БТ-2

БТ-2 серийный пушечно-пулемётный
БТ-2 серийный пушечно-пулемётный
Боевая масса, т	11,05
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	2-3
История
Производитель	ХПЗ
Годы разработки	1930—1931
Годы производства	1931—1933
Годы эксплуатации	1931—1944
Количество выпущенных, шт.	620
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	5500
Ширина корпуса, мм	2230
Высота, мм	2174
Клиренс, мм	350
Бронирование
Тип брони	гомогенная
Лоб корпуса (верх), мм/град.	13/?°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	13/?°
Борт корпуса, мм/град.	13/0°
Корма корпуса (верх), мм/град.	10/0°
Корма корпуса (низ), мм/град.	10/?°
Днище, мм	6
Крыша корпуса, мм	10
Лоб башни, мм/град.	13/0°
Маска орудия, мм/град.	13
Борт башни, мм/град.	13/0°
Корма рубки, мм/град.	13/0°
Вооружение
Калибр и марка пушки	37-мм Б-3 (5К)
Длина ствола, калибров	45
Боекомплект пушки	92
Прицелы	телескопический
Пулемёты	1 × 7,62-мм ДТ
Подвижность
Тип двигателя	карбюраторный авиационный
Мощность двигателя, л. с.	400
Скорость по шоссе, км/ч	51,6 (на колёсах — 72)
Скорость по пересечённой местности, км/ч	32 (по просёлку)
Запас хода по шоссе, км	160 (на колёсах — 200)
Запас хода по пересечённой местности, км	150
Удельная мощность, л. с./т	36,2
Колёсная формула	8 × 2 / 2, 8 × 6 / 2 (БТ-2-ИС)
Тип подвески	индивидуальная пружинная типа Кристи
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,59 (5,4 — на колёсах)
Преодолеваемый подъём, град.	32°
Преодолеваемая стенка, м	0,55
Преодолеваемый ров, м	2,25
Преодолеваемый брод, м	1,0

БТ-2 (БТ, Б-Т) — советский лёгкий колёсно-гусеничный танк. Советский аналог американского танка М.1931. Первый серийный танк семейства БТ («Быстроходные танки»). Принят на вооружение в соответствии с военной доктриной, определившей преимущества скоростных крейсерских танков, способных в кратчайшие сроки покрывать большие расстояния и действовать на оперативных просторах. Выпускался серийно ХПЗ в 1932—1933 годах.

История создания

Первая мировая война имела преимущественно позиционный характер. Разгоревшаяся в России Гражданская война 1918÷1920 годов, приобрела характер манёвренной, с широким применением кавалерийских корпусов, эффективно действующих в глубоком тылу противника. Боевой опыт гражданской войны лёг в основу разработки советской военной «Теории глубокой наступательной операции», с единой тактикой боевого применения кавалерийских и механизированных частей. Этой теория предполагала создание технической базы — крупного парка броневых сил РККА. Активными сторонниками создания мощных танковых частей в РККА были видные военачальники — командармы М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, комкор И. А. Халепский, руководители и специалисты тяжёлой промышленности Г. К. Орджоникидзе, К. А. Нейман, И. П. Бардин, И. Ф. Тевосян и др. [7, cтр. 78-79] Вплоть до 1929 года в СССР отсутствовала производственно-технологическая база танкостроения, практически не развивалась технология производства высококачественной брони, танковых двигателей, не велась подготовка квалифицированных кадров рабочих и специалистов. [7, cтр. 78] В 1929 году было принято Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О состоянии обороны СССР», в котором, в частности, ставилась задача : добиться в течении ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения в армию всех современных типов танков. [7, cтр. 78] В 1929 году Реввоенсовет СССР разработал конкретные мероприятия для развёртывания опытного танкостроения на пяти заводах: в Москве, Ленинграде, Горьком и Харькове. [7, cтр. 78] В начале 1930-х годов, под руководством М. Н. Тухачевского и при участии В. К. Триандофилова, К. В. Калиновского и других военачальников велась разработка теории глубокой операции и боя, в которой основная роль отводилась танковым и механизированным войскам. [7, cтр. 164]

18 декабря 1929 года Реввоенсовет СССР утвердил «Систему танко-тракторного автоброневого вооружения РККА» (протокол № 29) — документ, определивший направления строительства броневых сил РККА, с использованием всех возможных типов бронетанковой и автотракторной техники, в соответствии с оборонительной военной доктриной СССР и в соответствии с впервые в мире разработанной советскими военачальниками «Теорией глубокой наступательной операции», предусматривающей применение крупных бронетанковых соединений. При этом, руководство СССР планировало развитие военной промышленности в направлении обеспечения крупносерийного производства бронетанковой техники, образцы которой не могли быть осуществлены при существующем низком технологическом уровне производства. В частности: завод «Большевик» собирал танки МС-1 поштучно, срывая сроки поставок, Харьковский паровозостроительный завод (ХПЗ) не смог наладить серийное производство танка Т-24.

