БДСМ

БДСМ — психосексуальная субкультура, основанная на эротическом обмене властью и иных формах сексуальных отношений, затрагивающих ролевые игры в господство и подчинение.

Физиологически в основе БДСМ лежит повышение уровня сексуального возбуждения человека и получения им психофизиологического удовольствия в результате сознательного нарушения тех или иных социально-детерминированных условий или табу, а также (хотя и не всегда) определённых физических воздействий. При этом БДСМ может быть как самодостаточной практикой, не связанной с непосредственным половым контактом, так и являться частью сексуальных действий.

Отличия БДСМ от социально агрессивных и/или преступных действий определяются, прежде всего, жёстким соблюдением участниками БДСМ-отношений рамок SSC (аббревиатура от английских слов safe, sane, consensual) — принципов безопасности, разумности и добровольности. Поскольку в большинстве своем БДСМ-активность предполагает моральные и физические воздействия, для отличия естественных психомоторных реакций человека на дискомфорт и боль от сознательного желания прекратить БДСМ-действия используются специальные механизмы. В частности, в любой момент участник сессии может произнести заранее оговоренное стоп-слово (либо жест или движение), что будет означать требование безусловного моментального прекращения всех воздействий. Некоторыми парами используется более сложная система сигнализации, которая также позволяет подчинённому партнеру сообщать о допустимости конкретного вида воздействия или силы воздействия.

Этимология понятия

В составной аббревиатуре-акрониме BDSM заключены названия основных составляющих этого явления:

• BD (Bondage & Discipline — неволя и дисциплина, воспитание) — бондаж (связывание, ограничение подвижности), дисциплинарные и ролевые игры, игровое подчинение, унижение, наказания;
• DS (Domination & Submission — доминирование и подчинение (англ.)) — господство и подчинение; отношения, в которых в результате предварительной договоренности присутствует неравноправие партнеров;
• SM (Sadism & Masochism — садизм и мазохизм) — садомазохизм; практики, связанные с получением удовольствия от причинения или переживания физической боли.

Появление аббревиатуры BDSM вместо SM было вызвано, в частности, тем, что изначально бондаж/дисциплина (BD) и доминирование/подчинение (DS) считались подразделом садомазохизма (SM), что не устраивало представителей данных направлений. Садистам доставляет удовольствие причинять боль, мазохистам — испытывать её. Но господство и подчинение проявляется в большей степени на психологическом уровне, эротическом обмене властью, и в меньшем — на уровне физических действий. Не все мазохисты подчиняющиеся, и не всем подчиняющимся нравится испытывать боль. Не все садисты доминантны, и наоборот, не все доминанты являются садистами. После некоторых дискуссий со всеми заинтересованными сторонами была введена сборная аббревиатура BDDSSM, практически сразу сокращенная до BDSM. Появление аббревиатуры относят к началу 1990-х годов.

История возникновения

BDSM как явление уходит корнями в глубокую древность. Ритуальные бичевания были известны ещё в XI веке до н. э. Так, в Древней Греции, публичная порка спартанских мальчиков проходила перед алтарем Артемиды Ортии ежегодно. Одно из самых ранних графических свидетельств садомазохистских сцен сексуальной направленности было найдено в Этрусской усыпальнице в Тоскане. Внутри пещеры Томба делла Фустигационе (итал. Tomba della Fustigazione; VI век до н. э.) изображены двое мужчин, которые порют женщину палкой и рукой во время любовных утех. Ряд фресок эротического характера, обнаруженных при раскопках Помпей, также содержат элементы БДСМ (порка мужчиной женщины рукой, женщина в повелительной позе над мужчиной и т. п.)

Тексты садомазохистского содержания имеются также в Кама Сутре:

…Говорят, что любовное удовольствие подобно состязанию, ибо любви свойственны распри и дурное настроение… В силу подобной склонности нанесение ударов — также часть [любовного удовольствия]. Места [ударов] — плечи, голова, грудь, спина, бока… Эти [удары] четырех видов: тыльной частью руки, согнутой ладонью, кулаком и распрямленной ладонью. (Часть 7, гл. 15-16: О применении ударов)

Вместе с тем, как особую форму сексуального поведения BDSM стали рассматривать только с конца XVIII века, когда в странах Европы начался процесс медицинской и юридической категоризации сексуальных отношений. В романе «Фанни Хилл» английского писателя Джона Клеланда, изданном в 1749 году, присутствует сцена эротического бичевания. Упоминания о борделях, специализировавшихся в том числе на порке, встречаются начиная с 1769 года. Несколько позже в свет вышли произведения маркиза де Сада. По существу, романы де Сада были первыми литературными произведениями, содержащие полное описание БДСМ (в том числе садизма) как такового. Вместе с тем, произведения де Сада практически содержали описания исключительно садизма (что и послужило причиной появления самого термина «садизм»). В XIX веке произведения де Сада были «уравновешены» творчеством Леопольда фон Захер-Мазоха, в частности, известным романом «Венера в мехах» (англ. Venus in Furs), в котором главный персонаж хочет, чтобы его возлюбленная обращалась с ним как с рабом.

