Бабек

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У слова «Бабек» есть и другие значения: см. Бабек (значения).
Бабек
перс. بابک خرمدین‎

«Бабек». 1944 г. Худ. С. Шарифзаде. Музей Азербайджанской литературы имени Низами Гянджеви. Баку
Прозвище

Хоррамдин (Хуррамит)

Дата рождения

795 или 798

Место рождения

близ Артавилла (ныне Ардебиль), провинция Азербайджан, Арабский халифат.

Дата смерти

январь 838

Место смерти

Самарра, Арабский халифат

Принадлежность

хуррамиты

Род войск

смешанное, частью феодальное, частью крестьянское войско

Годы службы

816—837

Бабек (перс. بابک خرمدین‎), также Бабак Хоррамдин, Папак[1] (около 789—800[1], Билалабад[1][2], ныне в остане Ардебиль — январь 838, Самарра[1], ныне в Ираке) — руководитель восстания иранских[3][4][5][6] хуррамитов против Арабского халифата с центром в Северо-Западном Иране[7], в провинции Азербайджан (к югу от Аракса[8], расположенном ныне на территории Иранского Азербайджана и юго-восточных регионов Азербайджанской Республики)[8][9][10][11][12] , охватившего также другие области Ирана и Закавказья[12][13].

Согласно Масуди и «Фихристу» Ибн ан-Надима, власть Бабека, в пик его славы, распространялась на юге до Ардебиля и Маранда, на востоке — до Каспийского моря и города Шемаха в Ширване, на севере — до Муганской степи и берегов реки Аракс, а на западе до районов Джульфы, Нахичевани и Маранды[14].

Британский историк К. Э. Босуорт отмечает, что восстание Бабека показало прочность родовых иранских местных ощущений в Азербайджане[15]. Иранский историк С. Нафиси считает Бабека борцом за свободу Ирана[16].





Молодость

Бабек родился в Билалабаде[1][2], расположенном недалеко от города Артавилла, современный Ардебиль.[17] Имя Бабек является арабизированным вариантом персидского Папак[18]. Будучи, согласно Вардану Аревелци, «человеком персидского рода»[5], Бабек происходил из ираноязычной[19][20][21] провинции Арабского халифата Азербайджан (Адурбадаган, иначе Атропатена — нынешний Иранский Азербайджан)[22], где говорили на особом, ныне вымершем, иранском языке — азери[23][24][25][26][27][28]) .

Это имя используется всеми источниками, за исключением Масуди, согласно которому имя Бабека было Хасан[14]. В 1941 году в Баку вышла брошюра Ямпольского «Восстание Бабека», где он, изображая Бабека народным героем, радикально переосмыслили его роль в истории[29], в которой впервые было приведено «настоящее имя» Бабека — Гасан[30]. В современном издании Большой российской энциклопедии также указывается, что настоящее имя Бабека — Гасан[1].

Отец Бабека, мелкий торговец маслом вразнос, родом из Мадаина (бывший Ктесифон, столица Сасанидов в Месопотамии), переселился в провинцию Азербайджан, где женился на женщине из деревни Балалабад.

Мухаммад ибн Исхак ибн Ан-Надима. Китаб аль-фихрист:

Его отец был разносчиком масла из жителей ал-Мадаина [Ктесифона]. Он переселился в Азербайджан и стал жить в селе по имени Билал Абад, в рустаке Маймад.

Бабек рано лишился отца, убитого разбойниками. В 10 лет он нанимается пастухом, затем погонщиком верблюдов в караване, что позволило ему познакомиться со многими странами, в 18 лет поступает учеником к оружейнику в Тебризе, и наконец возвращается в родную деревню.

Начало восстания

Время молодости Бабека являлось временем подъёма иранских национальных чувств[31]. Свержение Омейядов и замена их Аббасидами, которые считались проиранской династией, поселило среди иранцев надежды на изменение положения к лучшему. Тем сильнее было разочарование, вызванное убийством по приказу халифа героя борьбы против Омейядов — хорасанца Абу Муслима. В такой ситуации усиливается влияние секты «одетых в красное» хуррамитов, боровшихся против власти Арабского халифата, феодальной эксплуатации и ислама.

Глава секты Джавидан сын Шахрана, случайно зайдя в хижину матери Бабека, приметил незаурядные способности молодого Бабека и взял его к себе. Бабек вошёл в ближайшее окружение Джавидана, имевшего своей резиденцией крепость Базз. После гибели Джавидана, Бабек женился на его вдове и был признан главой секты — воплощением божества. В этом качестве он возглавил повстанческое движение против арабов (816 год), объединив крестьян, ремесленников и мелкие землевладельцев (дехканов и азатов). Центром восставших была крепость Базз (Бадз), местно которой до сих пор известно как «Крепость Бабека» (под городом Калейбар в провинции Восточный Азербайджан, географически — между реками Аракс и Ахар, в горах Карадаг).

