Баакуба
Поделись знанием:
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Город
|
Бааку́ба (араб. بعقوبة от арам. Bet Yaqub — дом Иакова[1]. ) — город в Ираке, является центром мухафазы Дияла.
Расположен в 50 км к северо-востоку от Багдада, находится на реке Дияла. По состоянию на 2008 год население города составляло 411,867 человек.
Город связан железной дорогой с Багдадом.
В доисламские времена город был одним из местных центров сельского хозяйства и торговли. Служил в качестве промежуточной станции между Багдадом и Хорасаном на средневековом Шелкового Пути. Во время халифата Аббасидов город был известен своими финиками и фруктовыми садами.
В настоящее время известен как центр выращивания апельсинов.
История
Город был использован в качестве лагеря для ассирийских беженцев, спасающихся от геноцида[2]. Лагерь беженцев был создан за пределами города и вмещал от 40000 до 50000 человек[3].
Новейшая история
В ходе возглавляемой США оккупации Ирака Баакуба стала местом тяжелых боев с партизанами, наряду с суннитскими анклавами Фаллуджа и Рамади.
- 8-13 апреля 2004 года: в рамках шиитского восстания Армия Махди попыталась взять город. Американские танки начали патрулировать улицы, а артиллерия и ВВС коалиционных сил провели обстрелы позиций боевиков за чертой города.
- 17-19 июня 2004 года: отряд из примерно 200 боевиков атаковали американский патруль в пригороде Баакубы Бурхиз. Бои шли в течение трех дней подряд, разгораясь в светлое время суток и угасая ночью.
- 24 июня 2004 года: в последний день восстания шиитские повстанцы ночью атаковали американский механизированный взвод пехоты, патрулировавший окраину города. Под огнём противника взвод отступил на юг, где попал в засаду и продолжил движение на восток, в сторону моста через реку Дияла, расположенной примерно в центре города. При подходе к центру города патрульные получили подкрепление и начали контрнаступление. Город фактически оказался поделен на два сектора с рекой Дияла в качестве разделительной преграды: западная часть контролировалась американцами, восточная - повстанцами. При поддержке танкового взвода и авиации, сбросившей в 8-00 утра две 500-фунтовые бомбы на выявленные вражеские позиции (одну - на стадион, вторую - в непосредственной близости от кампуса университета) американские войска перешли в наступление. Бои достигли своего пика примерно к 10-00 по местному времени, отдельные стычки продолжались до заката. Ответственность за нападение взял на себя лидер организации Джамаат ат-Таухид валь-Джихад Абу Мусаб аз-Заркави.
- 15 ноября 2004 года: в то время как коалиционные силы сражались с повстанцами в Фаллудже, мелкие группы боевиков воспользовались ситуацией и провели скоординированные атаки на город и его окрестности, в частности на полицейские участки в Бухризе и Муффреке. Рано утром, сразу после восхода солнца, повстанцы попытались уничтожить один из двух основных мостов через реку Дияла. На опорах моста были размещены заряды, но их мощность оказалась недостаточной, и мост устоял. В течение дня инженеры армии США провели экстренный ремонт моста, который позволил танкам проследовать по нему. Сразу же после неудачи диверсии повстанцы отступили, а американские войска начали прочесывание города на случай обустройства повстанцами засад, однако их не обнаружили.
- 7 июня 2006 года: в ходе американского авиаудара убит Абу Мусаб аз-Заркави, бывший лидер Аль-Каиды в Ираке, недалеко от Баакубы, к северо-востоку от Багдада[4].
- 26 июня 2006 года: по крайней мере 25 человек погибли в результате взрыва заминированного велосипеда в городе.
-
26 октября 2006 года: повстанцы устроили засаду на полицейский патруль, убив 24 полицейских и одного гражданского. Восемь боевиков были убиты в последующем бою с полицией и войсками США. - 29 ноября 2006 года: стычки между полицией и боевиками после нападения на штаб-квартиру полиции приводит к "закрытию" города: закрыт университет, школы и большинство магазинов, введен комендантский час. По крайней мере 55 боевиков были убиты в столкновениях.
