Бабаевский, Семён Петрович

Семён Бабаевский
Имя при рождении:	Бабаевский Семён Петрович
Дата рождения:	24 мая (6 июня) 1909(1909-06-06)
Место рождения:	с. Кунье, Харьковская губерния, Российская империя ныне Изюмский район,Харьковская область, Украина
Дата смерти:	28 марта 2000(2000-03-28) (90 лет)
Род деятельности:	прозаик, поэт, журналист
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	роман, повесть, рассказ, поэма
Язык произведений:	русский
Дебют:	рассказ «Водка довела» (1929)
Премии:
Награды:

Семён Петро́вич Бабае́вский (1909—2000) — русский советский писатель и журналист. Лауреат трёх Сталинских премий (1949, 1950, 1951). Член ВКП(б) с 1939 года.

Биография

Родился 24 мая (6 июня) 1909 года в селе Кунье (ныне в Харьковской области Украины) в бедной крестьянской семье. В 1910 году семья переехала на Кубань, где и прошли детство и юность будущего писателя. Стал одним из основателей и руководителей комсомольской ячейки хутора Маковского (1925). Во время коллективизации заведовал избой-читальней (1929—1931).

Начал писать рассказы в 16 лет. Писателем решил стать под влиянием творчества и биографии М. Горького. Дебютировал в печати в 1929 году рассказом «Водка довела», опубликованным в ростовской газете «Сельский пахарь» под псевдонимом. Окончив курсы пропагандистов в Армавире (1930), работал в городской газете [www.news-armavir.ru «Трудовой путь»], ныне «Армавирский собеседник».

Образование ограничивалось начальной школой. Экзамены за среднюю школу сдал экстерном. Заочно окончил Литературный институт им. М. Горького в 1939 году. В 1931—1940 годах был ответственным секретарём редакции газеты «Красная Черкесия», литературным работником и спецкором газет «Армавирская коммуна», «Молодой ленинец» и «Ставропольская правда», зав литературным отделом газеты «Пятигорская правда».

В 1941—1946 годах С. П. Бабаевский служил в РККА, сначала в действующих казачьих частях, затем работал редактором дивизионной газеты и корреспондентом фронтовой газеты «Боец РККА».

Депутат Верховного Совета СССР 3—4-го созывов (1950—1958).

С. П. Бабаевский умер 28 марта 2000 года. Похоронен в Москве в колумбариии Николо-Архангельского кладбища.

Творчество

После первых публикаций конца 1920-х — начала 1930-х годов последовали сборник рассказов «Гордость» (Пятигорск, 1936) и цикл «Кубанские рассказы» (1937). В рассказах и повестях «По станицам» (1940), «Белая Мечеть» (1943), «Гусиный остров» (1944), «Сестры» (1945) изображал жизнь колхозной Кубани.

В романе «Кавалер Золотой Звезды» (книги 1—2, (1947—1948); и в его продолжении — романе «Свет над землёй» (кн. 1; (1949); и (кн.2; (1950); изобразил восстановление разрушенного войной колхоза. Главным героем дилогии, организующим подъём в послевоенном селе, выступает фронтовик Сергей Тутаринов.

Энергия и настойчивость главного героя оказывались чуть ли не единственно ценными качествами, благодаря которым решались все проблемы и преодолевались все трудности. Это подрывало читательское доверие к произведению. А при чтении романа «Свет над землёй» уже создавалось впечатление, что все проблемы в деревне решены с волшебной лёгкостью и быстротой..

Составившие дилогию произведения переведены на многие языки; по романам созданы фильм «Кавалер Золотой Звезды» режиссёра Ю. Я. Райзмана (1951), пьеса, опера Ю. С. Бирюкова (1956).

Автор сборников повестей и рассказов «Сухая буйвола» (1958), «По путям-дорогам» (1958), «Сестры» (1958), «Четыре Раисы» (1959), «Доброта» (1989) и других, книги очерков «Ветви Старого Вяза: Из китайских дневников» (1957), романов «Сыновний бунт» (1961), «Родимый край» (1964), «Белый свет» (кн. 1 — 2; 1967—1968), «Современники» (1973), «Станица» (1971—1976), «Приволье» (1980), «Как жить?» (1983).

Награды и премии

• Сталинская премия первой степени (1949) — за роман «Кавалер Золотой Звезды» (1948)
• Сталинская премия первой степени (1950) — за 1-ю книгу романа «Свет над землёй» (1949)
• Сталинская премия второй степени (1951) — за 2-ю книгу романа «Свет над землёй» (1950)
• орден Отечественной войны 2-й степени (11.03.1985)
• три ордена Трудового Красного Знамени (в т.ч. 23.05.1959)
• медаль «За оборону Кавказа»
• другие медали

Сочинения

• Собрание сочинений в 5-ти томах. М., Художественная литература, 1979-1981.
• Избранные произведения в 2-х томах. М., Художественная литература, 1971
• Гусиный остров. Ставрополь, 1946
• Белая мечеть. Ставрополь,1948
• Кавалер Золотой звезды. Ставрополь, 1947-1948.
• Свет над землей, 1949-1950
• Кубанские повести. Ставрополь,1956
• Родниковая роща. М., 1956
• Белая мечеть. М., 1958
• Сестры. Краснодар, 1958
• Четыре Раисы. М., Профиздат, 1959
• Сыновний бунт. М., 1961
• Сухая Буйвола. М., 1963
• Родимый край. М., Художественная литература, 1964
• Белый свет. Кн.1-2. М., 1968-1969
• Митино счастье. - М., Детская литература, 1969
• На хуторе Вербовом. М., 1973
• Современники. М., Советский писатель,1974
• Станица. 1976-1977
• Приволье. М., Советский писатель, 1980
• Сельские повести. М., Современник, 1986
• Доброта. М., Советский писатель, 1989
• Последнее сказание: мемуарная повесть // Наш современник. — 1997. — № 5. — С. 182—205. — (Проза). — Окончание: № 6. — С. 101—132

Память

В Ленинском районе Астрахани расположен целый микрорайон названый в честь Семёна Петровича Бабаевского, а также в этом микрорайоне присутствует улица и переулок Бабаевского.

Литература

• Макаров А. Романы С. Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды» и «Свет над землёй». — Москва, 1952.
• Радов Г. Из-за чего «сыновний бунт»? Открытое письмо С. Бабаевскому. «Известия». 1962. 1 февраля.
• Власенко А. Правда побеждает. «Литературная Россия». 1964. 18 сент.
• Свительский В. Обороняясь от действительности. «Подъём». 1966. № 5
• Иващенко Вяч. Эмоции и житейская практика. «Литературная газета». 1968. 10 июля.
• Козлов И. А если без эмоций? «Литературная газета». 1968. 10 июля.
• Злобина М. О пользе и неудобствах нашего хождения. — Новый мир. 1968. № 9.
• Русские советские писатели-прозаики. Библиографический указатель. т. 1. — Л. 1959.

Ссылки

• Бабаевский Семён Петрович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [topos.ru/article/2627 Сергей Малашенок. Гомо постсоветикус и правда как технология. — Ж-л «Топос», 2/08/04]
• [www.news-armavir.ru Газета «Армавирский собеседник»]

Отрывок, характеризующий Бабаевский, Семён Петрович

Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.