Вместе с тем, несмотря на закрепление в медицинской литературе таких понятий, как садизм и мазохизм, идеи Захер-Мазоха и, в особенности, де Сада были очень далеки от современной субкультуры БДСМ, — главным образом в основных принципах полного информирования, безопасности и добровольности. Садизм и мазохизм рассматривались ими в качестве реальных жизненных ситуаций, зачастую подразумевающих совсем не игровое истязание и подчинение. В своем современном виде БДСМ зародился на рубеже XIX—XX столетий и являлся развитием скорее эротических игр с элементами доминирования-подчинения, практиковавшихся в европейских борделях, нежели идей де Сада и Захер-Мазоха.

Дальнейшее развитие шло по пути выделения БДСМ в отдельный тип сексуального поведения. В частности, создавались литературные произведения БДСМ-направленности. Американский психолог Роберт Бьенвену считал, что своим появлением современный БДСМ обязан трем книгам: «European Fetish» (1928), «American Fetish» (1934), and «Gay Leather» (1950).

Появление первых графических произведений с БДСМ-элементами относится к началу XX века. Первые фотографии, полностью посвященные БДСМ-тематике, появились в 1950-х годах в США и Японии. Их первым американским автором был известный фотограф и режиссёр Ирвинг Клоу, издавший в это время серию фотографий в БДСМ-стилистике (в основном с участием известной в то время эротической фотомодели Бетти Пейдж). Кроме того, Клоу снял один из первых эротических фильмов по этой тематике и организовал издание комикса, созданного знаменитыми впоследствии БДСМ-художниками Джоном Вилли и Эриком Стантоном.

Примерно в это же время Бетти Пейдж стала одной из самых популярный моделей таких направлений, как фетиш и пин-ап, поднявшись практически до уровня секс-символа, что на волне начинавшейся на западе сексуальной революции повлекло распространение БДСМ. Итальянский писатель и дизайнер Гвидо Крепакс, чьи произведения во многом определили развитие стиля европейского «комикса для взрослых» во второй половине XX века, использовал в своих работах образ Пейдж. Примерами быстрого распространения БДСМ-тематики в фотографическом искусстве второй половины XX века могут служить работы таких фотографов, как Хелмут Ньютон (Германия) и Роберт Мэйплторп (США)

Определенное влияние на распространение БДСМ оказало появление таких движений, как «Old Guard leather» и «Samois». «Old Guard leather» представляла собой сеть закрытых клубов гомосексуальной направленности, созданных солдатами американской армии, вернувшимися из Европы после окончания Второй мировой войны. В этих клубах воссоздавалась атмосфера сплетения жестокости, эротизма, иерархии и дисциплины, подобной военной. Организация пребывала в изоляции до 1970-х годов, после чего субкультура «вышла в мир» и утратила гомосексуальную направленность. «Samois» была организацией того же типа, но образованной лесбиянками-феминистками. Действия данной организации привели к началу распространения БДСМ среди лесбиянок, а в 1970-х годах «Samois», как и «Old Guard leather», «вышла в мир», но не утратила своей лесби-направленности. В сегодняшнем виде оба этих движения являются одним из ответвлений БДСМ-субкультуры.

Распространение БДСМ значительно ускорилось в 1990-х годах с появлением Интернета, особенно после появления Usenet-сетей и групп новостей типа alt.sex.bondage, объединявших людей, заинтересованных в альтернативных сексуальных отношениях и в БДСМ в частности. Той же сети alt.sex.bondage приписывается и создание в начале 1990-х годов аббревиатуры «BDSM» (самая ранняя интернет-публикация с использованием аббревиатуры датируется июнем 1991 года).

BDSM-сообщество

Субкультура БДСМ состоит из множества отдельных направлений, определяющихся предпочтениями конкретных участников — дисциплина и спанкинг (порка), связывание и фиксация (bondage), власть и подчинение (DS, Dominance & Submission), бессрочная иерархическая «принадлежность» (LS, lifestyle) и другие. Эти направления могут как комбинироваться, так и существовать раздельно.