- К концу 2006 года Баакуба и значительная часть провинции Дияла перешла под контроль суннитских повстанцев[5]. 2 декабря 2006 года: США и иракские силы безопасности начинают наступление на город в ответ на бои, которые шли в городе в течение недели между суннитскими повстанцами и полицией.
- 3 января 2007 года иракское правительство в Баакубе пало, оставив город в руках повстанцев, боровшихся против американского присутствия в Ираке. В январе 2007 года было сообщено, что суннитские повстанцы смогли похитить мэра города и взорвать его офис, несмотря на уверения американских и иракских военных чиновников, что ситуация в городе "обнадеживает и находится под контролем"[6]. В феврале 2007 года город превратился в "город-призрак": большинство из 460000 жителей либо бежали из города из-за угрозы насилия на религиозной почве, либо прятались в подвалах своих домов[7].
- 19 июня 2007 года: американские войска начали новую масштабную операцию (Arrowhead Ripper) против иракских боевиков в Баакубе. В наступлении приняли участие около 10000 солдат коалиции[8].
- 22 июня 2008 года: террористка-смертница привела в действие мощное взрывное устройство около здания администрации города и суда. 15 были убиты.
- 15 июля 2008 года: два террориста-смертника атаковали колонну новобранцев, убив 35 и ранив 50 человек.
- 8 октября 2008 года: террористка-смертница взорвала себя в здании суда, убив 9 (в том числе 5 иракских солдат) и ранив 17 человек.
- 16 октября 2008 года: город был обстрелян из миномета. Три снаряда, выпущенные по форпосту американских войск, убили двух солдат.
- 3 марта 2010 года: теракты трех смертников унесли жизни по меньшей мере 31 человека, десятки получили ранения. Третий взрыв произошел в главной городской больнице, куда поступили жертвы первых двух атак.
- 14 июня 2011 года: группа из шести боевиков и террористов-смертников, одетых в полицейскую форму, напала на здание провинциального совета в центре Баакубы. Штурм начался около 9:20 утра после подрыва заминированного автомобиля у ворот здания. Пока полиция и силы безопасности Ирака проводили штурм, другие боевики напали на контрольно-пропускной пункт. В итоге 4 гражданских лиц и 3 полицейских погибли, 5 из нападавших были убиты, а один взят в плен.
- 10 августа 2015 года: террорист-смертник на автомобиле подорвал себя возле Баакубы, убил 30 и ранив 40 человек. Ответственность за нападение взяла на себя организация Исламское государство Ирака и Леванта.
Напишите отзыв о статье "Баакуба"
Примечания
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/world/iraq/baqubah.htm www.globalsecurity.org/military/world/iraq/baqubah.htm].
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/world/iraq/baqubah.htm Ba'qubah] (14 сентября 2009).
- ↑ Austin H. H. The Baqubah Refugee Camp: An Account of Work on Behalf of the Persecuted Assyrian Christians. — url=books.google.fr/books?id=BL_suak0lc4C. — Georgias Press, 2006.
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/5058304.stm news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/5058304.stm].
- ↑ [onthescene.msnbc.com/baghdad/2006/12/reporting_under.html onthescene.msnbc.com/baghdad/2006/12/reporting_under.html].
- ↑ [news.independent.co.uk/world/middle_east/article2183852.ece news.independent.co.uk/world/middle_east/article2183852.ece].
- ↑ [www.cnn.com/2007/WORLD/meast/02/15/btsc.damon.baquba/index.html baquba].
- ↑ [www.cnn.com/2007/WORLD/meast/06/18/iraq.main/index.html U.S. military launches operation against al Qaeda in Iraq]. CNN (19 June 2007).
Литература
- Collela Robert S. [books.google.com/books?id=SrNsY_L6taAC Battle for Baqubah: Killing Our Way Out]. — revised. — Bloomington, IN: iUniverse, 2012. — ISBN 9781469791067. A 2007 OEF campaign account by a first sergeant of B Company 1-12 Cavalry (Bonecrushers), 1st Cavalry Division, out of Fort Hood, Texas.
Ссылки
- [www.iraqimage.com/pages/browse/Baqubah.html Iraq Image — Baqubah Satellite Observation]
- [www.michaelyon-online.com/wp/bread-and-a-circus-part-ii-of-ii.htm Text, Videos, and pictures from the front lines and during food distribution.]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Баакуба
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
