Бабирусса

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</td>

   </tr>
Бабирусса
Научная классификация
Царство: Животные
Тип: Хордовые
Подтип: Позвоночные
Класс: Млекопитающие
Инфракласс: Плацентарные
Отряд: Парнокопытные
Подотряд: Нежвачные
Семейство: Свиньи
Подсемейство: Бабируссы
Род: Бабируссы
Вид: Бабирусса
Латинское название
Babyrousa babyrussa Linnaeus, 1758

Бабиру́сса (лат. Babyrousa babyrussa) — млекопитающее семейства свиней подотряда нежвачных. Эта свинья настолько отличается от других свиней, что как правило выделяется в отдельное подсемейство, в котором является единственным представителем единственного рода бабирусс. Систематика этого вида, впрочем, разработана ещё недостаточно (см. ниже).





Название

Слово «бабирусса» — малайское; оно означает «свинья-олень». В оригинале оно пишется раздельно и с одной буквой «с» (babi rusa).

Синонимы научного названия:

  • Babyrousa alfurus (Lesson, 1827)
  • Babyrousa babirousa (Jardine, 1836)
  • Babyrousa babirusa (Guillemard, 1889)
  • Babyrousa babirussa (Quoy & Gaimard, 1830)
  • Babyrousa frosti (Thomas, 1920)
  • Babyrousa indicus (Kerr, 1792)
  • Babyrousa orientalis (Brisson, 1762)
  • Babyrousa quadricornua Perry, 1811

Внешний вид

Бабирусса — свинья средней величины, высота в холке — до 80 см, длина тела достигает 100 см. Вес редко превышает 80 кг. Самцы, как у всех свиней, крупнее самок. Облик бабируссы нетипичен для семейства свиней — у неё маленькая относительно тела голова, очень короткие уши, характерный выгиб спины, достаточно длинные ноги и очень редкий, практически отсутствующий шерстяной покров. Редкая щетина сероватого цвета, морщинистая шкура тоже серая, иногда с коричневым или розовым оттенком. Шкура, что примечательно, очень непрочна — охотничьи собаки туземцев без труда прокусывают её (стоит вспомнить толстую и грубую шкуру других свиней, например европейского кабана). Пятачок небольшой. У самцов гипертрофированы и нижние, и верхние клыки, достигающие огромных размеров. Верхние клыки, прорастая сквозь кожу верхней челюсти, загибаются вверх и назад так, что могут врасти кончиками в кожу лба у старых секачей. У самок развиты только нижние клыки.

Среди зоологов нет чёткого мнения, зачем секачам бабируссы такие клыки; это, возможно, лишь вторичный половой признак.

Ареал и статус популяции

Бабирусса встречается только на индонезийском острове Сулавеси и некоторых близлежащих островах (следует особо выделить своеобразную популяцию на острове Буру). Её ареал в прошлом, по-видимому, никогда не был шире, чем сейчас.

Международная Красная книга

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Уязвимые виды
IUCN 3.1 Vulnerable: [www.iucnredlist.org/details/2461 2461]

Бабирусса ещё достаточно часто встречается только на севере Сулавеси, хотя раньше она была многочисленна на всём острове. В последние десятилетия численность её сильно снизилась и продолжает снижаться дальше. Основная причина — сведение лесов, разрушение среды обитания. Местное население охотится на бабируссу из-за вкусного, нежирного мяса и клыков; шкура бабируссы большой ценности не имеет из-за своей непрочности. Бабирусс, по-видимому, осталось весьма мало — около 4 тыс. голов, поэтому данный вид занесён в Международную Красную книгу как уязвимый.

На Сулавеси под эгидой Министерства лесного хозяйства Индонезии местное правительство в сотрудничестве с научными кругами запустило специальный проект по охране бабирусс, который включает создание резервата площадью 800 га. Однако в целом природоохранные мероприятия в местах, где водится бабирусса, наладить сложно по причине как недостатка средств, так и труднодоступности этих мест. Если положение не изменится, то дальнейшее сокращение лесов на Сулавеси, увеличение численности населения и другие подобные факторы уже в ближайшие годы поставят под вопрос дальнейшее существование бабируссы в природе. Некоторый оптимизм внушает то, что в зоопарках мира бабирусс довольно много и они хорошо размножаются в неволе.

Вопрос о систематике рода бабирусса

Не все исследователи склонны выделять бабируссу в отдельное подсемейство и данный вопрос остаётся дискуссионным. Кроме того, у зоологов пока нет единого мнения насчёт подвидов бабируссы. Более-менее чётко установлено, что бабирусса имеет несколько (около четырёх) морфологических форм, или рас. В западноевропейских, прежде всего, англоязычных источниках эти расы иногда выделяется не просто в подвиды, а различные виды бабируссы:

  • b. celebesensis — бабирусса сулавесийская (или целебесская), свойственная большей части Сулавеси кроме юга острова.
  • b. babyrussa — типовая форма, встречающаяся на островах Буру и Сула. Популяция острова Буру, в свою очередь, может быть примерно разделена на две формы — одна более светлого окраса и с небольшими клыками, вторая более тёмная с мощными клыками (носящие среди местного населения название «белая свинья» и «свинья-олень» соответственно). Бабируссы острова Сула крайне малочисленны и почти не изучены.
  • b. togeanensis — бабирусса с архипелага Тогиан.
  • b. bolabatuensis — редко выделяемая форма с южного Сулавеси.

