Багровые реки
| Багровые реки | |
| Les Rivières pourpres | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
106 мин. |
| Бюджет |
$ 14 млн[1] |
| Сборы |
$ 60 млн[2] |
| Страна | |
| Год | |
| Следующий фильм | |
«Багровые реки» (фр. Les Rivières pourpres) — французский триллер 2000 года режиссёра Матьё Кассовитца, экранизация романа Жана-Кристофа Гранже «Пурпурные реки». Премьера фильма состоялась 27 сентября 2000 года. В 2004 году вышло продолжение фильма под названием «Багровые реки 2: Ангелы апокалипсиса».
Содержание
Сюжет
Известный парижский детектив суперинтендант Пьер Ньеман (актёр Жан Рено) приезжает в небольшой городок Гернон во Французских Альпах, с тем чтобы расследовать жестокое убийство. Тело жертвы было найдено в позе эмбриона высоко на склоне горы, без глаз и кистей рук. Ньеман узнаёт, что жертвой стал профессор и библиотекарь местного университета Реми Келюа, и обращается к местному офтальмологу доктору Шернезу с вопросом — почему были удалены глаза. Врач рассказывает, что изолированное расположение университета привело к большому количеству межродственных связей, что вызвало появление генетических заболеваний. Но в последнее время тенденция изменилась: жители деревни стали болеть больше, чем дети сотрудников. Шернез говорит Ньеману, что убийца оставил подсказку, удалив глаза и кисти — части тела, уникальные для каждого человека. Ньеман расспрашивает декана, а также изучает квартиру убитого, в которой он находит изображения атлетичного «сверхчеловека», и текст о генетических уродствах рядом с изображениями. Ассистент и сын декана Герберт переводит название работы убитого: «Мы хозяева. Мы рабы. Мы везде. Мы нигде. Мы управляем багровыми реками.»
Тем временем, детектив-инспектор Макс Керкерьян (Венсан Кассель) в ближайшем городке Сарзак расследует осквернение могилы Джудит Эро, девочки погибшей в 1982 году, и выясняет, что пропали её фотографии в архиве школы. Девочка стала жертвой происшествия на шоссе, свидетелем чего стала её мать, которая была настолько шокирована, что стала монашкой и приняла клятву пребывания в темноте. Мать сообщила Керкерьяну, что в 10 лет девочка заболела, и они направились туда где девочка родилась — в Гернон, чтобы получить помощь. По словам матери, на них напали демоны, а когда они пытались бежать, девочку сбила машина; фотографии же были украдены, чтобы стереть девочку из истории, потому что её лицо стало угрожать демонам, которые вернулись, чтобы закончить начатое.
Ньеман опрашивает Фанни Ферейра (Надя Фарес), студентку со специализацией по природным льдам, которая сразу стала подозреваемой, поскольку умеет лазать по горам и первой нашла тело. Несмотря на неприязнь к университету и высокомерной профессуре, она работает на университет, но приходит в негодование, когда Ньеман говорит что она скрывает доказательства с тем, чтобы защитить университет. Она говорит, что любой человек со снаряжением мог внести тело на скалу. Вскоре патологоанатом сообщает, что в глазницах жертвы найдена дождевая вода высокой от кислотного дождя, но таких дождей в этих местах не было с 1970-х. Ньеман вместе с Фанни поднимаются на ледник для того, чтобы получить образцы льда и сравнить их с водой из глазниц жертвы. На леднике, по наитию, Ньеман углубляется в ледяную пещеру, где находит второе тело, замороженное во льду.
Керкерьян, в поисках машины из ДТП с девочкой, выходит на след Филипа Сертиса из Гернона, и пытается вскрыть его квартиру — в этот момент его находит Ньеман — поскольку это тело Сертиса было найдено во льду. Сертис был доктором, работавшим в родильном отделении университетской больницы. В квартире доктора они находят украденные фотографии Джудит, а также свидетельства того, что доктор разводил и обучал бойцовых псов. Когда они находят собак, «супер-полицейский» Ньюман становится буквально парализованным от страха.
Патологоанатом выясняет, что Сертиз был изуродован после смерти — оба его глаза были заменены глазными протезами. «Такие же, как у глазного доктора на полке» — говорит патологоанатом, и при этих словах Ньюман устремляется в кабинет офтальмолога Шернеза. Ньюман и Керкерьян находят доктора мёртвым, и им почти удаётся схватить убийцу, который сражается с Ньюманом и овладевает его пистолетом, но не убивает его, а лишь разряжает пистолет в стену над ним. Керкерьян преследует убийцу, но не может догнать его. На месте преступления детективы находят надпись кровью доктора над его телом «Я дойду до источника багровых рек». Определили, что отпечатки пальцев на пистолете принадлежали Джудит Эро.
Керкерьян возвращается к осквернённому склепу в Сарзак, который оказывается пустым — удаётся найти лишь фото девочки. В это время Ньеман посещает Фанни в её доме. Он говорит, что хотя она достаточно физически сильна, чтобы совершить преступление, он не верит что она виновна. Когда Ньеман возвращается в университет, местный капитан полиции говорит ему, что прочитал работу Келюа, и она полна евгенических идей в нацистском стиле — предлагает достижение совершенства через воспитание вместе атлетично и умственно одарённых детей.
Керкерьян возвращается с фотографией Джудит, в которой Ньеман узнаёт Фанни. Они вместе направляются на машине к её дому, но по пути их пытается выбросить с дороги большая машина с бронированными стёклами, за рулём оказывается сын декана. Детективы начинают собирать кусочки головоломки вместе. Из-за изоляции университета возникли генетические отклонения, и доктора в университетской больнице пошли на обмен университетских младенцев на здоровых младенцев из деревни. По-видимому, Сертиз подменил Фанни на Джудит, а Келюа организовал этот обмен, в соответствии с евгенической программой университета. В подвале дома Фанни детективы находят глаза и кисти рук первой жертвы, но сама Фанни куда-то пропала, вместе со снаряжением. Ньеман отдаёт приказ эвакуировать университет, а сам вместе с Керкерьяном поднимается в горы с тем, чтобы найти Фанни.
Детективы останавливают Фанни и держат её на прицеле, но со спины появляется Джудит, которая оказывается её сестрой-близнецом. Джудит приказывает Фанни убить Ньемана, но та отказывается, и вместо этого направляет оружие на сестру. В это время Керкерьян стреляет в Джудит, но выстрел задевает Фанни в плечо, и звук выстрела запускает надвигающуюся лавину. Лавина сметает Джудит, и всё засыпается снегом, пока не прибывает команда спасателей с собаками. Фанни погружают на вертолёт, и пока он взлетает, Керкерьян спрашивает Ньемана, почему тот боится собак.
Финал фильма изменён по сравнению с оригиналом.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Жан Рено | Пьер Ньеман |
| Венсан Кассель | Макс Керкерян |
| Карим Бельхадра[fr] | комиссар Даман |
| Надя Фарес[fr] | Фанни Ферейра |
| Доминик Санда | Сестра Андреа |
| Жан-Пьер Кассель | доктор Бернар Чернезе |
| Лоран Лафитт | Юбер |
Напишите отзыв о статье "Багровые реки"
Примечания
Ссылки
- «Багровые реки» (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Это заготовка статьи о французском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||
Отрывок, характеризующий Багровые реки
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