По БДСМ-ориентации участников действий принято разделять на подчиняющих (top, верхний) и подчиняющихся (bottom, нижний), а также тех, кто сочетает в себе желание подчинять и подчиняться (switch — свич). «Обычные» отношения, не имеющие никаких элементов BDSM, в сообществе принято называть «ванильными» (по аналогии со вкусами мороженого — мороженое без дополнительного вкуса в США называют ванильным).

По результатам опросов, выявлены следующие предпочтения партнёрской роли:

• Роль доминирующего партнёра выбирают:
  • 71 % мужчин с гетеросексуальной ориентацией
  • 11 % женщин с гетеросексуальной ориентацией
  • 12 % мужчин с гомосексуальной ориентацией
• Роль подчиняющегося партнёра выбирают:
  • 29 % мужчин с гетеросексуальной ориентацией
  • 89 % женщин с гетеросексуальной ориентацией
  • 88 % мужчин с гомосексуальной ориентацией

Атрибутика и сленг участников

Участники БДСМ в своей практике (а некоторые и в повседневной жизни) используют фетиш-атрибутику и фетиш-моду. Классическими атрибутными элементами являются всевозможные кожаные элементы одежды с декоративными элементами из стали (или без таковых), латексные костюмы, ошейники, наручники, маски и т. п.

Существуют ювелирные изделия, относящиеся к разряду БДСМ-атрибутики. Чаще всего это перстни или кулоны с изображением «трискеля»-символа БДСМ культуры.

Отдельно выделяются предметы, предназначенные непосредственно для физического воздействия на партнера («экшена», от английского «action» — действие), но в то же время, применение которых возможно и в атрибутном отношении — плети, хлысты, стеки и т. п. Данные элементы, в российском БДСМ сообществе, чаще всего, именуются «девайсами» (от англ «device» — устройство, приспособление). Этот же термин может употребляться в отношении фиксирующих элементов — наручников, ошейников и т.д, применяемых по назначению (в отношении декоративных элементов, как правило, не употребляется).

Уважительно верхнего называют Мастер, Хозяин, Господин (М), Госпожа (Ж).

Сексуальные игры БДСМ в западных странах часто проходят в специализированных «тёмных комнатах», расположенных в гей-клубах, клубах для свингеров и БДСМ-клубах.

Эмблема БДСМ-сообщества

Необходимость эмблемы БДСМ обсуждалась в дискуссионных группах в Интернете с начала 1990-х годов. В итоге в 1995 году эмблема была создана Стивом Квагмюром (Steve Quagmyr) на основе древнего символа — трискелиона, используемого во многих культурах (таких, как кельты, викинги, саксы). Кроме того, налицо явное влияние даосского символа взаимосвязи Инь и Ян.

Данная эмблема получила всемирное признание БДСМ-сообщества. Трехэлементный дизайн может быть интерпретирован как взаимосвязь и взаимозависимость основных элементов субкультуры — BD, DS и SM; как три основных принципа БДСМ — SSC (англ. Safe, Sane & Consensual — Безопасность, Разумность и Добровольность, БДР); как три группы участников БДСМ-сообщества — топы, боттомы и свичи. Изогнутые линии могут восприниматься как розги в движении, а круглая форма — как самодостаточность и защищенность всей БДСМ-системы. Цвета могут варьироваться, но круг и разделяющие кривые, как правило, имеют металлический цвет. Надо сказать, что использование БДСМ-эмблемы именно в таком виде, в каком она была предложена её создателями, внутри субкультуры не является обязательным, однако она является наиболее известной и распространённой БДСМ-эмблемой. Удаляя или видоизменяя какой-то её компонент, можно получить эмблему с совершенно другим смыслом.

Данная БДСМ-эмблема широко применяется в дизайне украшений, тематических товаров, интернет-сайтов, плакатов БДСМ-мероприятий и т. п.

Существуют также другие варианты символа БДСМ-субкультуры, однако они значительно менее распространены.

