсомола «занимали неверные позиции». Был введён в состав Северо-Западного бюро ЦК РЛКСМ. Конференция бывшего оппозиционного Московско-Нарвского райкома комсомола избрала его, первого секретаря Пензенского губкома РЛКСМ, первым секретарём своего райкома. На VII съезде (11—22 марта 1926 года) избран в состав ЦК ВЛКСМ. 23 апреля 1926 года переведён на работу заведующим орграспредотделом ЦК ВЛКСМ и введён в состав бюро и секретариата ЦК. 25 марта 1927 года избран секретарём ЦК. Являлся делегатом V Всесоюзной конференции ВЛКСМ (24—30 марта 1927 года). Член ЦКК ВКП(б) в 1927—1930 годах.

По просьбе Московского комитета ВКП(б) в мае 1927 года направлен на укрепление Московского комитета комсомола, оставаясь одновременно секретарём ЦК ВЛКСМ. Делегат XV съезда ВКП(б) (2—19 декабря 1927 года), избран членом ЦКК ВКП(б). Делегат VIII съезда ВЛКСМ (5—16 мая 1928 года), избран секретарём ЦК ВЛКСМ. 24 марта 1929 года пленум ЦК избрал его Первым секретарём ЦК ВЛКСМ.

В 1929 году был делегатом V Всесоюзного съезда Советов и избран членом ЦИК СССР; делегатом VI Всесоюзной конференции ВЛКСМ и XVI конференции ВКП(б). В июле 1930 года на XVI съезде ВКП(б) избран кандидатом в члены ЦК. В 1931 году являлся делегатом IX съезда ВЛКСМ, переизбран первым секретарём ЦК ВЛКСМ; VI Всесоюзного съезда Советов, был избран членом ЦИК СССР. В 1932 году — делегат XVII конференции ВКП(б) и VIII Всесоюзной конференции ВЛКСМ.

В июле 1929 года участвовал в работе международного антиимпериалистического конгресса молодёжи во Франкфурте-на-Майне. В 1933 году возглавил делегацию советской молодёжи на мировом антивоенном конгрессе в Париже, избран в Международный комитет борьбы против фашизма и войны.

28 октября 1933 года Президиум ЦИК СССР наградил А.В. Косарева орденом Ленина как «испытанного руководителя Ленинского комсомола, выдающегося организатора комсомольских масс в их борьбе под руководством партии за победу пятилетки».

В 1934 году был делегатом XVII съезда ВКП(б) и был избран членом ЦК, членом Оргбюро ЦК ВКП(б). В 1935 году — делегат VII съезда Советов СССР, избран членом ЦИК СССР. В 1936 году — делегат X съезда ВЛКСМ, переизбран первым секретарём ЦК. Участвовал в расследовании обстоятельств убийства Сергея Кирова.

В 1935 году в Париже участвовал в работе Международной конференции молодёжи за мир, свободу и прогресс и в расширенном заседании Международного бюро по подготовке интернационального слёта молодёжи; возглавлял делегацию ВЛКСМ на VI конгрессе КИМ.

В 1936 году участвовал в работе Международного Всемирного объединения молодёжи за мир, свободу и прогресс в Париже; во Всемирном конгрессе молодёжи в Женеве.

Депутат ВС СССР 1 созыва (с 1937 года). Ему приписывают лозунг «Трудиться производительно, отдыхать культурно!»

В августе 1937 года Пленум ЦК ВКП(б) отметил в специальной резолюции, что Цекамол, и в первую очередь тов. Косарев, «…проявили нетерпимую политическую беспечность и проглядели особые методы подрывной работы врагов народа».

На VII пленуме ЦК ВЛКСМ (19—22 ноября 1938 года) Косарев в результате разбора «дела Мишаковой» был снят с должности первого секретаря. На пленуме он заявил: «Врагом я себя не считаю и считать не буду… Никто не может доказать, что я враг народа… Лично я чувствую себя абсолютно спокойно, потому что совесть моя чиста. Никогда я не изменял ни партии, ни советскому народу и не изменю».

28 ноября арестован, в аресте принимал личное участие Л. П. Берия. Находясь в заключении, писал Сталину: «Арестованные по моему „делу“ комсомольские работники ни в чём не виноваты… Уничтожение кадров, воспитанных Советской властью, — безумие… Требую, чтобы создали честную, авторитетную комиссию, которая без предвзятости проверит все материалы и сделает объективные выводы». В заявлении М. В. Нанейшвили-Косаревой Маленкову от 17.12.1953 указывается возможная причина личной заинтересованности Берия в аресте Косарева. 23 февраля 1939 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда в Лефортовской тюрьме. Тело кремировано в Донском монастыре. В 1954 году был посмертно реабилитирован и восстановлен в партии.

Репрессиям была подвергнуты члены его семьи:
жена Мария Викторовна Нанейшвили (дочь известного большевика В. И. Нанейшвили, приговорена к 10 годам ИТЛ как ЧСИР).
Дочь Елена Александровна Косарева в 1947 году была арестована и отправлена в ссылку в Норильск.

Сочинения

• Косарев А. В. За живое конкретное руководство в комсомоле. М., 1927
• Косарев А. В. Комсомол на арене классовых боев. М.-Л., 1929
• Косарев А. В. Проверим свои ряды. М., 1929
• Косарев А. В. Весь Союз - одна ударная бригада. М., 1930
• Косарев А. В. За большевистские темпы плюс качество. М., 1931
• Косарев А. В. Комсомол в реконструктивный период. М., 1931
• Косарев А. В. О задачах комсомола. М., 1933
• Косарев А. В. Сталинская Конституция и советская молодежь. М., 1937, 1938

Литература

• Сидоровский Л. Слово о Косареве // Аврора. — Л., 1988. — № 10. — С. 21–30.
• Трущенко Н. В. Косарев. — М.: Молодая гвардия, 1988. — 399[1] c., ил. — (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр. Вып. 15 (692)).

Киновоплощения

• Илья Исаев — «Фурцева. Легенда о Екатерине» (телесериал), 2011.

См. также

• Мишакова, Ольга Петровна

Ссылки

• Криворученко В. К. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/6/Krivoruchenko_Kosarev/ Александр Васильевич Косарев. К биографии генерального секретаря ЦК ВЛКСМ, жертве сталинизма] // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — М., 2008. — № 6 — История. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1998-9873&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1998-9873].
• [smena-online.ru/stories/ochistim-leninsko-stalinskii-komsomol-ot-vrazheskogo-okhvostya Очистим Ленинско-Сталинский комсомол от вражеского охвостья] // Журнал «Смена». — М., 1938. — № 311.

Отрывок, характеризующий Косарев, Александр Васильевич

Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи: