БМ-24Т
БМ-24Т | |
---|---|
Боевая машина 8У35 | |
Классификация | Реактивная система залпового огня |
Шасси | АТ-С |
История | |
Страна-разработчик | |
Год(ы) производства | с 1956 |
Год(ы) эксплуатации | с 1956 |
Размеры | |
Масса без снарядов и расчета, кг | 14 118 |
Масса в боевом положении, кг | 16 100 |
Длина в походном положении, мм | 5970 |
Ширина в походном положении, мм | 2435 |
Высота в походном положении, мм | 3000 |
Вооружение | |
Калибр, мм | 240 |
Длина ствола, мм | 1400 |
Количество направляющих | 12 |
Дальность стрельбы максимальная, м | 17 500 |
Максимальный угол возвышения, град | +50 |
Перевод системы из походного положения в боевое не более, мин. | 1,5..2,0 |
Время залпа, с | 6..8 |
Подвижность | |
Тип двигателя | В-54Т |
Мощность двигателя, л.с. | 275 |
Максимальная скорость по шоссе, км/ч | 35 |
Запас хода по шоссе, км | 300 |
БМ-24Т (индекс ГРАУ — 8У35, обозначение шасси по классификации ГБТУ — Объект 712) — советская гусеничная реактивная система залпового огня.
Описание конструкции
БМ-24Т разрабатывалась одновременно с РСЗО БМ-24. Основным предназначением системы было действие в составе танковых частей Советской армии. Машина была выполнена на базе гусеничного тягача АТ-С, благодаря чему обладала высокой проходимостью. Вместо кузова на машине был установлен блок с направляющими. Однако в отличие от БМ-24 в БМ-24Т применялись трубчатые направляющие вместо сотовых, при этом баллистическое решение было сохранено, несмотря на то, что направляющие были короче[1].
Наведение пакета направляющих осуществлялось с помощью ручного механизма наведения. Диапазон вертикальных углов наведения составлял от +10 до +50°. В горизонтальной плоскости пакет наводился в диапазоне от -90 до +90°[1].
Вооружение
В качестве основного вооружения использовались турбореактивные снаряды. Кроме фугасных, в номенклатуру вооружения БМ-24Т входили химические снаряды. Площадь поражения при одном залпе могла составлять до нескольких гектаров[1].
Таблица ТТХ снарядов, используемых БМ-24[1][2][3] | |||||||||
Обозначение | Индекс | Длина снаряда, мм | Масса снаряда, кг | Масса БЧ, кг | Масса ВВ/ОВ, кг | Масса пороха в двигателе, кг | Время работы двигателя, с | Максимальная дальность, м | Частота вращения, об/мин |
Фугасные снаряды | |||||||||
М-24Ф | 53-Ф-961 | 1124 | 112,25 | 60,8 | 27,4 | 16,2 | 0,5..1 | 6 575 | 7 000 |
М-24ФУД | 53-Ф-961У | 1245 | 109,0 | 46,5 | 18,4 | 23,96 | 0,9..2,2 | 10 600 | 9 500 |
МД-24Ф | 3Ф1 | 1684 | 155,0 | 48,4 | 19,8 | 44,3 | 2,3..4,9 | 17 500 | 15 000 |
Химические снаряды | |||||||||
МС-24 | 3Х1 | 1240 | 109,0 | 44,3 | 8,0[сн 1] | 16,2 | 0,5..1,0 | 6 500 | 7 000 |
МС-24УД | 1240 | 109,0 | 44,3 | 8,0[сн 2] | 44,3 | 2,3..4,9 | 16 000 | 15 000 |
Напишите отзыв о статье "БМ-24Т"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [epizodsspace.airbase.ru/bibl/shirokorad/ot-min/04.html Широкорад. Отечественные минометы и реактивная артиллерия 04]
- ↑ Энциклопедия XXI век. Оружие и технологии России. Часть 18. Химические боеприпасы. Группа 13. Боеприпасы, боевые части ракет и взрывчатые вещества. Класс 1320. Боеприпасы и артиллерийские выстрелы калибром свыше 125-мм. Головная часть 240-мм реактивного химического снаряда. — М.: Издательский дом «Оружие и технологии», 2006. — Т. Том 12. — С. 444. — 848 с. — ISBN 5-93799-023-4.
- ↑ Федоров Л. А. Глава 8. Закат химической войны. Типы химических боеприпасов, которые имелись у Советской Армии к 1987 г. // Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт) в трёх томах. — М.: Лесная страна, 2009. — Т. 1. Долгий путь к химической войне. — С. 307. — 848 с. — ISBN 978-5-91505-013-5.
Сноски
Литература
- Широкорад А. Б. РАЗДЕЛ IV. СОВЕТСКИЕ РЕАКТИВНЫЕ СИСТЕМЫ ЗАЛПОВОГО ОГНЯ 1946-2000 ГОДОВ. Глава 2. 240-мм система М-24 // [epizodsspace.airbase.ru/bibl/shirokorad/ot-min/04.html Отечественные минометы и реактивная артиллерия]. — АСТ, 2000. — 464 с. — (Профессионал). — 7000 экз. — ISBN 5-17-001748-0.
Ссылки
- Гуров С. В. [rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/bm-24t/bm-24t.shtml Боевая машина БМ-24Т] (рус.). Информационно-новостная система «Ракетная техника». Проверено 13 марта 2012. [www.webcitation.org/67wJaUvMh Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
|
|
Отрывок, характеризующий БМ-24Т
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.