Практика

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Бастинадо (или фалака) — нанесение ударов по босым ступням. Верхний партнёр бьёт по подошвам ног (пяткам) нижнего бамбуковой или ротанговой тростью, паддлом и т. д., при этом обычно ноги лишаются подвижности, чтобы нижний партнёр не мог их убрать.
• Бондаж — ограничение подвижности, например, связывание, приковывание, заключение в клетку, заливание кистей рук и ступней ног гипсом.
  • Засасывание в трясину — ограничение подвижности партнера в трясине, зыбучих песках или искусственных вязких жидкостях.
  • Мумификация — тип бондажа, полное запеленывание тела человека, подобно мумиям, с целью полного обездвиживания, иногда в комбинации с маской, притупляющей слух и закрывающей обзор, берушами, кляпом и т. д. Подразделом мумификации можно считать бондаж с помощью вакуумной кровати (vacbed) или вакуумного куба (vac-cube)
  • Подвешивание — форма фиксации, при которой человека подвешивают в связанном состоянии.
  • Сибари — тип бондажа, японское искусство связывания.
• Игры с воском (Wax play) — применение расплавленного воска (капание на кожу нижнего партнёра и т. д.)
• Игры с кровью (Blood play) — воздействия, результатом которых является появление крови (используются, например, иглы или нож). Практика подразумевает большую осторожность и соблюдение правил асептики.
• Игры с ножом (Knife play) — воздействия с использованием острых предметов (например, лезвия ножа), не подразумевающих, однако, обязательного присутствия крови.
• Игры с огнём (Fire play) — использование во время экшена открытого пламени. Является довольно редким и экзотическим видом SM-практик ввиду наличия определённого риска травматизма и подсознательного страха. Требует особых мер предосторожности и высокой индивидуальной переносимости у нижнего партнёра.
• Игры с электричеством (Electric Play) — применение безопасного для организма воздействия электрическим током.
• Игры с элементами медицинского воздействия (Medical play) — применение медицинской атрибутики (роторасширители, клизмы, колесо Вартенберга и т. п.), общая стилизация БДСМ-сессии под медицинские действия (к примеру, урологический или проктологический осмотр).
• Клеймение (татуирование) — нанесение на тело партнера несмываемого рисунка как символа принадлежности.
• Пет-плей (Pet-play) — нижний партнёр играет роль животного, часто собаки.
  • Пони-плей (Pony-play) — отдельно выделяемая разновидность Pet-play, при которой нижний партнёр играет роль лошади (пони).
• Сенсорная депривация — ограничение либо полное лишение подчиняющегося возможности пользоваться осязанием, слухом, зрением, вкусом или обонянием в рамках сессии, производится с помощью масок, кляпов, берушей и мумификации.
  • Мумификация — когда нижнего полностью лишают ощущений, обёртывая тело при помощи бинтов, пищевой пленки или специальных приспособлений из латекса. Эта практика является опасной в отношении воздействия на психику и требует специальных мер безопасности, в частности, обеспечение возможности использования нижним стоп-слова для немедленного высвобождения.
• Фейсситтинг (facesitting) — сидение верхнего партнера на лице нижнего.
• Трамплинг (топтание) — стояние или хождение по нижнему партнёру босиком или в обуви.
• Золотой дождь (golden shower) — верхний партнёр испускает мочу на нижнего.
• Фистинг — введение кисти руки в вагину или анус.
• Флагелляция — порка партнера (с его предварительного согласия) с помощью плети, хлыста, кнута и прочих гибких приспособлений.
• Фут-фетиш (footfetish) — сексуальное влечение к ступням, обуви.
  • Foot worship (поклонение ступням) — разновидность фут-фетиша: лизание подошв, пяток, пальцев верхнего партнера нижним. Перед сеансом ноги, как правило, не моют.
• Эротическое удушение — сексуальное возбуждение при пережатии сонной артерии на горле и кратковременной потери сознания.
• Age Play (Игра с подменой возраста) — ролевая игра, в которой один или оба партнера играют роль «старшего» или «младшего» в дисциплинарной сцене.
• Baby Play — ролевая игра, в которой один из партнеров играет роль ребёнка.
• Spanking — шлёпанье или порка, воздействие на ягодицы с помощью ладони, ремня и прочих гибких и жёстких приспособлений (таких, как паддл).
• Ballbusting — нанесение ударов по мошонке мужчины, а также её сдавливание, топтание и т. д. Иногда воздействию также подвергают половой член.
• Cuntbusting — нанесение ударов по промежности и половым органам женщины.
• Figging — введение в анус нижнего партнера очищенного свежего корня имбиря, выделяющего эфирные масла, вызывающие жжение. Применяется как самостоятельная практика так и вместе с бондажом и флагеляцией.

Некоторые приспособления

Для сенсорной депривации

• Кляп
• Маска
• Повязка на глаза
• Бондажный мешок для рук

Для порки

«Девайсы» (приспособления), предназначенные для порки (флагелляции), условно разделяются на три категории: жёсткие (паддл, шлёпалки), гибкие (розги, стек), подвижные (флоггеры, плеть, кнуты).

