Багряный, Иван Павлович

Иван Багряный
Іван Багряний
Имя при рождении:	Иван Павлович Лозовяга
Псевдонимы:	Багряный, Полярный
Место смерти:	Ной-Ульм, Бавария, ФРГ
Гражданство:	СССР, ФРГ
Род деятельности:	прозаик, публицист, поэт, драматург
Годы творчества:	от 1925
Направление:	реализм
Жанр:	роман
Язык произведений:	украинский
Премии:

Иван Павлович Багря́ный (укр. Іва́н Па́влович Багря́ний; настоящая фамилия Лозовяга или Лозовягин, укр. Лозов'яга, Лозов'ягін; 1907—1963) — украинский прозаик, поэт, публицист, драматург, политический деятель.

Молодость

Родился 2 октября 1907 года в семье каменщика. Получил среднее образование, в 1920 году поступил в слесарную школу, затем в художественно-керамическую школу. Из-за украиноязычия и патриотического настроя молодого человека, сверстники долгое время издевались над ним и называли «мазепинцем», что, возможно, в будущем послужило одной из причин вступления в ОУН.

В годы Гражданской войны и в начале 1920-х годах находился на советской общественно-политической работе, однако в 1925 году вышел из рядов комсомола. С 1926 начинает заниматься литературной деятельностью (дебют в киевском журнале «Глобус»), входит в группу «МАРС», где сближается с Е. Плужником, Г. Косынкой, В. Пидмогильным. Публикуется в «Глобус», «Всесвіт», «Життя й революція», «Червоний шлях» и др.

В 1930 году опубликован роман в стихах «Скелька». Официальной реакцией стала статья А. Правдюка «Куркульським шляхом» («Кулацкой дорогой» в журнале «Критика»).

Аресты, заключения

В 1920 — 1930 годах Иван Багряный участвовал в деятельности литературного объединения «Мастерская революционного слова». 16 апреля 1932 года арестован в Харькове по обвинению в «проведении контрреволюционной агитации» в своих литературных произведениях, таких, как поэма «Ave Maria» (1929), исторический роман «Скелька», поэмы «Тінь», «Вандея», «Гутенберг», социальная сатира «Батіг». Провёл несколько месяцев в камере одиночного заключения во внутренней тюрьме ОГПУ. 25 октября 1932 года отправлен на 3 года в спецпоселение на Дальний Восток. Безуспешно пытался бежать, срок продлён на 3 года, но отбывать его пришлось уже в лагере БАМ.

В 1937 году бежал, однако уже 16 июня 1938 года был повторно арестован и сидел в Харьковской тюрьме УГБ-НКВД на Холодной горе. Багряному инкриминируют участие или даже руководство националистической контрреволюционной организацией. 1 апреля 1940 года принято постановление, в котором отмечалось, что все свидетельства о контрреволюционной деятельности относятся к 1928—1932 годах , за что он уже был осуждён, а «…другими сведениями об антисоветской деятельности Багряного-Лозовягина следствие не располагает».

Автобиографические подробности о пяти годах заключения Багряный использовал в романе «Сад Гетсиманський».

Во время войны

Великая Отечественная война застала писателя в Ахтырке, где он работал декоратором в местном театре. Он стал участвовать в украинском национальном движении, работал редактором оккупационной газеты «Голос Охтирщини».

C наступлением советских войск вслед за немцами в 1943 году бежал на запад — в Галицию, работал в ОУН-овской референтуре пропаганды, писал песни на национальные темы, различные статьи, рисовал агитационные карикатуры и плакаты. Принимал участие в создании Украинского главного освободительного совета (УГВР), в разработке его программных документов. В то же время продолжал заниматься литературной деятельностью. В 1944 году написал роман «Звіролови» (позднее известный как «Тигроловы»), поэму «Гуляй-Поле».

Эмиграция

В 1945 году ещё до разгрома гитлеровских войск, Багряный эмигрировал в Германию по линии ОУН.

После войны написал брошюру «Чому я не хочу повертатися до СРСР?» («Почему я не хочу возвращаться в СССР?»), где изложил политическую декларацию от имени бывшего остарбайтера и военнопленного. В памфлете СССР был представлен как «родина-мачеха», устроившая геноцид против собственного народа. В 1948 году Багряный основал Украинскую революционно-демократическую партию (УРДП). С этого же года и до самой смерти редактировал газету «Українські вісті», где сотрудничал с Ф. П. Пигидо. Возглавлял исполком Украинского национального совета, был заместителем «президента УНР в эмиграции» С. Витвицкого.

В 1963 году филиал Объединения демократической украинской молодежи (ОДУМ) в Чикаго начала акцию по присвоении Нобелевской премии Ивану Багряному, но внезапная его смерть не дала возможности официально представить его к награде. Скончался 25 августа 1963 года, похоронен в Ной-Ульме (Германия).

Семья

Первая жена — Антонина Зосимова, дети: Борис и Наталья. В эмиграции женился на Галине Тригуб родом с Тернопольщины. Дети — Нестор и Роксолана.

Первая семья осталась в СССР. Старший сын Борис в 1961 выступил по радио с осуждением антисоветской деятельности отца.

Премии

• в 1992 году постановлением кабинета министров Украины Ивану Багряному посмертно присудили Государственную премию Украины имени Т. Г. Шевченко — за романы «Сад Гетсиманський» и «Тигролови».

