Бабайцев, Иван Фёдорович

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Иван Фёдорович Бабайцев
Род деятельности:	Начальник Ленинской железной дороги
Место рождения:	село Громушки, Градско-Стрелецкая волость, Тамбовская губерния , Российская империя
Награды и премии:	Герой Труда

Иван Фёдорович Бабайцев (1897—1967) — советский железнодорожник, Герой Труда первой пятилетки, начальник Ленинской железной дороги (1938—1942), генерал-директор тяги III ранга (1943), уполномоченный Государственного Комитета Обороны, Почётный железнодорожник.

Биография

Родился в семье железнодорожника. В 1908—1911 годах учился в железнодорожной школе, затем начал работать на Юго-Восточной железной дороге ремонтным рабочим, бригадиром пути, слесарем паровозного депо, помощником машиниста станции Козлов и депо Грязи. В 1917—1929 годах — паровозный машинист станции Козлов, (в 1920 году — машинист бронепоезда, сражавшегося против банд Махно). В 1929—1936 годах — паровозный машинист, машинист-инструктор депо Кочетовка Московско-Казанской железной дороги, Мичуринск.

За 19 лет работы машинистом был участником трех Всесоюзных конкурсов на лучшую работу машиниста. По результатам первого конкурса получил звание лучшего машиниста района, во втором и третьем конкурсах стал «лучшим машинистом железных дорог СССР» и удостоен звания «Герой Труда». В 1933 году занял первое место во Всесоюзном соревновании паровозных бригад. Занесен на доску почета СССР им. XVII партсъезда. Получил звание «Ударник Сталинского призыва». В 1935 г. присвоено звание механика первого класса. Постановлением ЦИК СССР от 5 августа 1935 года «За образцовую и успешную работу по подъему железнодорожного транспорта, за активную и энергичную борьбу с крушениями и авариями» был награждён орденом Ленина. Постановлением СНК СССР от 11 января 1936 года за подписью Председателя СНК В. М. Молотова утвержден членом Совета при НКПС.

В 1935 году, в Трансжелдориздате вышла его первая книга (81 стр.) в помощь паровозным бригадам: «Без аварий. Мой опыт работы на паровозе № 703-62» . С 1936 года вел лекционную работу в Московском институте инженеров транспорта им. И. В. Сталина в «Стахановской школе», на кафедре « Подвижного состава тяги железных дорог». В последующем, им были подготовлены и изданы еще три книги практической направленности.

С 1936 по 1937 год И. Ф. Бабайцев заместитель начальника паровозного депо, начальник паровозного отделения депо Кочетовка Ленинской железной дороги. В 1938 году был назначен сначала заместителем, а в конце года — Начальником Ленинской железной дороги и проработал на этой должности до апреля 1942 года.

В течение предвоенных, 1939—1941 годов на Ленинской железной дороге под его руководством осуществлялись масштабные работы по увеличению пропускной способности дороги, обеспечению безаварийности движения, развитию паровозного и иного дорожного хозяйства. Помимо этого, было завершено строительство и обеспечен ввод в эксплуатацию второй очереди «[www.dzd-ussr.ru/towns/kratovo/ Малой Ленинской железной дороги]». Впоследствии, многие юные железнодорожники заменили своих отцов и братьев, работая на Ленинской железной дороге во время войны.

В ходе Московской битвы, на руководимую И. Ф. Бабайцевым Ленинскую железную дорогу легла значительная часть нагрузки по обеспечению войск Западного и Юго-западного фронтов и по эвакуации промышленных предприятий Москвы и Московской области вглубь страны. Осенью 1941 года из одиннадцати сходившихся к Москве железных дорог работали только четыре. В 1941 году на Ленинской железной дороге под руководством И. Ф. Бабайцева в короткий срок было построены, укомплектованы железнодорожниками и отправлены на фронт три бронепоезда, в том числе и бронепоезд «Железнодорожник».

В 1942—1943 годах Иван Федорович — старший ревизор Центрального управления паровозного хозяйства НКПС. Постановлением ГКО от 21.07.1942 года за подписью И. В. Сталина назначен Уполномоченным ГКО «по Донецкому угольному бассейну по отгрузке угля и наливу нефтепродуктов для железных дорог». В 1943 году Бабайцеву И. Ф. присвоено звание Генерал-директор тяги III ранга. В 1943—1946 году Бабайцев И. Ф. первый заместитель начальника Московско-Курской железной дороги. Во время Курской битвы, по поручению члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Андреева командирован в прифронтовые области (Орловская и Курская) Уполномоченным для организации работ «по продвижению посевного зерна». Приказом от 19.09.1943 года Наркома путей сообщений СССР Кагановича Л. М. утвержден Уполномоченным НКПС «По оборонным перевозкам».

С 1946 по 1951 год Иван Федорович первый заместитель начальника Белостокской железной дороги (Гродно), начальник Ивановского отделения Ярославской железной дороги (Иваново), а в 1951—1957 годах — ревизор Главного управления локомотивного хозяйства МПС СССР.

Член ВКП(б) с 1930 года. Избирался членом узлового комитета РКП (б)депо Кочетовка, членом Горкома РКП(б) Мичуринска, Воронежского и Тамбовского обкомов партии, членом железнодорожного райкома партии Москвы. В 1935—1936 годах избирался делегатом VII и чрезвычайного VIII Съезда Советов. На VII съезде был избран членом редакционной коллегии по выработке Конституции СССР. В 1948 году был избран депутатом городского Совета трудящихся города Иваново.

С 1957 г. Бабайцев И. Ф. персональный пенсионер союзного значения. Умер 7 марта 1967 года, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Награды

• За заслуги, достигнутые во Всесоюзных соревнованиях машинистов в первой пятилетке (1927—1933 гг.) удостоен звания «Герой Труда».
• Награждён 2 орденами Ленина (в том числе, 05.08 1935), Орденом «Знак Почета» (23.11.1939), орденом Красной звезды (1945), медалями: «За оборону Москвы», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941—1945 гг.», «В память 800-летия Москвы».
• Награждён знаками Почетному железнодорожнику, Отличный паровозник и Ударник Сталинского призыва.

Семья

• Жена — Бабайцева (Иванова) Ольга Петровна 1896—1989
• Дети
  • Бабайцев Владимир Иванович 1920—2007, железнодорожник, заместитель начальника депо Москва-Курская руководящий работник МПС СССР
  • Синюкова (Бабайцева) Вера Ивановна 1922—2014, работник железнодорожного транспорта, в 1942—1946 гг. шифровальщик транспортного отдела НКВД Ленинской дороги, Центрального секретно-шифровального отдела НКПС.
  • Собкина (Бабайцева) Антонина Ивановна 1925—2005 переводчик Министерства внешней торговли СССР, учитель московской средней школы

Отрывок, характеризующий Бабайцев, Иван Фёдорович

– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.