Возглавив хуррамитскую общину, Бабек приступает к решительным действиям, по условленному сигналу сторонники Бабека вырезают в окрестностях Базза всех арабов и их сторонников. После этого восстание распространяется на соседние области. Вскоре почти весь Азербайджан оказывается в руках хуррамитов. Отсюда восстание перекидывается в соседние иранские области — Джабиль и Хорасан.

Бабек везде действует по одному сценарию — все захваченные укрепления сносятся, а гарнизон и арабское население вместе с сочувствующими им жестоко вырезаются. Истребляются и местные феодалы, выступающие против Бабека. В результате Бабеком за двадцать лет было казнено свыше 200 тысяч человек.

Успехи Бабека

В борьбе за престол халифата между сыновьями Харун ар-Рашида — Аль-Амином и Аль-Мамуном, мать которого была персиянкой, Багдад был захвачен в 813 году армией Мамуна и он стал халифом. Свою резиденцию аль-Мамун оставил в столице Хорасана Мерве, перебравшись в Багдад лишь в 819 году.

Для борьбы с Бабеком пять раз Мамун посылает войска, но военачальники терпят поражения.

В момент наивысшего могущества Бабек берёт под контроль не только весь Азербайджан, но и часть Хорасана; восстание перекинулось также на Фарс и Кухистан. Под контролем Бабека находилась и часть Армении и Аррана, от Двина и Барды. Количество сторонников достигало 300 тыс. чел.

Отвлечение арабов на войну с Византией и борьбу с восстанием в Египте (830—833) дало Бабеку некоторую передышку. Бабек спокойно закрепляет свои завоевания и заниматься внутренними делами. По ночам в Баззе слышатся звуки музыки и пения. Веселье здесь не кончается даже в тяжёлые для хуррамитов дни. В это время в поведении Бабека начинают проявляться высокомерие и деспотизм. Он преисполняется пренебрежения к силе арабского оружия, отказываясь от тактики партизанской войны.

Тогда же осложняются отношения Бабека с армянскими соседями. В начале 820-х гг. он вступил в союз с владетелем Сюника Васаком и помог ему изгнать арабов. Однако после смерти Васака, Бабек взял в жены его дочь, попытавшись установить свой контроль над Сюником и Арцахом. Результатом стали восстания в этих землях, через которые Бабека несколько раз прошёл огнём и мечом. Армянский[32][33][34][35][36][37] историк Мовсес Каганкатваци описывает это так:

«После этого гавар Балк восстал против беззаконника Бабана. Он выступил из Персии, захватил и разорил [гавар], предавая мечу женщин и детей Балка. В следующем году оттуда Бабан перешёл в гавар Геларкуник, где также предал мечу жителей, приблизительно пятнадцать тысяч, а великий монастырь Макенацоц предал огню, так что там уцелела одна лишь водяная мельница и ничего больше. И было то в двести семьдесят шестом году армянского летосчисления. Спустя два года Бабан напал на Тавусин и разогнал [жителей гавара] около ста пятидесяти тысяч человек. В следующем году Бабан убил Ибраһима сына Лета. В том же году изменники по имени Давон и Шапуһ, [явившись] под предлогом любви и мира, убили мечом Степанноса, прозванного Абл Асадом, который привел Бабана, разбившего балаканцев, и истребили мечом и копьем [жителей] гавара Бердзор и поселков Урика — Карнакаша, hАкари и Тапата».

Мутасим

В 833 году халиф Мамун умирает, оставив наследником престола своего брата Мутасима. После заключения мира с Византией халиф Мутасим бросает все силы на подавление восстания. Для этого он реорганизует армию и создаёт наёмное войско, в основном из тюрок. Великолепные воины, привыкшие к суровому образу жизни, тюрки сыграют основную роль в деле победы Мутасима над Бабеком. Столицу со своим тюркским окружением Мутасим переводит из Багдада в Самарру.

В сражении у Хамадана Бабек изменяет своим традиционным партизанским методам ведения войны и принимает бой в открытом поле. Естественно, плохо обученное крестьянское войско Бабека, не имеющее конницы, терпит сокрушительное поражение. Значительная часть войска Бабека гибнет, остальные спасаются бегством, многие бегут в пределы Византии. Бабек тоже спасается бегством и, достигнув Базза, начинает набирать новые войска.

Разгром под Хамаданом сильно подрывает авторитет Бабека — многие крестьяне теряют после этого веру в его божественное происхождение и начинают расходиться по домам. Мутасим приказывает одному из своих эмиров блокировать крепость и восстановить укреплённые пункты, в своё время разрушенные Бабеком. Несколько отрядов, высланных Бабеком за припасами, были наголову разбиты.