В октябре 1928 года в Северо-Американские Соединённые Штаты, в качестве представителя советского торгового агентства «Амторг» («Amtorg Trading Corporation»), впервые прибыл начальник Управления моторизации и механизации (УММ) РККА — Иннокентий Халепский. Официальные дипломатические отношения США с СССР тогда ещё не поддерживали, но торговые барьеры были сняты. Официальной целью приезда в США являлось участие в коммерческих переговорах с фирмой: «Ford Motor Company», завершившиеся покупкой в 1929 году оборудования для Нижегородского автозавода. При этом, И. А. Халепский в течении 6 месяцев посещая военные арсеналы и Абердинский полигон, заинтересовался лёгким танком марки Т.1 фирмы «Gunningham». В конце 1929 году эту фирму официально запросили о предельных ценах на закупку для СССР партии танков в количестве 50 и более единиц. Фирма обратилась за консультацией в Военное министерство. Военный министр Патрик Дж. Харли разрешил сделку, с целью стимулирования работы фирмы в области танкостроения. Сделку одобрил и президент Гувер, на фоне протестов со стороны госдепартамента. [3, стр. 14]

30 декабря 1929 года в США снова прибыла советская делегация во главе И. Халепским. Задачей комиссии было знакомство с передовыми образцами бронетанковой техники и их закупка. Комиссию заинтересовали танки конструктора Дж. У. Кристи, специализировавшегося на проектировании быстроходных колёсно-гусеничных танков. Танки Кристи демонстрировали рекордные показатели скорости (например, танк M1928 наделал много шума незадолго до приезда комиссии), но не вызывали особого интереса в американской армии, традиционно находившейся (по сравнению с флотом) на вторых ролях и имеющей в то время очень незначительное количество танков.

В марте 1930 года И. А. Халепский вновь прибыл в США для заключения контракта с фирмой «Gunningham» на закупку танков марки Т.1. Однако, увидев на полигоне быстроходный колёсно-гусеничный танк М.1930, И. Халепский мгновенно утратил интерес к танку Т.1 и решил провести переговоры с конструктором танка М.1930 — У. Кристи. [3, стр. 14]

В апреле 1930 года конструктор танка М.1930 — У. Кристи добился разрешения (при содействии помощника начальника штаба — генерала Д. Маккартура) продать «Амторгу» два шасси М.1930.

Советской комиссии Кристи предложил усовершенствованный танк M1940. Поначалу перспектива закупки танка вызывала большие сомнения, поскольку танк подобной концепции не входил в советскую систему вооружений. Однако Кристи (в отличие от ряда других фирм) охотно шёл на сотрудничество, выражая готовность передать любую техническую документацию и даже работать в СССР; танк показался достаточно простым для серийного производства; и, наконец, появилась информация, что танк Кристи собираются производить поляки (а Польша считалась в те годы наиболее вероятным потенциальным противником). В итоге 28 апреля 1930 года был подписан договор, предусматривающий продажу СССР двух танков M1940 с технической документацией и лицензией на производство за 60 тысяч долларов.

В июне 1930 года состоялась первая встреча И. А. Халепского и сопровождающих его членов комиссии Н. М. Тоскина и В. Д. Свиридова, с американским конструктором Уолкером Кристи. Тогда же у советских представителей появилась возможность ознакомиться с его новейшей разработкой — танком М.1931. Внешне, И. А. Халепский, не проявлял особого интереса к танку М.1931, который, якобы, не соответствовал утверждённой системе вооружения РККА. Тем не менее, в июне 1930 года конструктор У. Кристи и представители УММ РККА договорились, без подписания каких либо бумаг и без приобретения каких либо лицензий на производство, о поставке двух танков в полной комплектации, с конструкторско-технологической документацией и правом на их изготовление в СССР. У. Кристи обязался предоставлять информацию о дальнейшей модернизации танка М.1931. Общая стоимость сделки составила 160 тысяч долларов.

В ноябре 1930 года У. Кристи запросил у Департамента вооружений разрешение на проведение обкатки на Абердинском полигоне двух танков М.1930 для СССР, но получает негодующе отрицательный ответ — реакция на срыв сроков поставки танка Департаменту вооружений к 1 сентября 1930 года.

21 ноября 1930 года РВС СССР принимает решение о производстве танков Кристи в СССР. Примерно в то же время танк получил своё имя — БТ.

К середине декабря 1930 года два танка М.1930 (без башен и вооружения) были полностью готовы. Офицер-испытатель Д. Тарп, рапортовал, что русский приёмщик очень доволен и отмечает, что такие танки можно делать в больших количествах.

23 декабря 1930 года У. Кристи уведомил Госдепартамент о наличии у него двух коммерческих тракторов для «Амторга» и получил разрешение на их отгрузку.

24 декабря 1930 года судно с псевдотракторами вышло из Нью-Йорка. Прибывший вскоре в Госдепартамент представитель Военного министерства подполковник Крейн, получил разъяснения в том, что было выдано разрешение на отгрузку коммерческих тракторов и оснований для отказа не было.

27 декабря 1930 года Крейн по телефону заявил У. Кристи, что Военное министерство располагает неопровержимыми данными о закулисной продаже танков России, на что У. Кристи ответил, что это были тракторы.

