Лурия, Александр Романович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «А. Р. Лурия»)
Перейти к: навигация, поиск
Лурия Александр Романович
Место рождения:

Казань, Российская империя

Научная сфера:

нейропсихология
психолингвистика
этнопсихология

Место работы:

Московский государственный университет

Альма-матер:

Казанский государственный университет

Известные ученики:

Б. М. Величковский, Э. Голдберг, А. И. Мещеряков, Е. Д. Хомская

Известен как:

один из основателей нейропсихологии, культурно-исторической психологии, один из создателей факультета психологии Московского университета, Русского психоаналитического общества

Награды и премии:

Серебряная школьная медаль

Алекса́ндр Рома́нович Лу́рия (16 июля 1902, Казань — 14 августа 1977, Москва) — советский психолог, основатель отечественной нейропсихологии, сотрудник Л. С. Выготского и один из лидеров круга Выготского.

Профессор (1944), доктор педагогических наук (1937), доктор медицинских наук (1943), действительный член Академии педагогических наук РСФСР (1947), действительный член АПН СССР (1967), принадлежит к числу выдающихся советских психологов, получивших широкую известность своей научной и педагогической деятельностью.





Биография

Александр Лурия родился в Казани старшим ребёнком в интеллигентной еврейской семье. Его отец — известный терапевт, впоследствии профессор Роман Альбертович Лурия — занимался частной медицинской практикой; мать — Евгения Викторовна Лурия (урождённая Хаскина, 1875—1951) — была зубным врачом[1]. Окончил Казанский университет (1921) и 1-й Московский медицинский институт (1937).

В 1921—1934 гг. — на научной и педагогической работе в Казани, Москве, Харькове[2]. С 1922 по 1930 годы — член Русского психоаналитического общества. В 1931—1934 руководил Сектором психологии в Украинской Психоневрологической Академии в Харькове[3] и фактически инициировал начало собственно психологических исследований в Советской Украине. С 1933 года работал в научно-исследовательских и учебных учреждениях Москвы, таких, как Медико-биологический институт (в 1935 г. переименован в Медико-генетический институт им. М. Горького), Всесоюзный институт экспериментальной медицины, Московский государственный педагогический дефектологический институт, Научно-практический институт специальных школ и детских домов Наркомпроса РСФСР (с 1929 по 1934 годы — Экспериментальный дефектологический институт) и Институт нейрохирургии имени академика Н. Н. Бурденко.

В довоенный период был активным участником международного научного процесса[4][5][6] и активнейшим инициатором сближения советских и германо-американских исследователей гештальт-психологов[7][8]. В 1940 Лурия должен был читать цикл из трёх лекций по приглашению Нью-Йоркской Академии медицины (так называемые The Thomas W. Salmon Lectures, New York Academy of Medicine), но реализации этих планов помешало начало Второй мировой войны.

В июне 1941 года началась Великая Отечественная война, и уже с августа этого же года Лурия был назначен руководителем крупного нейрохирургического эвакогоспиталя на 400—500 коек № 3120 в посёлке Кисегач Челябинской области. В годы войны Лурия и группа его сотрудников (около 30 человек) организовали серию исследований и реабилитационную практику раненых с травмами головы, в частности, инновационную реабилитацию посредством трудотерапии. Среди сотрудников Лурия того времени называют целый ряд специалистов психологов, психоневрологов и психиатров, таких как С. Г. Геллерштейн, Ф. В. Бассин, Б. В. Зейгарник, С. Я. Рубинштейн, А. В. Запорожец (в конце 1942-начале 1943 переехал налаживать работу в другом госпитале), Э. С. Бейн, О. П. Кауфман, В. М. Коган, Э. А. Коробкова, а тж. невропатологи А. К. Фохт, Л. Б. Перельман, нейрохирург Н. П. Игнатьев, физиолог Л. С. Юсевич[9].

В октябре 1944 года Лурия переехал в Москву, хотя и продолжал руководить работой госпиталя до ноября 1944 года[10][11][12][13]. За научно-практическую работу в годы войны Лурия был награждён Орденом Трудового Красного Знамени[14].

С конца 1944 года — сотрудник Института нейрохирургии АМН СССР им. Н. Н. Бурденко.

С 1945 года — профессор МГУ. Заведующий кафедрой нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ (1966—1977). В течение более чем 50-летней научной работы А. Р. Лурия внёс важный вклад в развитие различных областей психологии таких как психолингвистика, психофизиология, детская психология, этнопсихология и др.

Лурия — основатель и главный редактор «Докладов АПН РСФСР» — издания, в котором начали свои публикации представители ряда как психологических, так и гуманитарных направлений (Московский логический кружок) послевоенной мысли в России и СССР.

Надо отдать должное А. Р. Лурии: он очень много сделал по организации собственно научных изданий, и я думаю, что журнал «Доклады АПН РСФСР», который во многом определил рост и развитие советской психологической науки в 1950—60-е годы, один из многих памятников ему. (Г. П. Щедровицкий[15]).