Афшин

Для завершения компании халиф Мутасим объявляет новый набор войск и командование поручает одному из самых талантливых и энергичных полководцев Хайдару ибн Каусу (Кавусу) эль Афшину. (Афшин — собственно, титул владетеля области Уструшана в Согдиане, каковым являлся Хайдар). Это был один из самых энергичных халифских полководцев, прославившийся в войне с Византией. Новый командующий с самого начала выбрал правильную тактику — тактику медленного затягивания петли вокруг Базза.

Весной 836 года Афшин вступает в Азербайджан. Двигаясь по горным, труднодоступным тропам, он, наконец, достигает входа в ущелье, ведущего к Баззу. Наученный поражением под Хамаданом, Бабек не решается на сражение в открытом поле и скрывается в крепости, довольствуясь редкими вылазками. Афшин, тоже будучи не уверенным в возможности успешного штурма неприступной крепости, выжидает, надеясь каким-либо путём «выманить» Бабека из крепости.

К концу зимы Мутасим посылает Афшину в подкрепление корпус в девять тысяч тюркских воинов. Положение Бабека сильно ухудшается. Он просит помощи у византийского императора Феофила. Получив письмо, Феофил начинает военные действия против Халифата. Однако Мутасим, несмотря на временные неудачи в войне с Византией, не отозвал ни одного воина из Азербайджана, а после успешного окончания войны против Византии потребовал от Афшина завершения порученного ему дела.

Войско Афшина штурмует крепость. Желая как-то выиграть время, Бабек просит «аман» — помилования, причём требует письменное подтверждение от самого халифа. Афшин даёт согласие на «аман» и посылает гонцов в столицу. Бабек тем временем, переодевшись купцом, бежит в сторону Аррана, надеясь оттуда добраться до Византии.

Афшин, узнав о бегстве Бабека, 26 августа 837 года вступает в крепость и приказывает снести её до основания. В крепости находят несметные богатства, которые Афшин в большинстве утаил от халифа и переправил к себе на родину.

Арест

Бабек и несколько его соратников, среди которых его брат Абдаллах, мать и жена, пробираются через горы и леса в сторону Византии. На пути в Византию Бабек проходит через Армению[14]. Как сообщает Ибн ал-Асир «И пошел Бабек скитаться, скрываясь по горам Арминии»[38]. В Арцахе он останавливается у своего давнего союзника, армянского князя Арцаха Сахла Смбатяна (в арабских источниках Сахл ибн Смбат или Сахл ибн Сунбат ал-Армани[39]), однако последний выдает его Афшину. Армяне Арцаха вели борьбу против него[40], и армянские князя мотивировали его арест местью за разорение, которому Бабак подверг Арцах и Сюник. Бабек был схвачен армянами[41] во время устроенной Сахлом охоты посланным Афшином отрядом. Мовсес Каганкатваци с удовлетворением пишет:

«И в том же году тот же князь Сахли, сын Смбата, взял в плен истребляющего людей и опустошителя стран смутьяна Бабана, зверя кровожадного, и отдал его в руки амирмумина. А за услуги он получил от двора доброе вознаграждение: право царской властью управлять Арменией, Иверией и Алуанком».

От Афшина Сахл получил вознаграждение общей ценой в 1 млн дирхемов [www.vostlit.info/Texts/rus/Kufi/frametext2.htm].

Казнь

Пленных доставляют в столицу Халифата Самарру. Бабека и его брата одевают в царские одежды, обшитые жемчугами и драгоценными камнями. Бабека сажают на громадного серого слона, подаренного царём Индии, а Абдаллаха — на великолепную бактрийскую верблюдицу. На последнем участке пути до Самарры по обе стороны дороги располагаются конные отряды и пехота, одетые в праздничные одежды, с развёрнутыми знамёнами. Процессия, наконец, достигает дворца Халифа.

Как пишет М. Томара:

«Бесчисленные дворцовые постройки, составлявшие сами по себе целый город, были все украшены драгоценными коврами. Во дворе перед дворцом на золотых цепях были прикованы сотни львов. По залам дворца была расставлена личная гвардия халифа в драгоценном вооружении, затем семь тысяч белых рабов и семьсот высших придворных чинов. Стены были обвешаны десятью тысячами позолоченных панцирей и дорогим оружием. Пленников вслед за полководцем повели через знаменитую залу, где посредине мраморного бассейна стояло дерево с восемнадцатью ветками, сделанными целиком из золота; на нём сидели золотые птицы, у которых вместо глаз блестели драгоценные каменья. Наконец они вошли в тронный зал, убранный великолепными коврами исключительной редкости и ценности.

Мутасим восседал на троне. Перед ним была разостлана „кожа казней“ и стоял палач. Казни совершались по старому обычаю, на куске кожи в присутствии халифа. Когда подошёл Афшин, халиф посадил его вблизи себя на почётное место. Затем подвели к трону Бабека. У Бабека был палач по имени Нуднуд. В столицу Афшин привёз его вместе с другими пленными. Ему и поручил Мутасим казнь Бабека и его брата Абдаллаха.