Поскольку условия соглашения были выполнены не полностью (машины отправленные в СССР не имели башен с вооружением, а комплект документации был не полным) с Кристи было удержано 25 тысяч долларов, что послужило причиной его отказа от приглашения переехать на работу в СССР. Свой отказ приехать в СССР, У Кристи использовал для влияния на военное ведомство США и в результате получил заказ на семь танков для американской армии. Впоследствии, вопреки условиям соглашения, У. Кристи отказался информировать советскую сторону о вносимых изменениях конструкции своего танка. В этой связи, находящийся в США советский представитель — В. Д. Свиридов без особых затруднений приобрёл необходимые чертежи у помощников У. Кристи.

В начале 1931 года Танки М.1931 прибыли в СССР и были всесторонне изучены и испытаны.

13 февраля 1931 года Постановлением РВС СССР танк был принят на вооружение с войсковым обозначением БТ-2.

В марте 1931 года машину № 2051 доставили на полигон в Кубинку, где её показали высшему и старшему командному составу РККА и членам правительства.

14 марта 1931 года начались показы танка представителям командования РККА. Танк произвёл благоприятное впечатление. Первоначально планировалось, что его производством займётся Ярославский автозавод, но быстро стало ясно, что производство столь сложного танка ему не под силу. Одно время планировалось развернуть его производство на заводе «Большевик», но он был перегружен заказами, а Харьковский паровозостроительный завод, имевший сильную производственную базу и опыт постройки танков Т-24, после отмены заказа на него, оказался свободен. В итоге БТ решили производить в Харькове. [3/cтр. 3]

В марте 1931 года после испытаний на полигоне под Воронежем, на ХПЗ был передан для изучения один лёгкий быстроходный колёсно-гусеничный танк формы «Кристи». В это время на ХПЗ уже шло строительство корпусов и цехов танкового производства. Был создан танковый отдел (Т2), в состав которого вошли механический, сборочный, сдаточный, опытный и другие цеха, а также СКБ, технологическое бюро подготовки производства, отдел сварки корпусов и башен, необходимые службы. [7, cтр. 79]

21 мая 1931 года Приказом ВСНХ СССР № 73 от 21 мая 1931 года для обеспечения организации производства танков БТ-2 на ХПЗ было создано КБ , в составе 11 инженеров и 4-х чертежников-конструкторов от ГКБ ОРПО (Орудийно-пулемётное объединение), два представителя от Ижорского завода, 15 инженеров из НАТИ (Научный авто-тракторный институт), двое — от УММ РККА, от ХПЗ — танко-конструкторское бюро в полном составе. Руководство вновь созданным бюро было возложено на начальника ГКБ ОРПО — С. А. Гинсбурга, его заместителем был назначен председатель танковой секции Технического комитета УММ РККА — Н. М. Тоскин. [3/cтр. 3]

23 мая 1931 года протоколом Комитета Обороны «О танкостроении» предписывалось ввести танк БТ в систему вооружения РККА и развернуть его производство на ХПЗ. Планировалось, что БТ будет «танком-истребителем»: действуя совместно с Т-26, он должен был защищать его от танков противника.

В мае — июне 1931 года танки Кристи проходили испытания, по результатам которых был составлен отчёт, требовавший устранения ряда недоработок и усовершенствования конструкции. Это сделало невозможным прямое копирование танка, как планировалось вначале. Башню танка вообще ещё нужно было создать. Для доводки танка было создано специальное КБ под руководством Н. М. Тоскина.

Николай Михайлович Тоскин, военинженер 2-го ранга — энергичный и эрудированный конструктор, внёс большой вклад в создание и отработку конструкции танка БТ-2, в формирование и становление танкового КБ. В те годы, в танковом КБ отдела Т2К активно работали: П. Н. Горюн, В. М. Дорошенко, Б. А. Дикань, А. В. Колесников, Н. А. Кучеренко, А. А. Морозов, А. А. Молоштанов, М. И. Таршинов, А. Г. Ульяненко. И. Г. Усик и другие. [7 cтр. 165]

25 мая 1931 года танковое КБ ХПЗ приступило к работе над чертежами и спецификациями для танка БТ-2. Вся документация должна была быть готова в полуторамесячный срок — к 15 июля 1931 года. Разработка конструкторской документации производилась с учётом опыта накопленного при создании танка Т-24, когда постоянное внесение изменений в ходе освоения серийного производства привело фактически к его срыву. [3/cтр. 3] Разработка конструкторской документации производилась на основе чертежей полученных от Кристи, тогда как сами танки М.1931 прибыли на завод только в январе 1932 года. [3/cтр. 3]

К изготовлению первых шести пробных машин планировалось приступить 15 июня 1931 года, с расчётом закончить их изготовление к 1 ноября 1931 года. Фактически, к установленному сроку были выпущены только три машины, которые были показаны на праздничном параде в Харькове 7 ноября 1931 года. Эти три танка имели корпуса и башни, изготовленные из обычной стали. Всего было изготовлено 13 таких корпусов и 66 башен (ХПЗ не смог сразу освоить их производство из брони). Впоследствии все корпуса и башни из обычной стали были заменены на броневые. Планом на 1931 год предусматривался выпуск 50 единиц БТ-2, но фактически были построены только три машины, которые не были приняты военными представителями заказчика. [3/cтр. 3]

Первые 6 танков планировалось изготовить к 7 ноября 1931 года для участия в парадах. Производство первых образцов шло трудно, поскольку руководство ХПЗ не горело желанием осваивать совершенно новый и незнакомый танк, предлагая продолжить производство Т-24. После принятия ряда решений на уровне руководства УММ и правительства с большим трудом удалось построить 3 опытных образца, 2 из которых участвовали в параде 7 ноября 1931 года в Москве (у третьего танка возник пожар в моторном отделении). У руководства РККА возникли сомнения по поводу целесообразности производства танка, однако в итоге было решено продолжить производство.

