Бабушка и три царя
| Бабушка и три царя | |
| Baboushka and the Three Kings | |
 | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: |
Рут Роббинс |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1960 |
| Издательство: |
Parnassus Press |
«Бабушка и три царя» — книжка с картинками американской писательницы Рут Роббинс, проиллюстрированная художником-эмигрантом русского происхождения Николасом Сидяковым. Книга содержит пересказ рождественской истории о старушке, в зимнюю ночь встретившей волхвов, однако не последовавшей за ними поклониться Младенцу Христу, и с тех пор разыскивающей Его. Вышедшая в 1960 году в маленьком калифорнийском издательстве Parnassus, книга в следующем году получила Медаль Калдекотта за лучшие иллюстрации к американской детской книге[1].
Содержание
Сюжет
Сюжет книги представлен как адаптация русской народной сказки.
В маленьком домике живёт одинокая Бабушка. Однажды холодным зимним вечером она занимается уборкой дома и вдруг слышит за окном звон колокольчиков и видит большую процессию, в начале которой три белых коня везут в санях трёх царей. Цари обращаются к Бабушке за помощью: они следовали за звездой, которая указывала им путь к Младенцу, родившемуся в эту ночь, однако потом заблудились. Они просят Бабушку проводить их и вместе поклониться Младенцу и подарить ему свои дары. Однако Бабушка не решается отправиться в путешествие ночью, тем более что она не закончила уборку, и она предлагает путникам переночевать, а утром пойти всем вместе. Но цари не могут ждать, и отправляются дальше без Бабушки.
Оставшись одна, Бабушка чувствует, что она тоже должна пойти поклониться Младенцу, и на рассвете она отправляется в путь. Однако следы процессии занесены снегом, и никто, у кого Бабушка спрашивает о родившемся Младенце, не может указать ей дорогу. Так она и ходит с тех пор по свету, и с приближением Рождества дети ждут её прихода и её простых подарков, которые она всегда носит с собой и дарит им по пути.
История сюжета
Рождественский сюжет о «Бабушке», которая бродит по свету в поисках Младенца Христа, в западной культуре тесно ассоциируется с русским празднованием Рождества, хотя отмечается и то, что сами русские, как правило, незнакомы с этой историей[2]. Вероятнее всего, данный сюжет не восходит ни к какому традиционному русскому рассказу, а был придуман западным автором, возможно под влиянием образа итальянской Бефаны. Одним из подтверждений этому может служить тот факт, что до середины XIX века детям не дарили рождественские подарки, так что сам этот обычай был воспринят в России из Европы (и то только в аристократических семьях)[3][неавторитетный источник? 2776 дней].
Рассказ о Бабушке не раз воспроизводился в американских изданиях под видом русской сказки — судя по всему, впервые он был изложен Аделаидой Скил в журнале Wide Awake за январь 1882 года (англ. Babouscka)[4]. «Если бы вы были русским ребёнком, — так начинается этот рассказ, — вы бы не наблюдали, как Санта-Клаус спускается вниз по печной трубе, но вы бы смотрели в окно, чтобы увидеть несчастную Бабушку, спешащую мимо»[5].
В 1898 году в журнале Saint Nicholas было опубликовано стихотворение Эдит М. Томас на тот же сюжет[6]. Песня на эти стихи приводится в конце книги Рут Роббинс[7].
Новые пересказы истории появлялись и после книги Роббинс: так, в 1984 году вышла версия «Бабушка: старинная русская сказка» с иллюстрациями американского художника Чарльза Миколайчука, удостоенная премии газеты New York Times за лучшую иллюстрированную книгу года[8][9].
Напишите отзыв о статье "Бабушка и три царя"
Примечания
- ↑ [www.ala.org/alsc/awardsgrants/bookmedia/caldecottmedal/caldecotthonors/1961medalbaboushkathreekings Baboushka and the Three Kings, 1961 Caldecott Medal Winner | Association for Library Service to Children (ALSC)]
- ↑ www.whychristmas.com/cultures/russia.shtml
- ↑ [suite.io/irene-woodhead/4jbf27d Irene Woodhead. Babushka and The Three Kings - a Christmas Tale, but not Russian]
- ↑ Babouscka, by Adelaide Skeel // Wide Awake, January 1882, 61-63.
- ↑ [familychristmasonline.com/stories_other/baboushka/babouscka.htm Babouscka] (текст рассказа по изданию 1899 года)
- ↑ Edith M. Thomas, Babouscka, A Russian Legend of Christmas // [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=uc1.b3065113;view=1up;seq=11 St. Nicholas, vol. XXV (January 1898)], 233–235.
- ↑ [lccn.loc.gov/60015036 Library of Congress LCCN Permalink for 60015036]
- ↑ Babushka: an old Russian folktale / retold and illustrated by Charles Mikolaycak. New York: Holiday House, 1984. ISBN 9780823405206
- ↑ [www.lib.umn.edu/clrc/mikolaycak#Babushka Charles Mikolaycak: Illustration in an Art Historical and Decorative Arts Context · University of Minnesota Libraries · University of Minnesota Libraries]
Ссылки
- [www.worldcat.org/title/baboushka-and-the-three-kings/oclc/169200 Сведения о книге] в базе WorldCat (англ.)
- [www.barnesandnoble.com/w/baboushka-and-the-three-kings-ruth-robbins/1103272975 Сведения о книге на сайте издательства Barnes & Noble] (англ.)
- [www.kirkusreviews.com/book-reviews/ruth-text-by-robbins/baboushka-and-the-three-kings/ Отзыв о книге] на Kirkus books reviews (англ.)
Отрывок, характеризующий Бабушка и три царя
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