С Бабека снимают одежду и раздевают догола. После этого палач отрубает ему правую руку и ударяет этой рукой несколько раз Бабека по лицу, то же делает с левой рукой. Затем палач отрубает ему обе ноги. Потом ему вспарывают живот и только после этого ему отрубают голову».

Туловище Бабека прибивают к кресту и выставляют на окраине Самарры. Это место носило название «Крест Бабека» даже после того, как город был заброшен. Голову Бабека выставили в Багдаде на главном мосту, а затем отправили в Хорасан для устрашения готовых к восстанию жителей.

Судьба победителя Бабека

Полководец Афшин, победивший Бабека, находился на вершине славы. В его честь писали стихи лучшие поэты, от халифа он получил вознаграждение в два миллиона дирхемов. Но возвышение Афшина пугает халифа и его окружение, его обвиняют в тайных связях с Бабеком и в «сепаратизме» и идолопоклонстве (Афшин был перешедший в ислам зороастриец). Афшина судят, но казнить боятся из-за его большой популярности в народе и армии, и он умирает так называемой «естественной» смертью в тюрьме, от голода и жажды.

Бабек — национальный герой Азербайджана

В Азербайджане Бабек считается национальным героем — борцом за «национальную свободу» азербайджанцев[42][43][44]. Как отмечают Румянцев и Аббасов, такая трактовка образа Бабека представляет собой результат идеологического мероприятия по конструированию «национального героя», хотя сам Бабек к азербайджанцам, идентичность которых определяется религией (ислам) и этничностью (тюркизм), не имеет никакого отношения[30]. До конца 1930-х гг. не существовало утверждений, как-то соотносящих Бабека с современным Азербайджаном и азербайджанцами. Так, ещё в 1936 г. первый автор книги о Бабеке (в серии ЖЗЛ), известный востоковед Михаил Томара, описывает его (в духе времени) как вождя классового восстания, но при этом именно иранского; локализуя же место этого восстания, поясняет в примечании смысл хоронима: «Азербайджан. Провинция халифата, которая соответствует провинции современного Ирана того же названия. Азербайджанская ССР не входила в прежний Азербайджан»[13]. Однако, согласно В. Шнирельману, с конца 1930-х гг. начинается усиленная «азербайджанизация» исторических деятелей и государственных образований, существовавших на территории Азербайджана[45]. По мнению ряда ученых, это происходило в контексте общей политики «советского национализма», которая заключалась, в частности, в изобретении «Великих Традиций» для советских республик[46][47] (подробно см. Кампания по приданию Низами статуса национального азербайджанского поэта).

Согласно Румянцеву и Аббасову, систематическое внедрение образа Бабека, как азербайджанского национального героя, началось с работы З. И. Ямпольского (1941), где он писал о восстании:

Известно, например, что до последнего времени этот яркий момент истории Азербайджана, а, следовательно, неотъемлемая часть истории СССР, совершенно не отмечался в учебных пособиях. Только в последнее время этот пробел начинает заполняться[48]

Виктор Шнирельман также отмечает, что в этой книге Ямпольский изображал Бабека народным героем; он с гордостью отмечал, что Бабек родился в Азербайджане, однако ни словом не упоминал, что тот говорил только по-персидски[49]. Образ Бабека как азербайджанского национального героя начал усиленно эксплуатироваться пропагандой в связи с Великой Отечественной войной и советской оккупацией Иранского Азербайджана[30]. Дальнейшее развитие этот образ получил в работе Буниятова «Азербайджан в VII—IX вв.», где из руководителя средневековой иранской религиозно-мистической секты, возглавившего партизанскую антиисламскую войну против арабов, Бабек трансформировался в национального или народного героя, великого азербайджанского полководца, немеркнущий в веках символ стремления азербайджанского народа к свободе. В 1958 году вышел первый том «Истории Азербайджана», где впервые было приведено «настоящее имя» Бабека — Гасан Бабек[50] (согласно Масуди имя Бабека также было Гасан[14]). Это происходило параллельно иранской историографии, также поднимавшей Бабека на щит как иранского национального героя. В 1990-е годы к «схватке за Бабека» присоединились курды и талыши, как отмечают Румянцев и Аббасов, с «дилетантской квазиисториографией», впрочем, согласно авторам, критерии отделения этих текстов от академических работ многих азербайджанских историков крайне противоречивы[30].

В Азербайджане Бабек не просто национальный герой, но и важное национальное достояние, такое же, как земля и недра[30]. Бабеку установлены памятники во многих населенных пунктах, в его честь назван райцентр в Нахичеванской АР, его имя носит один из центральных проспектов Баку, его именем называют детей, его историю рассказывают как пример для подражания. Бабеку посвящён художественный фильм «Бабек», балет «Бабек» композитора Акшина Ализаде, а также два романа и три трагедии, включая трагедию Джафара Джаббарлы «Невеста огня».