6 декабря 1931 года начальником танкового конструкторского бюро (Т2К) был назначен Афанасий Осипович Фирсов (прежний начальник танкового КБ военинженер 2-го ранга — Николай Михайлович Тоскин, был отозван в Москву а УММ РККА). [7, cтр. 165]

В 1932 году финансовые проблемы вынудили американского конструктора У. Кристи предложить советским представителям купить новейший образец «летающий танк» М.1932. Машина была приобретена советской стороной за 20 тысяч долларов и летом 1932 года нелегально (вопреки запрету госдепартамента США на продажу) была перевезена в СССР, где получила войсковое обозначение БТ-32. Этот танк был испытан и показан на военном параде в Харькове. [3/cтр. 2]

Производство

В начале 1932 г. на ХПЗ был начат выпуск первых лёгких колёсно-гусеничных танков БТ-2 [7 c.164] Серийное производство танка сразу столкнулось с большим количеством трудностей. СССР в то время только начинал осваивать тяжёлую промышленность, и для производства передового образца бронетанковой техники не хватало буквально всего — подготовленных кадров, станков, качественных материалов. Возникали проблемы с производством качественной брони и формированием из неё корпуса и башен. Танк остался без двигателя — производство М-5 было прекращено. На танки стали ставить моторы, выработавшие свой ресурс в авиации, а также пришлось срочно закупать в США имевшиеся там запасы данного («Либерти») устаревшего двигателя. Закупили 2000 шт., частично тоже бывшие в употреблении. Но новые двигатели требовали ремонта, отличались невысокой надёжностью и пожароопасностью.

При освоении серийного выпуска танков БТ-2 возникли значительные трудности. Располагаемая производственная база не была рассчитана на изготовление столь большого количества танков, а ввод в строй новых цехов задерживался в связи с отсутствием стройматериалов и необходимого оборудования, в основном закупаемого за границей. На БТ-2 устанавливались снятые с производства и отработавшие лётный ресурс авиамоторы М-5, которых не хватало. Техническое состояние поставляемых моторов М-5 оставляло желать лучшего. В этой связи, в США закупили партию отработавших ресурс авиамоторов «Либерти» (аналогом которого являлся М-5), состояние отлетавших американских двигателей было значительно лучше советских. После переборки на Ленинградском заводе «Красный Октябрь» они поставлялись на ХПЗ. Ещё в августе 1931 г. был поднят вопрос о замене двигателей М-5 на серийно производимые М-17, но это предложение отверг Начвоенвозддухосил Я. И. Алкснис. По его мнению, в 1932 г.только для установки на новые самолёты требовалось (не считая запаснных) 3000 моторов М-17, а промышленность могла дать их всего 2000.[3/c.5]

В 1932 г. начальником Танкового отдела Т2 ХПЗ был назначен Л. И. Зайчик; механическими цехами руководили Ф. С. Булгаков, И. К. Капленко, А. Л. Хаитов и другие специалисты. Главным технологом Танкового отдела Т2 был назначен видный специалист К. И. Цереквицкий; начальником ОТК танкового отдела С. М. Махонин. Большую помощь производству в выявлении и устранении дефектов така БТ-2 оказал сложившийся в отделе водительский состав испытателей, в основном — шоферы 1-го класса Ф. В. Захарченко, Ф. М. Курдупов, Н. Т. Ратутный, Г. М. Фомин и другие. [7 c.166]

В докладе о ходе работ на ХПЗ за первый кватал 1932 г. сообщалось: «Собранные и отправленные в распоряжение УММ РККА 6 машин не приняты ни военной приёмкой УММ, ни техконтролем завода. Эти машины не могут быть боевыми и даже не могут использованы как учебные вследствие низкого качества сборки. В результате, за 6 месяцев работы (серийное производство) собрано 6 негодных машин».

В сентябре 1932 г. из 35 ед. танков БТ-2, имевшихся в 5-м танковом батальоне мехбригады имени К. Б. Калиновского, 27 ед. постоянно находились в среднем и мелком ремонте. Возникли проблемы с опорными катками. Низкое качество резины приводило к разрушению грузошин по вентиляционным отверстиям и их отрыву их от стального бандажа. Вместе с тем грузошины «Оригинала I» прошли по шоссе свыше 1000 км без каких либо дефектов.