• Плеть — состоит из жёсткой ручки и плетёного хвоста с сердечником и без фала. Хвост заканчивается узлом и хлопушкой из той же кожи. Общая длина однохвостой плети, как правило, колеблется в пределах 600—1000 мм. Существует вариант вообще без жёсткой ручки — снейк (англ. snake — змея).
• Кнут — обычно состоит из ручки длиной от 20 до 100 см и очень длинного хвоста длиной от 1,5 до 12 метров, с фалом (хлопушкой) из кожи или другого материала на конце.
• Флоггер (многохвостка) — плеть с несколькими гладкими хвостами.
• Паддл — деревянная пластина для порки.
• Стек — короткая тонкая упругая трость, с куском кожи или шнурком на конце, обычно применяемая при верховой езде и дрессировке служебных собак.
• Розги
• Трость — тонкая тросточка из бамбука. Часто применяется для бастинадо.

Также для порки используются подручные средства.

Для фиксации и бондажа

• Бондаж из верёвок, цепей или ремней, опоясывающих торс или все тело в качестве эротического костюма или элемента сцены со связыванием. Могут использоваться также шёлковые платки, шарфы, и т. п.
• Карабин — карабин, обычно применяемый альпинистами при восхождениях. В БДСМ-сценах применяется как средство для связывания с подвешиванием.
• Конь — конструкция для фиксации человека, своеобразный аналог спортивного снаряда «конь». Применяется, как правило, для фиксации при бичевании.
• Испанская кобыла, деревянная лошадка — приспособление, аналогичное Коню, применявшееся для пыток Инквизицией. Отличается от классического Коня тем, что «рабочая поверхность» представляет собой ребро двух скрепленных под углом 90 градусов досок, иногда ребро покрывается слоем мягкого материала, например, силикона, дабы избежать травматизации.
• Крест — конструкция для закрепления человека, обычно изготовляется из дерева и оборудуется средствами фиксации рук, ног, шеи и т. п. Чаще всего используются кресты андреевского типа.
• Манжеты для лодыжек — приспособление для фиксации ног, изготовляется из кожи, металла и т. п.
• Наручники (наручники из металла, наручи — из кожи или ткани, поножи — аналог для фиксации ног) — применяются для фиксации и как атрибут ролевых игр.
• Неснимаемый браслет — надевается как символ принадлежности на щиколотку или запястье и фиксируется маленьким замком, ключи от которого находятся у партнера.
• Отцепка — небольшое приспособление для веревок, цепей или ремней, использующееся для быстрого освобождения жертвы в случае опасности.
• Ошейник — является самым ярким атрибутом БДСМ. Ошейник — знак владения и контроля, основная эмблема подчинения. Доминанты практически никогда не носят ошейники, в то время как сабмиссивы часто ходят в них. Некоторые журналы или игровики-затейники, пытаясь создать СМ-атмосферу, надевают ошейники на своих «доминирующих» женщин, тем самым показывая своё невежество. Для сабмиссива носить ошейник — это гордость, для «доминанта» — унижение.

Прочие

• Пояс верности — специальное устройство для лишения возможности совершать половой акт и воздействовать на гениталии. Аналогом для мужчин следует считать стальные ограничители эрекции.
• Кляп-паук, кляп-кошка — от традиционного кляпа с шариком отличаются наличием отверстия, позволяющим совершать над сабмиссивом принудительные действия орального характера. Так же для этих целей применяют стоматологический медицинский расширитель.
• Катетеры — приспособления для ввода в мочеиспускательный канал. Наряду с вагинальными, анальными расширителями являются девайсами для так называемого «медицинского» БДСМ.
• Зажимы для сосков — приспособления в виде прищепок, силу сдавливания можно регулировать специальными болтиками. Существует разновидность с вибрацией, а также с подвесками в виде украшений, колокольчиков, бубенчиков, перышек, колец, к которым возможно крепление бондажа. Существуют также разновидности зажимов для половых органов.

Техника безопасности

Одним из ключевых принципов BDSM-отношений является безопасность. В то же время, ряд BDSM-действий (прежде всего физического характера) связан с определённой степенью риска.

В классической форме отношений «верхний партнер» — «нижний партнер» ответственность за сохранность жизни и здоровья, в большей мере, лежит на «Верхнем партнере». Тем не менее, «нижний» должен, в свою очередь, заблаговременно определить рамки допустимых воздействий (которые, по обоюдной договоренности, могут впоследствии изменяться).

При использовании стоп-слов и иных механизмов оповещения верхнего партнёра нижним о своем желании прекратить BDSM-действия, «верхний» партнёр должен немедленно отреагировать на первый же сигнал от «нижнего» и прекратить (либо, при условии предварительной договорённости, ослабить) воздействия. В случае, если «экшен» проходит без договоренности о стоп-слове, на «верхнего» возлагается дополнительная степень ответственности и контроля.