В Иране, начиная с 1999 года, по инициативе известного иранского историка Мухаммеда Тахи Зехтаби азербайджанцы ежегодно 30 июня отмечают годовщину падения крепости Базз масштабными походами к ней, несмотря на противодействие официальных властей[51][52][53].

Бабек — национальный герой иранского народа

Среди иранцев Бабек пользуется меньшей популярностью ввиду антиисламской направленности его борьбы. Однако, например, иранский историк Саид Нафиси в своей книге «Герой Азербайджана — Бабек Хоррамдин»[54] называет Бабека «одним из великих людей иранской земли», «одним из национальных героев Ирана, обеспечивших его бессмертие»[55].

Напишите отзыв о статье "Бабек"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 Большая российская энциклопедия. Том 2. стр. 618. Москва. Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». 2005 г. ISBN 5-85270-330-3, дополнительный ISBN 5-85270-320-6
  2. ↑ 1 2 [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/1437/%D0%91%D0%90%D0%91%D0%95%D0%9A Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова. 1973—1982.]
  3. ↑ [www.britannica.com/eb/article-9002797 «Babak.» Encyclopædia Britannica. 2007. Encyclopædia Britannica Online. 7 June 2007]: Бабак, иранск. Папак, лидер иранских хоррамдинов (…) который восстал против халифата Аббасидов.
  4. ↑ M. Whittow, «The Making of Byzantium: 600—1025», Berkley: University of California Press, pp. 195, 203, 215: В течение восьмого и девятого столетий, Азербайджан был ареной частых антихалифских и антиарабских восстаний, и византийские источники сообщают о персидских воинах, искавших в 830-х гг. убежища от армий халифа на службе у византийского императора Феофила. […] Азербайджан имел персидское население и был традиционным центром зороастрийской религии. […] Хуррамиты были […] персидской сектой, находившейся под влиянием шиитских доктрин, но с корнями в предисламском персидском религиозном движении.
  5. ↑ 1 2 Армянский историк Вардан Аревелци, ок. 1198—1271 гг.: В эти дни, человек персидского рода, по имени Баб, который пришел от Балтата и убил мечом многих из народа исмаилитов (который армяне именуют арабами), и захватил много рабов и думал уже, что он бессмертен… См.: La domination arabe en Armènie, extrait de l’ histoire universelle de Vardan, traduit de l’armènian et annotè , J. Muyldermans, Louvain et Paris, 1927, pg 119: En ces jours-lá, un homme de la race PERSE, nomm é Bab, sortant de Baltat, faiser passer par le fil de l’épée beaucoup de la race d’Ismayēl tandis qu’il.. Древнеармянский оригинал: Havoursn haynosig ayr mi hazkes Barsitz Pap anoun yelyal i Baghdada, arganer zpazoums i sour suseri hazken Ismayeli, zpazoums kerelov. yev anser zinkn anmah. yev i mium nvaki sadager yeresoun hazar i baderazmeln youroum ent Ismayeli
  6. ↑ Арабский историк Ибн Хазм (994—1064), в своей книге Al-fasl fil al-Milal wal-Nihal упоминает различные иранские восстания против Халифата: Персы имели обширные земли и были выше всех других народов и считали себя лучше всех … после того, как они были побеждены арабами, они поднялись на борьбу против ислама, но бог не дал им победы. Среди их вождей был Санбад, Муканна, Остадсис и Бабак и другие. Арабский оригинал:
    "أن الفرس كانوا من سعة الملك وعلو اليد على جميع الأمم وجلالة الخطير في أنفسهم حتى أنهم كانوا يسمون أنفسهم الأحرار والأبناء وكانوا يعدون سائر الناس عبيداً لهم فلما امتحنوا بزوال الدولة عنهم على أيدي العرب وكانت العرب أقل الأمم عند الفرس خطراً تعاظمهم الأمر وتضاعفت لديهم المصيبة وراموا كيد الإسلام بالمحاربة في أوقات شتى ففي كل ذلك يظهر الله سبحانه وتعالى الحق وكان من قائمتهم سنبادة واستاسيس والمقنع وبابك وغيرهم ". See: al-Faṣl fī al-milal wa-al-ahwāʾ wa-al-niḥal / taʾlīf Abī Muḥammad ʻAlī ibn Aḥmad al-maʻrūf bi-Ibn Ḥazm al-Ẓāhirī ; taḥqīq Muḥammad Ibrāhīm Naṣr, ʻAbd al-Raḥmān ʻUmayrah. Jiddah : Sharikat Maktabāt ʻUkāẓ, 1982.
  7. ↑ [www.kulichki.com/~gumilev/HE2/he2103.htm История Востока, М., 1997] Не останавливаясь специально на сущности этого движения, главные центры которого были вне пределов Закавказья (Северо-Западный Иран), необходимо сказать несколько слов о его связи с Закавказьем, прежде всего албанскими и армянскими землями. Расположенные в непосредственной близости от резиденции Бабека, эти земли были связаны с хуррамитским движением, но большой роли в нём не играли.