С запуском танка БТ-2 в серийное производство проявились дефекты моторной установки, основных механизмов трансмиссии и ходовой части. Двигатель «Либерти» был капризным, трудно запускался, в работе перегревался, при запуске мог загораться. Продолжительное время дорабатывались воздухоочистители, которые неудовлетворительно очищали от пыли воздух, поступающий в двигатель, сокращая срок его службы.[7 c.165]

ХПЗ не смог сразу освоить производство штампованных дисков опорных катков и на танки первоначально устанавливались литые спицевые катковые центры, утяжеляющие машину на 800 кг. Первые диски были отштампованы только в конце 1932 г. При установленном Плане производства 600 ед. танков БТ-2 в 1932 г., завод предъявил к сдаче только 434 машины, из которых военной приёмкой были приняты 395 машин, причём большая часть без вооружения.

Осенью 1932 г. в период освоения серийного производства танков БТ-2, на ХПЗ прибыл нарком тяжёлой промышленности СССР — Г. К. Орджоникидзе. На совещании у директора завода нарком рассмотрел ряд организационных вопросов и попросил ознакомить его лично с танком в пробеге. На следующий день в присутствии директора и наркома на заводской испытательной трассе водитель Ф. М. Курдупов провёл заводскую обкатку шасси танка БТ-2, сошедшего с конвейера. [7 / c.167]

Вооружение танка БТ-2 явилось самостоятельной проблемой.

Крупные проблемы возникли с вооружением. Первоначально планировалось установить на танк 37-мм пушку ПС-2, но наладить её серийное производство не удалось. Положение спасло принятие на вооружение пушки Б-3, представлявшую собой наложение ствола и казённика противотанковой пушки 1К (закупленная немецкая пушка фирмы «Рейнметалл») на ложе с противооткатными устройствами пушки ПС-2. Однако и с производством Б-3 возникли проблемы, эта пушка выпускалась на заводе им. Калинина с большим трудом полукустарным методом. Кроме того, отработать спаренную установку пушки и пулемёта так и не удалось. Это привело к необходимости перерабатывать конструкцию башни для установки сбоку шаровой установки пулемёта. Однако первые 60 башен были выпущены без такой установки, и, соответственно, танки остались без пулемётного вооружения. Поскольку выпуск танков опережал производство пушек, часть танков пошла в войска невооружёнными. Сначала планировалось устанавливать на танки 37-мм пушку Гочкиса, но их в наличии в достаточном количестве не оказалось. Чтобы как-то исправить ситуацию, было решено прямо в войсках вместо пушки устанавливать спарку пулемётов ДТ или ДА. Это рассматривалось как временная мера, планировалось в будущем заменить их на 45-мм пушку, но этого так и не было сделано. В итоге большая часть БТ-2 оказалась вооружена только пулемётами.

На БТ-2 предполагалось установить 37-мм пушку Б-3(5К) спаренную с пулемётом ДТ.

В 1931 г. на заводе № 8 (г. Мытищи) была запущена в производство партия пушек Б-3 (350 штук). Вскоре выяснилось, что ГАУ не справилось с изготовлением опытных образцов спаренной установки и вследствие этого отказалось от постановки её на производство. В этой связи, в 1-м квартале 1932 г. были внесены изменения в чертежи башни, и первые 60 башен, изготовленные Ижорским заводом, доработали под установку одинарной пушки. В этих башнях оказалось возможным вырезать отверстие под шаровую установку пулемёта ДТ. [3/c.6] В таком виде, башни были установлены на танки поступившие в войска.

Большая танковая программа 1932 г. предусматривала, первые 350 танков БТ-2 вооружить 37-мм пушкой Б-3 и пулемётом ДТ в раздельных установках, а остальные машины вооружить 45-мм пушкой 20К, опытный образец которой прошёл испытания во 2-м квартале 1932 г. и был принят к производству на заводе № 8. Под пушку 20К, спаренную с пулемётом ДТ, для танков Т-26 и БТ-2 были спроектированы новые башни увеличенного размера. Испытания стрельбой показали их высокую надёжность. Производство башен под 45-мм пушку 20К было начато в конце 1932 г. на Ижорском и Мариупольском заводах. Ижорский завод выпускал башни усовершенствованного типа (с большой нишей), а Мариупольский завод первые 230 башен изготовил по первому варианту (с малой нишей). Но на танках БТ-2 эти башни не устанавливались.

Постепенно производственные проблемы были решены. В 1932 было изготовлено 396 танков, в 1933 — ещё 224.

В 1932—1933 гг. ХПЗ изготовил 610 ед. танков БТ-2, из которых 350 ед. не имели пушек. Вооружить их пушкой Б-3 не представлялось возможным, так как завод № 8 выпускал её без разработанного технологического процесса, кустарным способом. Заказ на 350 пушек так и не был выполнен полностью. [3/c.6]

В связи с началом производства танка БТ-5 (по сути, БТ с новой башней с 45-мм пушкой) производство БТ (получившего имя БТ-2) было прекращено.

Описание конструкции

БТ-2 представлял собой однобашенный лёгкий колёсно-гусеничный танк классической компоновки с пушечно-пулемётным вооружением и противопульным бронированием.

Корпус и башня

Танк БТ-2 имел классическую компоновку и разделялся на четыре отделения (от носа к корме): управления, боевое, силовое и трансмиссионное. Корпус танка не имел рациональных углов наклона, за исключением передней части, которая имела вид усечённой пирамиды для обеспечения поворота передних ведущих колёс и уменьшения мёртвого пространства при стрельбе. В верхнем лобовом листе размещался люк для посадки механика-водителя. Башня танка цилиндрическая, клёпаная, со скосом спереди сверху. Численность экипажа танка составляла 2 человека (информация некоторых источников об экипаже в 3 человека не соответствует действительности).

