БА-11

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
БА-11
Классификация

тяжёлый бронеавтомобиль

Боевая масса, т

8,13

Экипаж, чел.

4

История
Годы производства

19391941

Годы эксплуатации

19391942

Количество выпущенных, шт.

18

Основные операторы

Размеры
Длина корпуса, мм

5295

Ширина корпуса, мм

2490

Высота, мм

2390

База, мм

3550

Колея, мм

1920

Клиренс, мм

265

Бронирование
Тип брони

стальная катаная

Лоб корпуса, мм/град.

13

Борт корпуса, мм/град.

10—13

Корма корпуса, мм/град.

13

Днище, мм

4

Крыша корпуса, мм

8

Лоб башни, мм/град.

13

Борт башни, мм/град.

13

Корма рубки, мм/град.

13

Вооружение
Калибр и марка пушки

45-мм 20К

Тип пушки

нарезная

Длина ствола, калибров

46

Боекомплект пушки

114

Прицелы

телескопический ТОП обр. 1930 г, перископический ПТ-1 обр. 1932 г.

Пулемёты

2 × 7,62-мм ДТ

Подвижность
Тип двигателя

рядный
6-цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения

Мощность двигателя, л. с.

90

Скорость по шоссе, км/ч

64

Запас хода по шоссе, км

316

Удельная мощность, л. с./т

11,1

Колёсная формула

6 × 4

Тип подвески

на листовых рессорах

Преодолеваемый подъём, град.

22

Преодолеваемый брод, м

0,6

БА-11 — советский бронеавтомобиль на базе армейского грузового автомобиля повышенной проходимости ЗИС-6.





История

В течение 1936—1937 годов на Московском автозаводе проектировалось специальное укороченное шасси ЗИС-6К с двигателем увеличенной мощности, опущенным на раме вниз, и с дополнительным задним рулем. Был построен макетный образец машины. Положительные результаты этой работы позволили приступить зимой 1938 года к созданию нового тяжёлого бронеавтомобиля БА-11 (шасси — ЗИС-34). Компоновку делал инженер А. С. Айзенберг, шасси занимались конструкторы Д. В. Саломатин, Б. М. Фиттерман, В. Н. Смолин и другие. Одновременно на Ижорском заводе под руководством инженера А. Н. Баранова проектировался достаточно совершенный по тем временам бронекорпус.

К концу 1938 года на ЗИСе уже были собраны экспериментальные шасси с макетными бронекорпусами, а через год Ижорский завод построил первый прототип бронеавтомобиля БА-11. Правда, принять участие в финской кампании, как это предполагалось, он не успел.

После проведения испытаний Московский автозавод начал осваивать конвейерную сборку шасси ЗИС-34. В течение 1940 года было собрано 16 бронемашин, включая БА-11Д.

Широко развернуть производство не удалось — в ноябре 1940 года было принято решение о приостановке выпуска БА-11 вплоть до разработки полноприводных шасси ЗиС. Начало войны окончательно поставило крест на машине.

Конструкция

Стандартный «зисовский» двигатель был форсирован до 93 л. с. (с алюминиевой головкой — до 99 л. с.), в основном за счет увеличения степени сжатия и частоты вращения и улучшения наполнения цилиндров. Надежность его работы на бронемашине повышало дублированное зажигание — от магнето и от батареи. Свечи были экранированы, чтобы не создавать помех радиоприёму. Наличие реверса в демультипликаторе в сумме давало 9 передач вперед и 6 — назад, причём скорость заднего хода достигала 90 % от переднего. Был оборудован полноценный задний пост управления. Имелся механизм ручного запуска двигателя изнутри машины. Раму укоротили на 400 мм; соответственно сократили и базу (на 350 мм). Был усилен передний мост. Пулестойкие шины увеличенного размера имели крупные грунтозацепы. Проходимость машины повышали гусеничные цепи «Оверолл», надеваемые на колёса задней тележки, и запасные колёса по бортам с возможностью их вращения, тогда общепринятые. БА-11 мог преодолевать подъём по грунту до 22°. Приземистый корпус его с наклонным расположением всех бронелистов увеличенной толщины должен был надежно защищать экипаж от бронебойных и крупнокалиберных пуль, отдельных осколков. Низкая башня рациональной формы, хотя и несла такое же орудие, как и основные бронеавтомобили и танки Красной Армии (более мощной пушки с умеренной силой отдачи тогда еще не было), зато боекомплект к ней увеличился до 114 снарядов. Машина была достаточно устойчивой при стрельбе. Пулемётов снова стало два (всего 3087 патронов) — спаренный с пушкой и в шаровой установке на лобовом листе, огонь из которого вёл командир. Он же работал и на дуплексной радиостанции. Экипаж имел пулестойкие приборы наблюдения ПТ-К.

Боевое применение

БА-11 применялись в начальном периоде Великой Отечественной войны на Ленинградском фронте. По бронезащите и огневой мощи, а также подвижности и запасу хода БА-11 несколько превосходил Т-26. На шоссе же он при такой же мощности двигателя развивал вдвое большую скорость. Это предопределило боевое назначение машины — маневренная огневая поддержка наступающей пехоты и кавалерии, качественное усиление автоброне-соединений, вооружённых средними машинами, борьба с бронесилами и огневыми точками врага.

Варианты

В 1940 году на шасси ЗИС-34Д был установлен опытный автомобильный 6-цилиндровый дизель ЗИС-Д-7 (конструкторы П. В. Сметанников, В. А. Будников, И. И. Мочалин) мощностью 96-98 л. с. при 2200 об/мин. В 1941 году первый советский дизельный бронеавтомобиль БА-11Д проходил испытания. Из-за более тяжелого двигателя масса машины увеличилась до 8,65 т; однако за счет его большей экономичности запас хода при тех же баках (150 л) возрос на 33 %. Правда, максимальная скорость на шоссе упала до 48 км/ч — надо было менять передаточные числа в главной передаче, но лучшие тяговые характеристики дизеля позволили поднять среднюю скорость на шоссе до 39,8 км/ч, что было неплохо для бронеавтомобиля такого класса. Увеличилась и пожарная безопасность машины. Освоить двигатель Д-7 до войны не успели, однако он послужил основой для создания удачного тракторного 4-цилиндрового дизеля Д-35, получившего широкое распространение после войны.

Оценка

По вооружению БА-11 превосходил зарубежные образцы тяжёлых бронеавтомобилей, а дизельный БА-11Д вообще не имел аналогов. Однако неполноприводные шасси, даже такие относительно мощные и надежные, уже не могли обеспечить нужной подвижности по бездорожью. Требовалась трехосная машина со всеми ведущими колёсами. Такое шасси ЗИС-36 (6 × 6) с шестеренчатыми задними мостами было изготовлено осенью 1940 года и отправлено для бронирования в Колпино; но появлению нового, более совершенного бронеавтомобиля помешала война. Она же показала, что колёсные бронемашины могут развиваться только на базе полноприводных шасси.

Напишите отзыв о статье "БА-11"

Литература

  • Е. Прочко, Тяжёлые пушечные // Моделист-Конструктор, 1993, № 1
  • М. Барятинский. Бронетанковая техника СССР 1939—1945. — Москва: Моделист-конструктор, 1998. — 32 с. — (Бронеколлекция № 1 (16) / 1998).

Ссылки

  • [www.opoccuu.com/ba-11.htm БА-11 на Русском Портале]

Отрывок, характеризующий БА-11

– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.