  8. ↑ 1 2 [www.kulichki.com/~gumilev/HE2/he2202.htm История Востока, М., 1997]: "С первых лет правления ал-Мамуну пришлось вести трудную борьбу с хуррамитским неомаздакитским движением в Азербайджане
  9. ↑ Ат-Табари «Тарих ар-русул вя-л-мюлюк» «Повествоание о Бабеке и его восстании».
  10. ↑ Аль-Истахри «Китаб-масалик аль-мамалик»
  11. ↑ З. Ямпольский «Восстание Бабека» 1941 г.
  12. ↑ 1 2 БСЭ — Большая Советская Энциклопедия
  13. ↑ 1 2 М. Томара. Бабек. 1936. Стр. 180. «Азербайджан. Провинция халифата, которая соответствует провинции современного Ирана того же названия. Азербайджанская ССР не входила в прежний Азербайджан, а составляла во время халифата четыре провинции . Арран, Мукан, Гуштасфи и Ширван. Населен был Азербайджан во время халифата иранцами, позднее тюркским племенем, которое теперь составляет коренное население провинции. То же племя населяет и Азербайджанскую ССР»
  14. ↑ 1 2 3 4 Ḡ. -Ḥ. Yūsofī. [www.iranicaonline.org/articles/babak-korrami BĀBAK ḴORRAMI] (англ.) // Encyclopædia Iranica. — 1988. — Vol. III. — P. 299-306.
  15. ↑ [www.iranicaonline.org/articles/azerbaijan-iv AZERBAIJAN. iv. Islamic History to 1941] — статья из Encyclopædia Iranica. C. E. Bosworth
  16. ↑ Иранский историк С. Нафиси называет Бабека «одним из великих людей иранской земли», «одним из национальных героев Ирана, обеспечивших его бессмертие» (цит. по:Сергей Румянцев, Ильгам Аббасов. С кого начинается Родина? Парадоксы формирования национальной идентичности путём аппроприации «экстерриториального» национального героя. «Ab imperio», 2/2006, стр. 305
  17. ↑ James Hastings. Encyclopedia of Religion and Ethics Part 16. Kessinger Publishing, 2003. ISBN 0-7661-3693-0. Стр. 508
  18. ↑ [books.google.am/books?id=p5U3AAAAIAAJ&pg=PA547&lpg=PA547&dq=E.J.+Brill's+first+encyclopaedia+of+Islam+1913-1936++B%C3%A4bek+took+to+flight&source=web&ots=OJplnQ1JEZ&sig=qfgR4Mp25ueeMPfMfVEc5zb8ILE&hl=hy&sa=X&oi=book_result&resnum=2&ct=result E. J. Brill’s First Encyclopaedia of Islam, 1913—1936 Par M. Th. Houtsma, E. van Donzel, BRILL, (1993) p. 547]
  19. ↑ M. Whittow, «The Making of Byzantium: 600—1025», Berkley: University of California Press, pp. 195, 203, 215: В течение восьмого и девятого столетий, Азербайджан был ареной частых антихалифских и антиарабских восстаний, и византийские источники сообщают о персидских воинах, искавших в 830-х гг. убежища от армий халифа на службе у византийского императора Феофила. […] Азербайджан имел персидское население и был традиционным центром зороастрийской религии. […] Хуррамиты были […] персидской сектой, находившейся под влиянием шиитских доктрин, но с корнями в предисламском персидском религиозном движении.
  20. ↑ V. Minorsky, Studies in Caucasian history, Cambridge University Press, 1957, pg 112
  21. ↑ [www.nationmaster.com/encyclopedia/Babak-Khorramdin Babak Khorramdin]
  22. ↑ [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000032/st008.shtml Всемирная история. М., 1956, т.3, стр. 132]
  23. ↑ [www.azargoshnasp.net/languages/Azari/henningazari/henningazari.htm The Ancient Language of Azarbaijan, by B.W. Henning]
  24. ↑ [atropat.narod.ru/moa3.html А.Мамедов, к.ф.н.. Талыши как носители древнего языка Азербайджана]
  25. ↑ Azari or the Ancient Language of Azarbaijan [Persian Language]آذري يا زبان باستان آذربايگان Ahmad Kasravi, Ehsan Yarshater, Mahmoud Gudarzi, Mohammad Ghazvini ISBN 0-936347-31-7 Publication Date: 1993
  26. ↑ [simurg-art.by/art/language.php ИЗУЧЕНИЕ ТАЛЫШСКОГО ЯЗЫКА]
  27. ↑ Б. В. Миллер. О языке населения Азербайджана до отуречения этой области" М., 1930.
  28. ↑ Азери был вытеснен тюркским языком после сельджуского завоевания, в XI—XVI веках (см.: [talgram.narod.ru/introduction/dialects_3.html Грамматика талышского языка]; [www.kulichki.com/~gumilev/HE2/he2305.htm История Востока, в 6 т. — М.: Восточная литература РАН, Т. 2, Восток в средние века, 1997.]; Миллер Б. В. Талышский язык, М., 1953, стр. 55: За два столетия господства сельджуков и хорезмшахов тюркские языки стали распространяться в Азербайджане, но все же язык местного населения азари оставался ещё в общем употреблении. При монголах тюркские племена снова наводнили страну, и коренное иранское население постепенно стало численно уменьшаться, уступая место тюркам и принимая их язык. Язык азари стал терять своё значение и распространение. (…)Наступает эпоха двуязычия, предшествующая отуречению местного населения. Оно завершилось в период от конца монголов до начала Сефевидов.
