Багдадский авиаудар 12 июля 2007 года

Багдадский авиаудар 12 июля 2007 года, также известный как Сопутствующее убийство (англ. Collateral Murder) — инцидент в иракской столице, когда в результате обстрела иракцев двумя вертолётами армии США погибли, по разным источникам, от 12 до более чем 18 человек, многие из которых не имели отношения к повстанческим группировкам. С вертолётов AH-64 Apache было произведено два обстрела 30-миллиметровыми пушками группы иракцев на улице, среди которых один имел при себе автомат Калашникова и еще один РПГ-7. В результате погибли в том числе 2 репортёра Reuters; после чего ракетами AGM-114 Hellfire уничтожено здание, где среди погибших оказались женщины и дети. В апреле 2010 года 39-минутная вертолётная видеозапись расстрела была опубликована сайтом WikiLeaks и вызвала большой общественный резонанс.

Инцидент

Утром 12 июля 2007 года, в первый день операции «Ilaaj», рота «Браво» 16-го пехотного полка попала под спорадический автоматный и гранатомётный обстрел в районе Аль-Амин Аль-Сания Нового Багдада, после чего вызвала воздушную поддержку. Для сопровождения их колонны вылетели 2 вертолёта AH-64 Apache 1-й кавалерийской дивизии. В сотне метров от пехотинцев пилоты заметили группу иракцев примерно из 20 человек, некоторые из которых, как им показалось, были вооружены. В числе этих людей были двое репортёров информационного агентства Рейтер, Намир Нур-Эльдин и Саид Шмах, приехавшие заснять место недавней стрельбы. Камера Нур-Эльдина Canon EOS была ошибочно идентифицирована экипажем как ручной противотанковый гранатомёт. Мужчины обратили внимание на кружащие над их головами вертолёты и перешли на другую улицу, отгородившую их от «Апачей» стеной. Пилот связался с ротой «Браво» и запросил разрешение открыть огонь по вооружённой группе. Получив согласие, он продвинулся в положение прямой видимости людей во дворе и расстрелял их из 30-милиметровой автоматической пушки. Несколько человек были убиты, в том числе Нур-Эльдин, и другие, как Шмах, ранены.

Вскоре к ползущему Шмаху подъехал минивэн Kia, водитель которого вместе с пассажиром и прохожим пытался отнести Шмаха в машину. Член экипажа сообщил наземному подразделению, что видит «людей, возможно поднимающих тела и оружие». Получив разрешение, пилот открыл огонь из пушки по отъезжающей машине и помогавшим Шмаху людям. Все четверо погибли, были ранены двое детей водителя, сидевших на переднем сиденье. Далее пилот обратил внимание на здание, куда зашли 2 человека, видимо вооружённых. Пилот запросил разрешение атаковать здание, и получил разрешение на удар в том случае, если оно занято вооружёнными людьми. Наводчик стал готовить ракету AGM-114 Hellfire, в это время у входа в здание были замечены двое невооружённых людей, что заметил член экипажа. В тот момент, когда мимо здания проходил ещё один невооружённый человек, вертолёт выпустил ракету. Находившийся рядом взвод «Бешеная лошадь 1/8» попросил произвести ещё несколько ударов по зданию. После второго залпа наводчик заметил живого человека в противоположной стороне здания, назвал его «сукой», и вскоре был произведён залп по расположению этого человека. В здании жили 3 семьи, в результате атаки погибли 7 жителей. По словам одного из хозяев, среди погибших его жена и дочь.

Официальная версия американских властей

В день инцидента кроме гибели двух журналистов американское командование сообщило, что были убиты 9 повстанцев, и нет никаких сомнений, что вертолёты атаковали вражеские силы. The Washington Post сообщила, что журналисты возможно были убиты повстанцами, представитель американской армии заявил газете, что американцы «сделали всё возможное, чтобы предотвратить гибель невинных гражданских лиц». Reuters же напротив, заявил, что нет свидетельств присутствия повстанцев в том квартале, и местные полицейские охарактеризовали инцидент как «случайную американскую бомбардировку». Reuters потребовал вернуть ему конфискованные армией камеры убитых, и через Закон о свободе информации пытался получить доступ к камерам вертолётов; в последнем было отказано. Вскоре армия США привела выдержки из закрытого отчёта, из которых следовало, что американцы применили силу в рамках правил, а журналисты стали её случайными жертвами.

Публикация в сети секретной видеозаписи и последующие события

В январе 2010 год представители специализирующегося на разоблачениях сайта WikiLeaks заявили, что обладают информацией об американских авиаударах по гражданским лицам, и обещали выложить в свободный доступ видеозапись атаки. На пресс-конференции 5 апреля был представлен сайт под названием «Сопутствующее убийство» (англ. Collateral Murder), повествующий об «убийстве иракских гражданских лиц и двух репортёров Reuters». Было представлено 2 видеозаписи, 39-минутная о всех трёх атаках, и 17-минутная о первых двух; последняя привлекла большее внимание. Анонимный представитель армии заявил, что запись подлинная, а вот в армейском архиве её больше нет. Источником записи WikiLeaks указал «одного из военных информаторов». Этим информатором считается Брэдли Меннинг, передавший сайту тысячи секретных документов.

Видеозапись привлекла внимание ведущих мировых СМИ. Часть их пыталась оправдать военных, заявляя, что оружие у некоторых убитых всё-таки было, а сама запись значительно отредактирована. Однако большинство были возмущены фактом авиудара, высказывая недоумение о «разумной уверенности» пилотов в принадлежности убитых к повстанцам; инцидент назывался военным преступлением. Особое возмущение вызвала вторая атака, когда в нарушение законов и обычаев войны были расстреляны очевидно безоружные люди, пытавшиеся эвакуировать раненного; с критикой по этому эпизоду выступили, в частности, правозащитница Джоан Смит и публицист Глен Гринвальд.

Ссылки

• [www.collateralmurder.com/ Collateral Murder]
• [lenta.ru/articles/2010/04/07/collateral1/ Восстановленная справедливость. Wikileaks.org опубликовал видео убийства журналистов в Ираке] на lenta.ru

Отрывок, характеризующий Багдадский авиаудар 12 июля 2007 года

Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.