Научная деятельность

Следуя идеям Л. С. Выготского, Лурия разрабатывал культурно-историческую концепцию развития психики, участвовал в создании теории деятельности. На этой основе развивал идею системного строения высших психических функций, их изменчивости, пластичности, подчеркивая прижизненный характер их формирования, их реализации в различных видах деятельности. Исследовал взаимоотношения наследственности и воспитания в психическом развитии. Использовав традиционно применявшийся с этой целью близнецовый метод, внес в него существенные изменения, проводя экспериментально-генетическое изучение развития детей в условиях целенаправленного формирования психических функций у одного из близнецов. Показал, что соматические признаки в значительной степени обусловлены генетически, элементарные психические функции (например, зрительная память) — в меньшей степени. А для формирования высших психических процессов (понятийное мышление, осмысленное восприятие и др.) решающее значение имеют условия воспитания.

В области дефектологии развивал объективные методы исследования аномальных детей. Результаты комплексного клинико-физиологического изучения детей с различными формами умственной отсталости послужили основанием для их классификации, имеющей важное значение для педагогической и медицинской практики.

Создал новое направление — нейропсихологию, ныне выделившуюся в специальную отрасль психологической науки и получившую международное признание. Начало развития нейропсихологии было положено исследованиями мозговых механизмов у больных с локальными поражениями мозга, в частности в результате ранения. Разработал новый подход к проблеме локализации высших психических функций. В соответствии с ним «высшие психические функции как сложные функциональные системы не могут быть локализованы в узких зонах мозговой коры или в изолированных клеточных группах, а должны охватывать сложные системы совместно работающих зон, каждая из которых вносит свой вклад в осуществление сложных психических процессов и которые могут располагаться в совершенно различных, иногда далеко отстоящих друг от друга участках мозга» («Основы нейропсихологии» Гл. 2., П. 3). Сформулировал основные принципы динамической локализации психических процессов, создал классификацию афазических расстройств и описал ранее неизвестные формы нарушений речи, изучал роль лобных долей головного мозга в регуляции психических процессов, мозговые механизмы памяти.

Лурия имел высокий международный авторитет, являлся зарубежным членом Национальной академии наук США, Американской академии наук и искусств, Американской академии педагогики, а также почётным членом ряда зарубежных психологических обществ (британского, французского, швейцарского, испанского и др.). Он был почётным доктором ряда университетов: г. Лейстера (Англия), Люблина (Польша), Брюсселя (фр.) (Бельгия), Тампере (Финляндия) и др. Многие его работы переведены и изданы за рубежом. Лурия часто и с уважением упоминается в работах английского невропатолога Оливера Сакса, с которым он вёл многолетнюю переписку.

Лауреат премии имени М. В. Ломоносова I степени (1967) за труды по нейропсихологии.

Основные публикации

  • Психоанализ как система монической психологии, в сборнике Психология и марксизм, М, 1925. Впервые вводятся понятия "анальная эротика" и "оральная эротика" по отношению к изучению развития ребёнкаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2930 дней].
  • Речь и интеллект в развитии ребёнка. — М., 1927.
  • [scepsis.ru/library/id_1274.html Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребёнок]. — М., 1930 (в соавт. с Л. С. Выготским).
  • Учение об афазии в свете мозговой патологии. — М., 1940.
  • [lib100.com/book/common_psychology/travmaticheskaya_afaziya/_%CB%F3%F0%E8%FF%20%C0.%D0.,%20%D2%F0%E0%E2%EC%E0%F2%E8%F7%E5%F1%EA%E0%FF%20%E0%F4%E0%E7%E8%FF.pdf Травматическая афазия]. — М., 1947.
  • Восстановление функций мозга после военной травмы. — М., 1948.
  • Умственно отсталый ребёнок. — М., 1960.
  • Лобные доли и регуляция психических процессов. — М., 1966.
  • Мозг и психические процессы. Т. 1. — М., 1963. ; Т. 2. — М., 1970.
  • [www.humanbrain.ru/luria/ Высшие корковые функции и их нарушение при локальных поражениях мозга]. — М., 1962, 2-е изд. 1969.
  • [www.scepsis.ru/library/id_929.html Психология как историческая наука]. — 1971.
  • [www.phantastike.com/link/common_psychology/osnovi_neyropsihologii.zip Основы нейропсихологии]. — M., 1973.
  • [lib.rus.ec Об историческом развитии познавательных процессов]. — М., 1974.
  • Нейропсихология памяти. Т. 1. — М., 1974. ; Т.2. — М., 1976.
  • Основные проблемы нейролингвистики. — М., 1976.
  • Язык и сознание ([pedlib.ru/Books/1/0170/index.shtml idem]). — М., 1979.
  • [www.mnemotexnika.narod.ru/izv_mn_05.htm Маленькая книжка о большой памяти (ум мнемониста)] (исследование феноменальной памяти С. В. Шерешевского).
  • [libelli.ru/works/luria.htm Потерянный и возвращённый мир].
  • [intellectus.su/lib/00012.htm Культурные различия и интеллектуальная деятельность].