  29. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.
    Если накануне войны религиозно-мистическое движение Бабека (IX в.) рассматривалось в свете классовой борьбы как крестьянская война против феодалов (История, 1939. С. 59-66), то позднее в ней стали видеть прежде всего национально-освободительную борьбу против арабских завоевателей (Ямпольский, 1941; Ибрагимов, Токаржевский, 1943. С. 20-27). Тогда З. И. Ямпольский стал изображать Бабека народным героем; он с гордостью отмечал, что Бабек родился в Азербайджане, однако ни словом не упоминал о том, что тот говорил только по-персидски. Он с ходу отвергал любой намек на то, что Бабек и его сподвижники могли отстаивать зороастрийские ценности, но зато, не утруждая себя аргументами, пытался сделать их защитниками суфизма (Ямпольский, 1941). Такое радикальное переосмысление роли Бабека привело к тому, что уже в наши годы отдельные азербайджанские авторы стали называть его «великим полководцем Бабеком Хуррамитом» и начинать с него список исторических деятелей азербайджанского народа (см., напр., Караев, 1990. С. 136; Рустамхан-лы, 1990. С. 41-44).
  30. ↑ 1 2 3 4 5 Сергей Румянцев, Ильгам Аббасов. С кого начинается Родина? Парадоксы формирования национальной идентичности путём аппроприации «экстерриториального» национального героя. «Ab Imperio», 2/2006
  31. ↑ Алиев А.Иран vs Ирак. История и современность. Издательство Издательство МГУ им. М. В. Ломоносова. М.,2002 ISBN 5-211-04476-2
  32. ↑ [www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/010/121.htm БСЭ, 3-е изд. Албания Кавказская (автор З. И. Ямпольский)]
  33. ↑ Армянская литература // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (назван Моисей из Каганкатвы)
  34. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 202. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.
    Самым излюбленным занятием азербайджанских авторов стало переименование средневековых армянских политических деятелей, историков и писателей, живших и творивших в Карабахе, в албан. Так, со временем Мовсес Каганкатваци, писавший на армянском языке, превратился в албанского историка Моисея Каланкатуйского.
  35. ↑ [jhist.org/russ/kandel1_17.htm Феликс Кандель. Очерки времен и событий]
  36. ↑ [armlet1600.sci.am/armenianart3.php?langid=3 Armenian Letters 1600]
  37. ↑ menq.am/history/chap1_part01.htm
  38. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus/Athir_2/text2.phtml?id=7967 Материалы по истории Азербайджана из Тарих-ал-камиль (полного свода истории) Ибн-ал-Асира. Баку. АзФан. 1940, с. 55]
  39. ↑ Буквально: армянин Сахль сын Смбата.[www.vostlit.info/Texts/rus5/Masudi_2/frametext8.htm АЛ-МАСУДИ. МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА’ДИН АЛ-ДЖАУХАР (ср. также прим., 52)]
  40. ↑ V. Minorsky. Caucasia IV. Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London, Vol. 15, No. 3 (1953), p. 509:"Babek himself came to live in Amaras, but the Armenians continued the struggle and even defeated his lieutenant Rostom. "
  41. ↑ [www.iranicaonline.org/articles/banu-saj-more-correctly-al-abil-saj-a-family-named-after-its-ancestor-abul-saj-which-served-the-abbasid-caliphate- BANŪ SĀJ] — статья из Encyclopædia Iranica. W. Madelung
  42. ↑ Audrey L. Altstadt. The Azerbaijani Turks: power and identity under Russian rule. — Hoover Press, 1992. — P. 232. — 331 p. — (Studies of nationalities). — ISBN 0-8179-9182-4, ISBN 978-0-8179-9182-1.
    13. Babek is now regarded as an Azerbaijani «national liberation» leader against the Arabs. See Ist. Az.1:117-25, and Minorsky, «Caucasica IV,» pp. 505-10.
  43. ↑ Audrey L. Altstadt. The Azerbaijani Turks: power and identity under Russian rule. — Hoover Press, 1992. — P. 155-156. — 331 p. — (Studies of nationalities). — ISBN 0-8179-9182-4, ISBN 978-0-8179-9182-1.