Сочинения

Романы

• «Марево» (запрещён к печати цензурой)
• «Скелька», роман в стихах (Харьков, 1930)
• «Тигроловы» (Львов — Краков, 1944)
• «Любимая» (1944; уничтожен автором)
• «Гефсиманский сад» (Новый Ульм, 1950) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/sad_hetsymanskyi/]
• «Маруся Богуславка», первая часть эпопеи «Буйный ветер» (Мюнхен, 1957)
• «Человек бежит над пропастью» (Новый Ульм — Нью-Йорк, 1965; посмертно) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/liudyna_bizhyt_nad_prirvoiu/]

Повести

• «Разгром», повесть-вертеп (1948) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/rozhrom/]
• «Огненный круг» (Новый Ульм, 1953) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/ohnenne_kolo/]

Рассказы

• «Чёрные силуэты: пять новелл» (Ахтырка, 1925; состав: "Этюд", «Мещаночка», «Мадонна», «Петро Каменяр», «„Заец“»)
• «Из рассказов старого рыбака» (1927)
• «В сумерках» (1927)
• «Пацан» (1928)
• «Рука» (1928)
• «У горы Митридат» (1929)

Пьесы

• «Сирень»
• «Генерал» (1944)
• «Моритури» (1947)

Сборники стихов

• «К запретным границам» (Киев, 1927)
• «В поте лица» (1929) (запрещён к печати цензурой)
• «Золотой бумеранг» (1946) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/zolotyi_bumerang/]

Поэмы

• «Монголия» (1927)
• «Собачий пир» (Киев, 1928)
• «Вандея» (1928)
• «Ave Maria» (Харьков, 1929) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/ave_maria/]
• «Кнут» (1928—1930)
• «Гутенберг» (1928—1930, исчезла в начале 1930-х гг.)
• «Комета», сатирическая эпопея (1928—1930, сохранилась не полностью)
• «Гуляй-Поле» (Тернополь, 1944) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/huliai-pole/]
• «Антон Беда, герой труда: повесть о Ди-Пи», сатирическая поэма (Новый Ульм, 1947) [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/anton-bida_-_heroi_truda/]
• «Сахарный завод (Поэма о четырех)»
• «Меченосцы»

Публицистика

• «Стропила над лагерем» (Харьков, 1932)
• «Почему я не хочу возвращаться в СССР?» [ukrlit.org/Bahrianyi_Ivan_Pavlovych/chomu_ya_ne_khochu_vertatys_do_sssr?/]

Литература

• Загребельний П. Багряний Іван // УЛЕ — С. 108.
• Енциклопедія українознавства. Словникова частина. — Т. 1. — С. 81.
• МУ-97 — С. 33.
• Шугай О. В. Багряний Іван // Энциклопедия современной Украины. — Т. 2. — К., 2003. — С. 65—66.
• Шевченко Л. А. Багряний Іван Павлович // Энциклопедия истории Украины. — Киев: Наукова думка, 2003. — Т. 1 — С. 162.
• Шевченківські лауреати 1962—2001:Енциклопедичний довідник. — К., 2001. — С. 29—31.
• Жив у Кам’янці поет // Прапор Жовтня (Кам’янець-Подільський). — 1990. — 18 серпня. — С. 4.
• Шугай О. Через терни Гетсиманського саду // Літературна Україна. — 1990. — 6 вересня. — С. 6.
• Шугай О. Через терни Гетсиманського саду: Нове з біографії Івана Багряного // Україна. — 1991. — № 18. — С. 30—35, 3—4 вкладки.
• Гаврильченко О., Коваленко А. Штрихи до літературного портрета Івана Багряного // Багряний І. Сад Гетсиманський. — К., 1992. — С. 3—18.
• Череватенко Л. «Ходи тільки по лінії найбільшого опору — і ти пізнаєш світ» // Багряний І. Людина біжить над прірвою. — К., 1992. — С. 293—319.
• Дзюба І. Публіцистика Івана Багряного // Сучасність. — 1992. — № 4. — С. 64—70.
• Шугай Олександр. Іван Багряний (1906—1963), письменник, громадський діяч // 100 найвідоміших українців. — К., 2005. — С. 564—571.

Ссылки

• [www.ukrlit.vn.ua/author/bagryaniy.html Іван Багряний. Біографія. Твори]  (укр.)
• [www.utoronto.ca/elul/biblio/Bahrianyi-biblio.html Український письменник і політичний діяч Іван Багряний (1906—1963). Бібліографічний покажчик]  (укр.)
• [vitchyzna.ukrlife.org/1_2_05bagr.htm ІВАН БАГРЯНИЙ] // «Вітчизна» № 1—2, 2005 год
• [www.knyha.com/ukr/authors/?id=2163 Біографія на Knyha.com]
• [svitlytsia.crimea.ua/?section=article&artID=3635 Валентина Чекаліна. «Ми є. Були. І будем ми. Й Вітчизна наша з нами» // «Кримська Світлиця» № 9 за 24 лютого 2006]
• [ukrlife.org/main/cxid/bilajiw1_bagr.htm Біляїв Володимир. «На неокраянім крилі…» — Донецьк: Східний видавничий дім, 2003.]

Отрывок, характеризующий Багряный, Иван Павлович

Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.