Вооружение

Стандартное вооружение танка включало 37-мм танковую пушку Б-3 (5К) обр. 1930 с горизонтальным клиновым четверть автоматическим затвором и один 7,62-мм пулемёт ДТ в шаровой установке справа от пушки.

Характеристики пушки:

• Начальная скорость: 700 м/с.
• Углы наведения по вертикали: от −8 до +25 градусов.
• Прицелы: телескопический.
• Скорострельность пушки с исправлением наводки: до 12 выстр/мин.
• Наибольшая дальность стрельбы: 2000 м.
• Приводы наведения: ручные.
• Боекомплект: 92 выстрела.

Боекомплект к пулемёту составлял 43 магазина (2709 патронов).

Часть танков по причине нехватки пушек имела другое вооружение. Вместо пушки устанавливалась спаренная пулемётная установка с 7,62-мм танковыми пулемётами ДТ (установка ДТ-2). Углы наведения установки по вертикали составляли от −25 до +22 градусов, по горизонтали (без поворота башни) — вправо 6 градусов, влево 8 градусов. Боекомплект пулемётов не увеличивался и составлял 2709 патронов.

Два танка были вооружены авиационными пулемётами ШКАС.

60 первых танков имели башню без дополнительной пулемётной шаровой установки. Всего было выпущено 412 танков с пулемётным вооружением и 208 танков с пушечным (60) и пушечно-пулемётным (148) вооружением. На 1 ноября 1936 года в РККА состояло 187 боевых и 36 учебных пушек Б-3.

Бронирование

Броневая защита танка изготавливалась из листов катаной гомогенной брони, собираемой на болтах и заклёпках. Броня (кроме передней части корпуса и, в какой-то мере, башни) не имела рациональных углов наклона и защищала только от пуль стрелкового оружия и осколков снарядов и мин малого и среднего калибра.

Двигатель и трансмиссия

Танк был снабжён авиационным карбюраторным четырёхтактным 12-цилиндровым V-образным двигателем жидкостного охлаждения «Либерти» (или его производимым в СССР аналогом М-5-400) мощностью 400 л. с. Значительная часть двигателей была бывшими в употреблении.

Трансмиссия механическая, состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, пятиступенчатой КПП (4 передачи переднего хода и одна заднего), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых редукторов и двух редукторов (гитар) привода к задним опорным каткам — ведущих при колёсном ходе.

Ходовая часть

Танк имел индивидуальную пружинную («свечную») подвеску, широко известную как «подвеска Кристи». Три вертикальные пружины относительно каждого борта корпуса располагались между наружным броневым листом и внутренней стенкой борта корпуса, а одна располагалась горизонтально внутри корпуса в боевом отделении. Вертикальные пружины были связаны через балансиры с задними и средними опорными катками, а горизонтальные — с передними управляемыми катками.

Танк имел комбинированный колёсно-гусеничный движитель, состоящий из 2 ведущих колёс заднего расположения диаметром 640 мм, 2 направляющих колёс переднего расположения диаметром 550 мм, 8 опорных катков диаметром 815 мм с резиновыми бандажами и 2 стальных многозвенных гусеничных цепей с шириной трака 263 мм. При переходе на колёсный ход гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков. Переход с гусеничного хода на колёсный занимал 30—40 минут.

Необходимо отметить, что среднетехническая скорость танка была существенно ниже максимальной и составляла на гусеницах 25 км/ч по шоссе и 22 км/ч по просёлку, а на колёсах — 22 км/ч по шоссе. На колёсном ходе танк мог передвигаться только по дорогам с твёрдым покрытием, по причине высокого удельного давления на грунт и наличия только одной пары ведущих колёс (катков). В то же время высокая удельная мощность позволяла танкам осуществлять прыжки (в длину, через препятствие) на 15—20 (максимально — до 40) метров.

Приборы наблюдения и связи

Танк не имел специальных средств наблюдения и связи. В боевой обстановке наблюдение механиком-водителем осуществлялось через смотровую щель, а командиром — через прицел. Радиостанции не было, внешнюю связь планировалось осуществлять с помощью флажковых сигналов, для чего в башне имелся специальный люк. Внутренняя связь осуществлялась с помощью светосигнального устройства.

Модификации и прототипы

Указать, сколько конкретно было выпущено танков каждой модификации, не представляется возможным, поскольку у разных авторов данные сильно различаются. Совершенно точно то, что пулемётных танков было значительно больше, чем пушечных.