    Among them were works on Babek, Azerbaijan’s popular leader, and on resistance to Arab invasions.
  44. ↑ Audrey L. Altstadt. The Azerbaijani Turks: power and identity under Russian rule. — Hoover Press, 1992. — P. 209. — 331 p. — (Studies of nationalities). — ISBN 0-8179-9182-4, ISBN 978-0-8179-9182-1.
    During the November 1988 demonstrations Pionir Azerbaidzhana said: «When the homeland is beset by misfortune, when its land is encroached, the descendants of Babek, Koroglu … are prepared for battle and deeds in the name of the people.»129
  45. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 135. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.
    Короче говоря, Азербайджан остро нуждался в своей истории, и, начиная с 1940—1941 гг., на историческом факультете АГУ работала кафедра истории Азербайджана и был введен курс истории Азербайджана (Ибрагимов, Токаржевский, 1964. С. 27). К этому времени отмеченные иранский и армянский факторы способствовали быстрой азербайджанизации исторических героев и исторических политических образований на территории Азербайджана.
  46. ↑ Stalinism: New Directions. Rewriting Histories. Sheila Fitzpatrick. Routledge, 2000. ISBN 0-415-15233-X. Автор главы Yuri Slezkine (professor of Russian history and Director of the Institute of Slavic, East European, and Eurasian Studies at the University of California, Berkeley)
  47. ↑ Willem van Schendel (PhD, Professor of Modern Asian History at the University of Amsterdam), Erik Jan Zürcher (PhD. held the chair of Turkish Studies in the University of Leiden). Identity Politics in Central Asia and the Muslim World: Nationalism, Ethnicity and Labour in the Twentieth Century. I.B.Tauris, 2001. ISBN 1-86064-261-6. Глава «‘Soviet Nationalism’: An Ideological Legacy to the Independent Republics of Central Asia’», автор Prof. Dr. Bert G. Fragner (Austrian Academy of Sciences (Vienna): Executive Director (Institute of Iranian Studies)). Стр. 20 «It was up to the central power to solve these kinds of contradiction by arbitrary decisions. This makes clear that Soviet nationalism was embedded into the political structure of what used to be called ‘Democratic Centralism’. The territorial principle was extended to all aspects of national histories, not only in space but also in time: ‘Urartu was the oldest manifestation of a state not only on Armenian soil but throughout the whole Union (and, therefore, implicitly the earliest forerunner of the Soviet state)’, ‘Nezami from Ganja is an Azerbaijani Poet’, and so on.»
  48. ↑ З. И. Ямпольский. Восстание Бабека (краткий очерк). Баку, 1941.
  49. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 137. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.
  50. ↑ История Азербайджана / Под ред. И. А. Гусейнова, А. С. Сумбат-заде, А. Н. Гулиева и Е. А. Токаржевского. Баку, 1958. С. 117—125.
  51. ↑ [www.rol.ru/news/misc/newssng/06/05/29_115.htm Азербайджанские колонны: акции в Иране не прекращаются / ROL]
  52. ↑ [www.kavkaz-uzel.ru/newstext/news/id/1024620.html Иранские власти сорвали поход азербайджанцев на крепость Базз]
  53. ↑ www.svobodanews.ru/articlete.aspx?exactdate=20060711133044930
  54. ↑ [tarikhema.ir/books/story/Babak%20Khorramdin%20-%20Saeid%20Nafisi.pdf بابک خرم دین دلاور آذربایجان]
  55. ↑ (цит. по:Сергей Румянцев, Ильгам Аббасов. С кого начинается Родина? Парадоксы формирования национальной идентичности путём апроприации «экстерриториального» национального героя. «Ab imperio», 2/2006, стр. 305

Источники

  • Абу Мухаммед аль-Куфи. [www.vostlit.info/Texts/rus/Kufi/frametext2.htm Книга завоеваний]
  • [vehi.net/istoriya/armenia/kagantv/aluank3.html Мовсес Каланкатуаци. «История страны Алуанк», Ереван, 1984 г. Книга III]
  • Аль-Балазури «Китаб фютух аль-бульдян»
  • Ат-Табари «Тарих ар-русул вя-л-мюлюк» «Повествоание о Бабеке и его восстании».
  • Аль-Истахри «Китаб-масалик аль-мамалик»
  • М.Томара. «Бабек», Москва, 1936.
  • Всемирная история, т. III, М., 1957, стр. 138—139.

Отрывок, характеризующий Бабек

– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бабек&oldid=81135142»