Багат

Кишлак Багат узб. Bogʻot/Боғот Страна УзбекистанУзбекистан Область Хорезмская областьХорезмская область Туман Багатский район Координаты 41°21′00″ с. ш. 60°49′00″ в. д.41.35000° с. ш. 60.81667° в. д. / 41.35000; 60.81667    Официальный язык узбекский Население 8 800 человек (2000) Часовой пояс UTC+5 Показать/скрыть карты

Багат (узб. Bogʻot/Боғот) — кишлак, центр Багатского района Хорезмской области Узбекистана.

Расположение

Багат расположен в 30 км от областного центра — города Ургенч. На юге территория населённого пункта граничит с посёлком Бешарык.

Через Багат проходят автомагистрали Ургенч — Хазарасп и Хива — Хазарасп.

Население

По состоянию на 2000 год в Багате проживало 8 800 человек.

История

История Багата, по сведениям источников, насчитывает около 2 тыс. лет. На юге Багата расположена крепость Даудкала (Каладжик), частично сохранившаяся до наших дней. Сделанные на территории Даудкалы находки датированы началом нашей эры. Расположение крепости на Великом шёлковом пути обеспечивало ей заметную роль в экономической и общественно-политической жизни. Местное население до настоящего времени называет западную часть крепости Чуянбазар.

В конце XIX века в Багате находился базар с большим караван-сараем. В состав рыночного комплекса входили открытый четырёхугольный двор, крытые ряды, по его углам имелись величественные купола. Поскольку эти здания были возведены из пахсы (сырцового кирпича), они были непрочными и не сохранились. Вокруг базара располагались небольшие дома, в которых проживали ремесленники и мастера.

С 1970 года развитие посёлка производится согласно генеральному плану.

Промышленность

В Багате расположены ткацкие и швейные фабрики, хлопкоочистительный завод, комбинат хлебопродуктов и другие промышленные предприятия. Имеется машинно-тракторный парк.

Торговля и сфера обслуживания

По состоянию на 2000 год, в Багате действовали рыночный комплекс «Навруз», включающий открытый и крытый базары, чайхана «Хумо».

Социальная сфера

По состоянию на 2000 год, в Багате функционировали дворец культуры, дом молодёжи, дом творчества детей и подростков, 6 дошкольных учреждений, 3 общеобразовательных школы, музыкальная школа, центр образования взрослых, «Дом счастья», гостиница, центральная больница, парк, спортивный и оздоровительный комплекс.

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Боғот — [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=476 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)

Отрывок, характеризующий Багат

– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.