Оленегорский горняк (большой десантный корабль)

«Оленегорский горняк» — большой десантный корабль проекта 775. Базируется на Северном флоте.

История

Корабль построен в Гданьске (Польша), вошел в состав флота в 1976 году. До 1977 года имел наименование «СДК-91», далее — «БДК-91», с 7 мая 2000 года носит наименование «Оленегорский горняк» в связи с установлением шефства над кораблем Оленегорским горно-обогатительным комбинатом.

Лучший десантный корабль Северного флота в 2007 году.

В мае 2008 года с борта корабля осуществлена высадка морского десанта на необорудованное побережье для слушателей Военной академии ГШ РФ.

В ноябре 2012 года кок БДК старший матрос контрактной службы Гиоргий Такидзе признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) — избил сослуживца. Назначено наказание в виде лишения свободы сроком 2,5 года с отбыванием в исправительной колонии общего режима.

В сентябре 2013 года в составе кораблей и судов СФ участвовал в походе к Новосибирским островам.

В конце 2014 года поступил на ремонт на 35 СРЗ.

В июле 2016 года поступил на ремонт и модернизацию на 33-й судоремонтный завод (г. Балтийск).

Тактико-технические характеристики

Скорость: 18 узлов

Дальность плавания: 6000 миль при 12 узлах

Экипаж: 87 человек

Водоизмещение: 4080 тонн

Длина: 112,5 метра

Ширина: 15 метров

Осадка: 3,7 метра

2 дизеля, 2 винта, мощность — 19200 л.с.

Вооружение

2 сдвоенные 57 мм артиллерийские установки АК-725, 2 пусковые установки реактивной системы залпового огня А-215 «Град-М», 4 пусковые установки переносного зенитно-ракетного комплекса «Стрела-2». На борту могут располагаться до 500 тонн техники и грузов и 225 десантников.

Отрывок, характеризующий Оленегорский горняк (большой десантный корабль)

Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.