• M1930. Закупленные танки Кристи (2 штуки), использованные как прототипы. Судьба не выяснена.
• БТ-2 пушечно-пулемётный. Вооружение — 37-мм пушка Б-3 и 1 пулемёт ДТ. Серийная модификация.
• БТ-2 пушечный. Вооружение — 37-мм пушка Б-3.
• БТ-2 пулемётный. Вооружение — 1 пулемёт ДТ в шаровой установке и 2 спаренных пулемёта ДТ (возможно также ДА). Серийная модификация.
• БТ-2 пулемётный без шаровой установки. Вооружение — 2 спаренных пулемёта ДА. Серийная модификация.
• БТ-2 химический. Огнемётный (химический) танк. На 1 июня 1941 года остался только один танк из трёх переделанных.
• БТ-2 сапёрный. Мостоукладчик. На 1 января 1941 года числился один такой танк в Ленинградском военном округе. Судьба не выяснена. Однако после «Зимней войны» был выпущен ещё один экземпляр, но на базе БТ-5.
• БТ-2-ИС (БТ-ИС). Представлял собой БТ-2 с тремя парами ведущих колёс, и, соответственно, имел повышенную проходимость на колёсном ходу. Создан в 1935 году группой под руководством Н. Цыганова. Был изготовлен в единственном экземпляре. Испытания прошли успешно. Судьба не выяснена.

Служба и боевое применение

Танки БТ-2, поступившие в войска, быстро стали рассматриваться скорее как учебные. Процесс их освоения личным составом шёл тяжело. Не особенно высокое качество сборки машин, помноженное на низкую квалификацию обслуживающего персонала, давало постоянные поломки. Их устранение затруднялось вечным дефицитом запчастей. Тем не менее, динамические возможности танка впечатляли, особо знамениты были прыжки танка на достаточно большие расстояния, с гордостью демонстрируемые высокому начальству и иностранным гостям. Первоначально БТ-2 поступили на вооружение мехкорпусов, после их расформирования — механизированных и танковых бригад.

Постепенно, по мере насыщения войск более совершенными танками, БТ-2 все больше переходили на выполнение учебных задач, как в частях, так и в учебных заведениях, где к концу 1930-х имелось до 130 танков БТ-2. В мае 1940 года все 597 (фактически 584, ошибочно зачислены 13 БТ-5 хим) находящихся к тому времени на вооружении РККА танков БТ-2 было решено «оставить как учебный парк до полного износа». Однако массированное формирование мехкорпусов вынудило вновь поставить в строй эти машины.

Впервые БТ-2 вступили в бой в ходе освободительного похода в Западную Украину и Белоруссию, в результате которого был безвозвратно потерян один танк. Значительное их количество участвовало в Советско-финской войне. Так, в составе 1-й легкотанковой бригады имелось 82 БТ-2, большая часть из которых в ходе тяжёлых боёв вышла из строя по техническим причинам и была эвакуирована на завод. Были и боевые потери — 4 танка сгорело, 2 утонуло. После её завершения до 1 января 1941 года было списано 34 танка. Суммарные потери БТ-2 в конфликтах и войнах 1939—1940 составили 35 машин.

К 1 июня 1941 года на вооружении РККА имелось 580 линейных танков БТ-2, в том числе 396 в западных округах. Из них 366 были на ходу и использовались только в качестве учебных машин, 119 требовали среднего, а 30 — капитального ремонта, ещё 72 были чисто учебными и использовались в основном в качестве учебных стендов. С началом боевых действий все находившиеся в войсках в качестве учебных машин танки БТ-2 были поставлены в строй. БТ-2 входили в состав танковых и моторизованных дивизий мехкорпусов и участвовали в боях практически по всему фронту. Так, в 5-м мехкорпусе было 10 БТ-2, в 6-м мехкорпусе — 30, в 7-м мехкорпусе — 27, в 8-м мехкорпусе — 14, в 24-й танковой дивизии 10-го мехкорпуса — 139. В ходе боёв эти сильно изношенные машины были быстро потеряны, так, в той же 24-й тд на 24 июля 1941 года уже не было ни одного БТ-2. По некоторым данным, ощущалась острая нехватка 37-мм снарядов, поскольку их производство было давно прекращено. Находившиеся во внутренних округах БТ-2 были спешно приведены в состояние боевой готовности и брошены в бои лета — осени 1941 года, и также были в своём большинстве быстро потеряны. Некоторое количество БТ-2 применялось в Московской битве, например, в 18-й танковой бригаде было 5 БТ-2. Отдельные машины этого типа встречались на фронте в 1942—1943 (в частности, имеется фотография пулемётного БТ-2 в бою, датируемая летом 1942). Некоторое количество этих машин имелось на Ленинградском фронте, например, летом 1943 их было 12. По некоторым данным, они воевали ещё в 1944 году.

Наличие БТ-2 в войсках на дату
1 янв. 1934	1 янв. 1939	1 мая 1940	15 сент. 1940	1 янв. 1941	1 июня 1941
620	620	512	543	567	580

Сохранившиеся экземпляры

Музей военной техники «УГМК» г. Верхняя Пышма Свердловской области один экземпляр.

Вместе с тем, в Музее бронетанковой техники в Кубинке имеется любопытный гибрид, представляющий собой БТ-5 с установленным на него подбашенным листом и башней БТ-2. По некоторым данным это и есть опытный экземпляр танка БТ-2М — гибрида между БТ-2 и БТ-5.

Оценка машины

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

БТ-2 был, безусловно, этапным танком для советской промышленности. Достаточно сравнить его с предшествующим советским танком Т-18. На БТ-2 впервые в конструкции серийного танка были введены мощный двигатель (по удельной мощности БТ-2, вероятно, остался непревзойдённым по сей день; для сравнения, у Т-80У 27 л.с./т), колёсно-гусеничный ход, свечная подвеска, пушка с мощной баллистикой. Его серийное производство стало большим успехом молодой советской промышленности.