В кинематографе

См. также

Напишите отзыв о статье "Лурия, Александр Романович"

Примечания

  1. Е. А. Лурия. Мой отец А. Р. Лурия. — М.: Гнозис, 1994. — С. 6,7. — 232 с. — 5000 экз. — ISBN 5-7333-0384-0.
  2. Лурия А. Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография. — М., 1982.
  3. Лурия А. Р. [psyjournals.ru/kip/2012/n2/52531.shtml Письма к Л. П. Липчиной из Харькова] ([psyjournals.ru/files/52531/kip_2012_n2_Luria.PDF pdf]) // Культурно-историческая психология, № 2/2012
  4. Ясницкий А. [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2012)_VopPsy_4.pdf Реконструкция поездки А. Р. Лурии на IX международный психологический конгресс] // Вопросы психологии. — 2012. — № 4. — С. 86-93.
  5. Ясницкий А. [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2011)_VopPsy_1.pdf Об изоляционизме советской психологии: научные публикации 1920—1930-х гг.] // Вопросы психологии. — 2011 — № 1. — С. 124—136.
  6. Ясницкий А. [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2010a)_VopPsy_3.pdf Об изоляционизме советской психологии: зарубежные конференции 1920—1930-х гг.] // Вопросы психологии. — 2010. — № 3. — С. 101—112.
  7. Ясницкий А. [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2012)_VopPsy_1.pdf Изоляционизм советской психологии? Неформальные личные связи учёных, международные посредники и «импорт» психологии] // Вопросы психологии. — 2012. — № 1. — С. 100—112.
  8. Ясницкий А. [www.psyanima.ru/journal/2012/1/2012n1a2/2012n1a2.1.pdf К истории культурно-исторической гештальтпсихологии: Выготский, Лурия, Коффка, Левин и др.] // PsyAnima, Dubna Psychological Journal — Психологический журнал Международного университета природы, общества и человека «Дубна». — [www.psyanima.ru/journal/2012/1/index.php 2012. — № 1]. — С. 60-97.
  9. Хомская Е. Д. Александр Романович Лурия. Научная биография. — М.: Воениздат, 1992. — С. 44. et passim
  10. Смирнов С. С. Дом, где жил учёный-психолог А. Р. Лурия //Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Челябинская область. — М.: НИИ культуры, 1986. — С. 138—139. Опубликовано: [worowski.livejournal.com/2621.html Санаторий «Кисегач»] // worowski (2008-09-04)
  11. Кусков С. А. [www.dissercat.com/content/evakogospitali-v-chelyabinskoi-oblasti-nakanune-i-v-period-velikoi-otechestvennoi-voiny Эвакогоспитали в Челябинской области накануне и в период Великой Отечественной войны] (2010); [www2.susu.ac.ru/file/abstract/kuskov_sergey_alexandrovich.doc (doc)]
  12. [archive74.ru/razmeshchenie-evakogospitalei-na-territorii-chelyabinskoi-oblasti-v-1939-1945-gg Размещение эвакогоспиталей на территории Челябинской области в 1939—1945 гг.]
  13. Мануйлова Ю. Н. [www.lib.csu.ru/vch/8/2001_01/023.pdf Медицинская реабилитация раненых в эвакогоспиталях Южного Урала в годы Великой Отечественной войны] // Вестник Челябинского университета 2001. № 1. Серия 8. Экономика, социология, социальная работа. — С. 89-92.
  14. Хомская Е. Д. Александр Романович Лурия. Научная биография. — М.: Воениздат, 1992. — С. 50.
  15. Щедровицкий Г. П. Я всегда был идеалистом… — М.: Путь, 2001. — ISBN 5-93733-010-2

Ссылки

  • [psy.msu.ru/people/luria.html Лурия, Александр Романович] на сайте факультета психологии МГУ
  • [www.isfp.co.uk/russian_thinkers/alexander_luria.html Александр Лурия] в [www.isfp.co.uk/russian_thinkers Галерее Международного Общества Философов] (англ.)
  • [www.psy.msu.ru/people/photo/luria/index.html Фотографии А. Р. Лурия разных лет]
  • Раздел книги Лорена Грэхэма [scepsis.ru/library/id_855.html «Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе»,] посвящённый А. Р. Лурии
  • Александр Лурия. [scepsis.ru/library/id_929.html Психология как историческая наука: к вопросу об исторической природе психологических процессов]
  • [history.ikprao.ru/luria/index.htm А. Р. Лурия и дефектология]
  • [libelli.ru/psnatal/luriyaar.htm А. Р. Лурия в электронной библиотеке Нестор]
  • [yurpsy.com/files/lica/luriya.htm Биография А. Р. Лурия]

Отрывок, характеризующий Лурия, Александр Романович

– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.