Отдельного внимания заслуживает техника безопасности при совершении BDSM-действий, имеющих потенциальную травматическую опасность. Особенно травматически рискованными являются такие виды воздействий и практик, как бондаж (перетягивание кровеносных сосудов на длительное время может привести к омертвению тканей конечностей, также существует опасность удушения), флагелляция (удары в область почек или позвоночника могут привести к повреждению внутренних органов, случайные удары по лицу — к повреждению глаз), подвешивание (возможны травмы суставов и перетягивание кровеносных сосудов), трамплинг (возможны повреждения костей и внутренних органов, гематомы), асфиксия (опасность удушения, вплоть до летального исхода), применение открытого огня (тяжёлые ожоги), а также прокалывание и прочие практики, предполагающие появление крови (инфицирование ран). Основными причинами травм являются неумелое использование приспособлений («девайсов») и практик, а также отсутствие контроля за степенью воздействия. В связи с этим, от «Верхнего партнера» требуется, по крайней мере, минимальное знание анатомии и медицины вообще (желательны навыки оказания первой помощи), натренированность в обращении с применяемым «девайсом», четкое осознание силы применяемого воздействия, соблюдение техник безопасности, рекомендуемых в конкретных случаях, общая осторожность и внимание.

Важной особенностью является то, что последствия воздействия различными «девайсами» могут проявляться не сразу, а спустя некоторый период времени. Поэтому, при работе с новым, до этого не опробованным с конкретным партнером, «девайсом» следует сначала убедиться в индивидуальной переносимости нижнего к данному типу воздействия, провести пробное применение (в половину или меньше обычной силы), а только потом приступать к нормальному уровню воздействия. В данных ситуациях исключительно рекомендуется применять разогрев нижнего партнера более щадящими «девайсами», что позволит и физически, и психологически подготовить нижнего партнера к более сильным нагрузкам. Опять же, в силу индивидуальности любого человека один и тот же «девайс» может быть безопасен для одного партнера и привести к тяжелым травмам у другого.

Отдельные требования безопасности накладываются также и на одежду лиц, участвующих в БДСМ-экшене. «Рабочая» одежда, в отличие от атрибутики должна содержать минимум травмоопасных элементов — заклепок, застёжек, пряжек, шипов и т. п. Это относится как к Верхним, так и нижним партнерам. Из обуви следует использовать ту, что обеспечивает максимальный комфорт ног и хорошую устойчивость.

Требования относительно минимализации бутафорских элементов относятся так же и к «девайсам». Наличие заклепок, искусственных цветных камней, декоративных шипов или пряжек может привести к серьёзным травмам. Поэтому при выборе «девайса» надо четко понимать, для каких целей его следует использовать — носить как украшение или применять к своему партнеру.

Крайне не рекомендуется проведение «экшена», если кто-либо из партнеров находится в состоянии алкогольного (и тем более наркотического) опьянения.

Большинство SM-действий так или иначе ведут к микротравмам кожи, потому необходимо помнить о банальных правилах гигиены и после проведения «экшена» обработать повреждённый участок тела антисептиком.

Тем не менее, существует риск смертельного исхода в результате практики БДСМ, поскольку связанный партнер с заткнутым ртом не всегда вовремя может остановить разгоряченного партнера

Результаты БДСМ-практик

Для подчиняющегося (нижнего) партнёра основной целью при проведении активных БДСМ-действий, как правило, является получение психофизического удовольствия от действий доминирующего партнёра. С медицинской точки зрения, это подразумевает стимулирование выработки в организме подчиняющегося партнёра эндорфинов за счёт совершения доминирующим партнёром тех или иных действий. Помимо обычных реакций человеческого организма на повышение уровня эндорфинов (таких, как удовольствие, эйфория, частично притупление болевых ощущений и т. п.), возможно достижение подчиняющимся партнёром одного из следующих состояний:

• Сабспейс — особая, измененная форма сознания (транс), возникающая в результате выброса в кровь значительного количества эндорфинов. Чаще всего подобный выброс является результатом физических воздействий (надо отметить, что подобное состояние достижимо не только в результате практик BDSM, но и при обычном массаже). Тем не менее, достижение сабспейса может наблюдаться и при отсутствии физических воздействий, лишь благодаря эмоциональному фону (особенно у людей, склонных к впадению в трансовые состояния).
  Состояние является довольно опасным с точки зрения травматизма. Выброс эндорфинов затормаживает кору головного мозга, в результате притупляется реакция на боль, теряется чувство реальности и контроль за происходящим. «Нижний партнёр» никак не может сигнализировать о своем действительном физическом состоянии, что может повлечь за собой нежелательные и опасные последствия. В этом случае от доминирующего (верхнего) партнёра требуется особое внимание и осторожность.
• Сабдроп — не является физиологически обязательным элементом экшена и обусловлен чаще всего непрофессионализмом (верхнего) партнёра, иногда — психологическими проблемами нижнего или стечением негативных жизненных обстоятельств. Характеризуется негативными симптомами различной природы, которые иногда могут отмечаться у нижних через несколько часов или дней после проведения экшена.
• Оргазм — в результате БДСМ-воздействий возможно достижение оргазма;
• Слёзы — в общем случае, являются не самоцелью, а лишь механизмом расслабления. Психологи отмечают, что рыдания способствуют снятию эмоциональной напряженности. Вызов плача во время «экшена» позволяет запустить в организме «нижнего партнера» «разгрузочный механизм». Естественно, что слезы могут быть так же и просто реакцией на боль и не иметь эмоциональной окраски.

Однако, важно отметить, что целью может так же являться получение удовольствия от самого болевого ощущения или получение эмоциональных переживаний (сами действия могут не нравиться «нижнему партнеру», как таковые, но находясь в отношениях «Дом»-«саб», он будет идти на них ради удовлетворения желания «Верхнего» и получать удовольствие психо-эмоционального характера).

Удовлетворение «Верхнего партнера», как правило, носит психо-эмоциональный характер и никак не связано с собственными физическими ощущениями. Исключением может являться ситуация, когда в процессе проведения «экшена» происходит половой контакт между партнерами.

БДСМ с точки зрения психологии

БДСМ как психосексуальная субкультура основано на желаниях древних инстинктов, в том числе сексуального. Такие действия большинством людей не понимаются, осуждаются. Элементы БДСМ-игр несут яркую эмоциональную окраску, так как большинство из них являются действиями, запрещенными или сильно ограниченными в современном обществе. Да и сами эти воздействия действуют на организм в основном угнетающе, если нет в этом потребности, или это делается не по желанию, без контроля. Объяснить феномен БДСМ можно с разных точек зрения, например, тем, что человек может хотеть так называемых «острых ощущений», адреналина, недостающих ему в безопасном обществе. Сама реакция на эти раздражители, подавление, в некоторых случаях может быть положительной. Например, при разных воздействиях можно почувствовать психосексуальную разрядку, возбуждение, удовлетворение. Эти «нестандартные» реакции организма возникли с давних времен, где было много опасностей и к ним надо было как-то приспосабливаться. От боли, некоторые люди (мазохисты) могут получать удовольствие, это связано с такой компенсаторной реакцией их организма на болевые раздражители. К тому же известно, что центры боли и удовольствия находятся рядом друг с другом, и в экстренных случаях возможна секреция эндорфинов, которые, кроме того, блокируют боль.

Психологические мотивы подчинения (не обязательно связанного с физической болью) обусловлены возможностью избавиться от страха потерять супруга или постоянного партнёра. Сильные чувства к любимому человеку могут вызывать страхи, что их разделяет заметное число людей, способных стать более успешными соперниками — в силу физического или социального превосходства. Существуют поговорки, способные эти страхи усилить («Красивая жена — чужая жена»). БДСМ-практика избавляет «нижнего» от необходимости «соответствовать» и заодно даёт возможность предложить партнёру «эксклюзив» — право и возможность доминирующего поведения. Тем самым «верхний» избавляется от необходимости тратить силы и внимание на построение отношений («нижний» многое стерпит), радуется возможности власти над человеческим существом. Но в то же время осознаёт, что такие отношения с другими невозможны или сильно затруднены, а также несут опасность разглашения — а значит, репутационных потерь. Такой союз может быть долговременным и прочным — при условии, разумеется, некоторой предрасположенности «нижнего» к унижениям и подчинению.

БДСМ-проституция

БДСМ-проституция — это особый вид проституции, подразумевающий под собой помимо возможных действий сексуального характера, также и физические воздействия, относящиеся к области БДСМ. Зачастую действия сексуального характера полностью исключаются.

БДСМ-проституция распространена как в гетеросексуальной, так и в гомосексуальной форме. Предоставлением платных БДСМ услуг занимаются как Верхние, так и нижние субъекты. Причем, многие из них не ассоциируют каким-либо образом себя и свои действия с явлением проституции и стараются избегать этого термина (чаще всего именуют себя «Платная Госпожа (Господин)», «платная нижняя» и т. п.).