На момент производства БТ-2 был одним из лучших танков мира. Он имел выдающуюся для тех времён скорость и мощное вооружение (в пушечно-пулемётном варианте). БТ-2 продолжал оставаться вполне «на уровне» до конца 1930-х годов. В то же время БТ-2 имел ряд недостатков:

• слабое (преимущественно пулемётное) вооружение большинства танков;
• низкая надёжность;
• недостаточная численность экипажа;
• неудобство обзора из танка;
• отсутствие радиостанции;
• неудачное расположение пулемёта (сбоку башни);
• плохая обитаемость.

Большинство недостатков были связаны с недоработанностью проекта и проблемами в организации серийного производства. В значительной мере они были устранены на следующей модификации — БТ-5.

К 1941 году БТ-2 уже явно устарел, особенно пулемётные модификации. Его броня защищала только от пуль стрелкового оружия и с близких дистанций пробивалась имеющимися в вермахте в большом количестве 7,92-мм противотанковыми ружьями и 37-мм противотанковыми пушками. Также БТ-2 легко поражался любым немецким танком, кроме пулемётного PzKpfw I. Соответственно, он мог использоваться в основном для разведки, патрулирования и других вспомогательных целей. Хорошие динамические возможности (правда, с поправкой на сильную изношенность) давали возможность использовать этот танк в составе крупных танковых соединений. Увы, обстановка первого года войны не способствовала лихим танковым рейдам советских войск по тылам противника, в которых БТ-2 мог оказаться весьма кстати. Использование же этого танка для поддержки пехоты неизбежно вело к большим потерям. Пушка БТ-2 позволяла ему бороться с немецкими лёгкими танками PzKpfw I, PzKpfw II, PzKpfw 35(t), PzKpfw 38(t) (с последними — при стрельбе в борт, и то, ранних модификаций). Поразить средние танки PzKpfw III, PzKpfw IV было затруднительно, шанс появлялся только при стрельбе в борт с близких дистанций под углом, близким к нормали.

Интересно сравнить БТ-2 с немецкими танками начала войны. Пулемётные модификации БТ-2 по возможностям близки к PzKpfw I, уступая ему в приборах наблюдения, но превосходя того по скорости. Пушечно-пулемётная модификация ближе к PzKpfw II, по сравнению с которым БТ-2 хуже бронирован (кроме ранних модификаций немецких танков), слабее по приборам наблюдения и связи, имеет несколько большие размеры, но имеет более мощную пушку и большую скорость. Сравнение с PzKpfw 35(t) уже скорее не в пользу советского танка. 35(t) несколько лучше бронирован, имеет больше пулемётов (к тому же, удобнее расположенных) и примерно такую же пушку, но имеют значительное преимущество в приборах наблюдения и связи. Размеры 35(t) также были меньше, манёвренность лучше. Советский танк выигрывает лишь в скорости. Сравнение же PzKpfw 38(t) или PzKpfw III, особенно поздних модификаций, уже не оставляет советскому танку никаких шансов, главным образом по причине лучшего бронирования немцев и наличия у них более многочисленного экипажа.

Конечно, на 1941 год БТ-2 обладал достаточно скромными характеристиками. Но никогда не стоит забывать, что с этого не очень надёжного, слабо бронированного и вооружённого танка ведёт своё начало линия советских танков БТ, чьё развитие привело в итоге к созданию знаменитого Т-34.

Интересные факты

Испытатель Евгений Кульчицкий вспоминает анекдотичный факт периода начального освоения выпуска БТ-2:

"Долгое время танки БТ-2...преодолев территорию завода, останавливались, как вкопанные, едва достигнув заводского свинарника. Этот злосчастный свинарник стал предметом насмешек и довольно злых подковырок, его поминали на оперативных совещаниях у директора завода, в разговорах специалистов и даже в кабинетах Главного броневого управления наркомата обороны СССР."

Литература

• Свирин М. Н. Броня крепка. История советского танка. 1919—1937. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 384 с., ил. — 5000 экз. — ISBN 5-699-13809-9.
• Журнал «Моделист-конструктор» 1992 г. № 6. С. Ромадин. Статья: «На гусеницах и на колёсах» стр. 11÷14.
• ХПЗ — завод имени Малышева 1895—1995. Краткая история развития. Харьков. «Прапор». 1995 г.
• М. Барятинский, М. Коломиец. Лёгкие танки БТ-2 и БТ-5. — (Бронеколлекция, № 1, 1996).

Ссылки

• [www.battlefield.ru/bt2.html БТ-2]. The Russian Battlefield. [www.webcitation.org/67lLu012d Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
• [bronetehnika.narod.ru/bt2/bt2.html Лёгкий танк БТ-2]
• [www.weltkrieg.ru/tanks/431-bt-2.html Лёгкий колёсно-гусеничный танк БТ-2]
• [legion-afv.narod.ru/BT-2_Kubinka.html Фотографии танка БТ-2 из экспозиции Музея БТТВ в Кубинке]

Отрывок, характеризующий БТ-2

Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?