Бабенко, Яков Алексеевич

Яков Алексеевич Бабенко
Дата рождения	12 (25) октября 1913(1913-10-25)
Место рождения	с. Чалбасы (ныне Алёшковский район, Херсонская область)
Дата смерти	28 мая 1979(1979-05-28) (65 лет)
Место смерти	Каховка, Херсонская область, УССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1932—1936 и 1939—1946
Звание	гвардии подполковник
Командовал	полком
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	председатель райисполкома в Цюрупинске

Я́ков Алексе́евич Бабе́нко (12 [25] октября 1913 года — 28 мая 1979 года) — участник Великой Отечественной войны, командир 333-го гвардейского стрелкового полка 117-й гвардейской стрелковой дивизии 13-й армии 1-го Украинского фронта, Герой Советского Союза (10.04.1945), гвардии подполковник.

Биография

Родился 12 (25) октября 1913 года в селе Чалбасы (ныне село Виноградово Алёшковского района Херсонской области) в семье крестьянина. Украинец. Член ВКП(б) с 1942 года. Окончил бухгалтерский техникум в Одессе в 1931 году.

В Красной армии в 1932—1936 годах и с 1939 года. В 1940 году Бабенко окончил Киевское военное пехотное училище.

Участник Великой Отечественной войны с августа 1941 года. Сражался на Южном фронте в составе 18-й армии. С тяжёлыми боями отходил на восток.

В 1943 году Бабенко окончил ускоренный курс Военной академии имени М. В. Фрунзе. Вернулся в 18-ю армию и был назначен на должность командира полка, который позднее стал 333-м гвардейским. Участвовал в боях на Малой земле. Освобождал города и сёла Украины.

В составе 117-й гвардейской дивизии полк под командованием Бабенко отличился в декабре 1943 года при освобождении города Бердичев Житомирской области.

В 1944 году Бабенко руководил полком в боях за овладение и удержание Сандомирским плацдармом на реке Висла, с которого и началось наступление 12 января 1945 года, получившее название Висло-Одерской операции.

333-й гвардейский полк, которым командовал Я. А. Бабенко, как всегда, наступал в первом эшелоне. После сильной артиллерийско-миномётной подготовки он сразу достиг вражеских траншей и овладел узловыми пунктами обороны. Затем бойцы вслед за танкистами ворвались на промежуточный рубеж гитлеровских укреплений. Особенно тяжёлые бои завязались на подступах к селу Шацкому. Пять раз контратаковали солдаты вермахта и пять раз откатывались назад. Шацкое было взято штурмом. В этих ожесточённых схватках командир полка был ранен, но не оставлял поле боя.

На четвёртый день наступления полк Бабенко захватил дорогу, ведущую на Краков. Вражеские войска, находившиеся в районе старинной польской столицы, были отрезаны. Стремясь вырваться из окружения, гитлеровцы бросили в бой все свои силы, в том числе до 200 танков. Однако успеха достичь не смогли. На рассвете полк гвардейцев ворвался в город Кельце и после ожесточённого боя взял его.

Далее советские воины двинулись на ещё один важный узел вражеского сопротивления — город Пётркув, атаковали его в ночь на 18 января. Войска вермахта не ожидали такого неожиданного удара и оставили город. Указом Президиума Верховного Совета СССР за эту операцию полк был удостоен ордена Кутузова III степени.

19 января 1945 года полк, двигаясь в головной походной заставе 13-й армии, получил приказ выйти на Одер, с ходу форсировать его, захватить плацдарм и закрепиться на нём.

Передовой отряд на танках, выделенных из 16-й механизированной бригады, и автомашинах возглавил лично подполковник Бабенко. Сметая на пути небольшие вражеские заслоны, он в ночь на 23 января 1945 года достиг реки в районе города Хохбаушвиц севернее Штейнау (ныне Сцинава, Польша) и расположился в лесу. Началась подготовка к захвату «пятачка» на западном берегу Одера.

26 января полк вёл ожесточённые бои с врагом, отбивая одну контратаку за другой. На следующие сутки бои продолжились на подступах к городу Глогау. В одной из атак гитлеровцам удалось прорваться в расположение полка. От прямого попадания снаряда в наблюдательный пункт погибли заместитель командира полка по политчасти майор Кабанов, командир взвода связи и три бойца. Командир полка Бабенко был контужен. В этот критический момент с тыла гитлеровцев атаковал второй батальон, и они откатились. Через день к Одеру подошли основные силы дивизии.

28 января 1945 года батальон полка Бабенко в районе города Любень штурмом захватил аэродром противника. Вскоре возле аэродрома появилась большая колонна вражеских танков. По этой причине были уничтожены все самолёты, взорваны два склада с боеприпасами и на девяти трофейных машинах отошли в лес. Танки повернули на плацдарм, где большая часть из них была уничтожена другими подразделениями полка Бабенко.

В боях при форсировании Одера полк Бабенко уничтожил 22 вражеских танка, 416 автомашин, 25 самолётов и до 3000 гитлеровских солдат и офицеров. Он был награждён орденом Богдана Хмельницкого.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года за успешное форсирование Одера, прочное закрепление плацдарма на правом берегу реки и проявленные при этом отвагу и геройство Якову Алексеевичу Бабенко было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4828).

В последние месяцы войны полк Я. А. Бабенко выполнял другие задания командования, первым форсировал реку Шпрее, принимал участие в боях за Берлин. В мае 1945 года в составе 13-й армии была совершена переброска полка в столицу Чехословакии Прагу, которая была освобождена 9 мая 1945 года.

С 1946 года Я. А. Бабенко — в запасе. Он возвратился на родную Херсонщину, в город Цюрупинск. Здесь работал председателем райисполкома. Затем переехал в город Каховка Херсонской области, где работал на различных хозяйственных и административных должностях. Умер 28 мая 1979 года.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (№ 4828) (10.04.1945)
• Орден Ленина (10.04.1945)
• Три ордена Красного Знамени (28.07.1944, 25.01.1945, 14.05.1945)
• Орден Отечественной войны I степени (03.02.1944)
• Орден Красной Звезды (05.10.1942)
• Медали, в том числе:
  • Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Память

• Похоронен в городе Каховке.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3838 Бабенко, Яков Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 12 октября 2011)

Отрывок, характеризующий Бабенко, Яков Алексеевич

И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.