Внутри БДСМ-сообщества отношение к платным БДСМ-услугам неоднозначно — от резкой неприязни до лояльности.

БДСМ в искусстве

В литературе

Упоминания о БДСМ достаточно широко встречаются в литературных произведениях, причём как выраженной эротической, так и более нейтральной направленности.

К первым могут быть отнесены:

• Маркиз де Сад, романы «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», «Философия в будуаре» и другие;
• Леопольд фон Захер-Мазох, роман «Венера в мехах» и другие;
• Полин Реаж (Pauline Réage), роман «История О» (Histoire d’O);
• Анна Мар, роман «Женщина на кресте».
• Лорел Гамильтон, серия книг об Аните Блейк.
• Рю Мураками, романы «Экстаз», «Меланхолия» и «Танатос», составившие трилогию «Монологи о наслаждении, апатии и смерти».
• Э. Л. Джеймс (E. L. James) — «Пятьдесят оттенков серого» (англ. «Fifty Shades of Grey»).

Ко вторым можно причислить:

• Джон Клеланд (John Cleland), роман «Фанни Хилл»;
• Энн Райс (Anne Rice), серия романов «Спящая красавица» («Sleeping Beauty» series) (под псевдонимом A. N. Roquelaure);
• Томас Шарп (Thomas Sharp), роман «Уилт» (Wilt) и «Блотт в помощь» (Blott On The Landscape);
• Пауло Коэльо (Paulo Coelho), «Одиннадцать минут» (Onze Minutos);
• Зара Деверо (Zara Devero), Шоу для избранных, Порочные забавы, Свобода желаний и другие.
• Джон Норман («Рабыня Гора», Slave Girl of Gor).
• Эва Хансен, серия романов «Цвет боли»

Тема БДСМ встречается в произведениях современной российской литературы. Например, Андрей Гусев «Role plays в зрелом возрасте» (М., 2003), роман «Художник и эрос в формате супер» (The Painter & Eros), а также и у других авторов.

В кинематографе

Художественный кинематограф также не обошёл вниманием тематику БДСМ. Следующие фильмы отмечены как раскрывающие тематику БДСМ:

• Scorpio Rising (1963);
• Монахиня (1966);
• Венера в мехах (1967);
• Дневная красавица (1967);
• Венера в мехах (1969);
• Де Сад (фильм) (1969);
• Девственница и плеть (Die Jungfrau und die Peitsche, 1970);
• Story of a Cloistered Nun (1973);
• Ильза, волчица СС (1974);
• Ночной портье (1974);
• Отнесённые необыкновенной судьбой в лазурное море в августе (1974);
• История О (1975);
• Любовница (1975);
• Сало, или 120 дней Содома (1975);
• Салон Китти (1976);
• SS Experiment Camp (1976);
• Девушка-дьявол (Fräulein Devil, 1977);
• Interno di un convento (1978);
• Killer Nun (1978);
• Девять с половиной недель (1986);
• Синий бархат (1986);
• Свяжи меня! (1990);
• Автокатастрофа (1996);
• Проповедь извращенцам (1997);
• Про уродов и людей (1998);
• Romance (1999);
• Пианистка (2001);
• Секретарша (2002);
• Унесённые (2002);
• Опасный метод (2011);
• Венера в мехах (2013);
• 50 оттенков серого (2015).

Элементы данной субкультуры включены в ещё большее число фильмов. При этом отмечается, что с середины 1980-х годов интерес к теме БДСМ в кинематографе находится на подъёме, а в 1990-х и 2000-х акцент получило удовольствие от мазохизма.

Ссылки

• [search.dmoz.org/cgi-bin/search?search=BDSM BDSM] в каталоге сайтов Open Directory Project

Литература

• Тимур Алимов, Ольга Подольская. Садомазохизм: Путь Плети. Пособие по флагелляции. — М., 2003. — 206 с. — 1000 экз.
• В. Костюченко, В. Кулакова. Аксексуары, или Как сервировать супружескую постель. — М.: Кэпитал Трейд Компани, 2010. — 256 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-412-00228-6.
• Тони Митчел. Необузданная страсть. — М.: Росмэн, 2002. — 224 с. — ISBN 5-8023-0016-7.
• Дерягин Г. Б. [web.archive.org/web/20080818205435/sudmed-nsmu.narod.ru/articles/sadomazoch.html Криминальная сексология. Курс лекций для юридических факультетов.] М., 2008. 552 с. ISBN 978-5-93004-274-0.

Отрывок, характеризующий БДСМ

– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.