Бавол

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)
Бавол

Детали
Утверждён

1839

Девиз

Deum cole Regem serva

Использование

Воловские ГЦП I,193

Бавол (польск. Bawół II) — польский дворянский герб.





Описание

В расчетверённом щите, в первой и четвёртой части буйвол в серебряном поле, во второй и третьей серебряный крест в красном поле.

В навершии шлема выходящей буйвол вправо. Под щитом девиз: Deum cole Regem serva (пер.с латыни: Поклоняйтесь Богу и служите королю ). Герб Бавол Воловского внесен в Часть 1 Гербовника дворянских родов Царства Польского, стр. 193.

Герб используют

Герб вместе с потомственным дворянством Всемилостивейше пожалован Ивану и Фёдору Францисковым сыновьям Воловским, Высочайшими Грамотами Государя Императора и Царя НИКОЛАЯ I, данными:

  • Ивану Воловскому, бывшему первым Помощником Секретаря в Статс-Секретариате Царства Польского, на основании 7 статьи Положения о дворянстве 1836 года в 2 (14) день Генваря 1839 года;
  • Фёдору Воловскому, бывшему Капитану Лейб-Гвардии Конно-егерского полка бывших Польских войск, впоследствии Начальнику Грубешовского Уезда, на основании статьи 1 пункта 2 лит. е Высочайшего Указа 27 Ноября (9 Декабря) 1839 года, в 13 (25) день Марта 1845 года.

Напишите отзыв о статье "Бавол"

Примечания

Литература

  • [gerbovnik.ru/arms/1672.html Часть 1 Гербовника дворянских родов Царства Польского, стр. 193]
  • Gajl T. [gajl.wielcy.pl/herby_nazwiska.php?lang=en&herb=bawol2 Polish Armorial Middle Ages to 20th Century]. — Gdańsk: L&L, 2007. — ISBN 978-83-60597-10-1. (польск.)


Отрывок, характеризующий Бавол

Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.