Перечисленные расы отличаются размерами, густотой и окрасом щетины, размером клыков и иногда — повадками и пищевыми пристрастиями. Но многие зоологи не склонны придавать слишком большое значение данным различиям и далеко не всегда считают перечисленные формы даже подвидами. Дело в том, что бабируссе, по-видимому, свойственна большая морфологическая изменчивость в зависимости от мест обитания. Этот вопрос требует дальнейшего тщательного изучения, которое, к сожалению, становится всё более затруднительным из-за сокращения популяции бабируссы.

Помимо ныне живущих, существовала по меньшей мере одна вымершая форма бабируссы, исчезнувшая уже в историческое время.

Образ жизни

Образ жизни и поведение бабируссы изучены не полностью. Известно, что эти животные встречаются поодиночке или небольшими семьями — на Сулавеси в болотистых лесах и зарослях тростника, на малых островах чаще у моря. Бабируссы с центральной части острова Буру предпочитают гористые районы, с обилием каменистых пустошей, где их часто наблюдали отдыхающими лёжа прямо на камнях. Старые секачи встречаются в основном поодиночке. Сбиваясь в стаи, бабируссы постоянно общаются, обмениваясь звуковыми сигналами, которых насчитывается довольно много видов. Голос бабируссы в целом близок к звукам, издаваемым другими свиньями — повизгивание, хрюканье, уханье и т. д.

Бабируссы хорошо плавают и могут переплывать широкие реки и даже небольшие морские заливы. Эти свиньи в жаркое время дня охотно погружаются в воду и лежат в ней, но, в отличие от других свиней, предпочитают по возможности не грязевые лужи, а чистые водоёмы. На лёжке бабируссы никогда не делают подстилку из травы или листьев, а ложатся непосредственно на землю.

Бабирусса питается разнообразной растительной пищей, животную практически не употребляет (в семействе свиней подобный рацион — у африканского кабана-бородавочника). На острове Буру, однако, бабируссы часто выходят на берег моря во время отлива и подбирают оставшуюся на рифах и песке морскую живность. У свиней с побережья этого острова образ жизни тесно связан с приливами и отливами — свиньи во время отливов кормятся, во время высокой воды отдыхают.

Пищеварительная система подобна системе жвачных — сложный желудок с симбиотическими бактериями, способными перерабатывать клетчатку. Бабируссы не роются в земле для добывания пищи, употребляя только подножный корм. Активно поедают также листву деревьев, причём предпочитают несколько конкретных видов.

Половозрелыми бабируссы становятся в возрасте 10 месяцев. Беременность самки длится от 125 до 150 дней. Так как у бабирусс всего две молочные железы, свиньи рождают не более двух поросят, причём всегда одного пола. Выводок свинья ревностно охраняет и может даже броситься на подошедшего человека. Молочное кормление продолжается около месяца, после чего поросята начинают сами искать корм.

Живут бабируссы в неволе до 24 лет, но обычно — до 10—12.

Бабирусса и человек

Бабируссы, как большинство других свиней, хорошо приручаются и, если их кормить растительной, а не обычной «свиной» пищей, отлично себя чувствуют в неволеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3033 дня]. Они имеют ряд существенных преимуществ перед обычными домашними свиньями — иммунны ко многим опасным для домашних свиней заболеваниям, лучше переносят жару и повышенную влажность. Бабирусс нередко содержат в деревнях, но они не принадлежат к распространённым сельскохозяйственным животным из-за низкого приплода.

Несмотря на снижение численности бабирусс, местное население продолжает добывать их. Туземцы охотятся на бабируссу с собаками, загоняя свиней в заранее расставленные сети. Применяют также и специальные большие стационарные самоловы. В некоторых районах Сулавеси на деревенских базарах нередко можно купить мясо бабируссы, причём не только выращенной в неволе.

У народов Сулавеси, Буру и соседних островов с бабируссой связано много легенд и поверий. На Сулавеси рассказывают, что огромные клыки нужны бабируссе, чтобы цепляться за нижние сучья деревьев и, таким образом, отдыхать в подвешенном состоянии (это вряд ли соответствует истине). Другая легенда гласит, что бабирусса живёт только до тех пор, пока клыки не врастут в череп (тогда, якобы, и наступает смерть от клыков, проткнувших мозг) — а во избежание преждевременной кончины бабирусса стачивает и тупит клыки о деревья. На острове Буру охотники из народа Рана верят, что бабирусса может быстро бежать только в гору, а с горы, наоборот, медленно, потому что при наклоне тела вниз внутренности давят ей на лёгкие и не позволяют глубоко дышать. Рассказы туземцев о том, что распорядок дня бабируссы зависит от фаз Луны, возможно, требуют проверки, но скорее всего они — лишь суеверия.

Бабирусса в произведениях классиков

Бабирусса упоминается в романе Жюля Верна «Двадцать тысяч льё под водой». Один из главных героев романа профессор Пьер Аронакс держал бабируссу:

— А коллекции господина профессора? — спросил Консель.
— Мы займёмся ими позже.
— Как так! Архиотерии, гиракотерии, ореодоны, херопотамусы и прочие скелеты ископаемых…
— Они останутся на хранение в гостинице.
— А бабирусса?
— Её будут кормить в наше отсутствие…

Изображения

Источники

  • Жизнь животных: В 6 т. — М., 1971. — Т. 6. — С. 445.
  • Акимушкин И. Мир животных: В 5 т. — М.: Молодая гвардия, 1971. — Т. 1. — С. 258.

Напишите отзыв о статье "Бабирусса"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Бабирусса

– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.