Бавчар, Эвген

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эвген Бавчар
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Эвген Бавчар (словен. Evgen Bavčar, 2 октября 1946, Айдовщина, Югославия) – французский фотохудожник словенского происхождения.





Биография

В 12 лет ослеп после несчастного случая. С 16 лет начал фотографировать. Закончил философский факультет Люблянского университета (1972), а затем Сорбонну (1976). Остался во Франции, в 1981 получил французское гражданство. Работает в CNRS.

Творчество

Первая выставка работ состоялась в 1987 в Париже. Сотрудничал с Микелем Барсело, они вместе выпустили литографированную Книгу для слепых (1993). Выступает как эссеист.

Публикации

  • Le Voyeur absolu (1992)
  • Livre pour aveugles (1993, с Микелем Барсело)
  • L'Inaccessible Étoile (2000)

Напишите отзыв о статье "Бавчар, Эвген"

Литература

  • Aue W. Am Ende des Lichts: die Fotografie des blinden Evgen Bavčar. Berlin: Galrev, 2000
  • L'aveugle et le philosophe, ou, Comment la cécité donne à penser/ Marion Chottin, ed. Paris: Publications de la Sorbonne, 2009

Ссылки

  • [www.fotodelo.ru/index.php?t=eML9oT120619ceW9qQ9257 Работы on line] (рус.)
  • [www.adrenalin.si/lajfstajl/clanki/slepota-umetnost-evgen-bavcar Интервью, 2009(словенск.)

Отрывок, характеризующий Бавчар, Эвген

– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.