Бадалбейли, Тимур Ильхамович
Поделись знанием:
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
(перенаправлено с «Бадалбейли, Тимур Илхамович»)
| Тимур Бадалбейли | ||
| Имя при рождении: |
Тимур Ильхамович Бадалбейли | |
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Профессия: | ||
| Годы активности: |
1994—наст. время | |
| Театр: | ||
| Награды: |
| |
| IMDb: | ||
Тимур Ильхамович Бадалбейли (род. 5 июля 1973, Москва) — российский актёр театра и кино, заслуженный артист России.
Биография
Тимур Бадалбейли родился 5 июля 1973 года в Москве. По национальности азербайджанец[1]. Отец Тимура, азербайджанский поэт и переводчик Ильхам Бадалбейли[2], родом из города Сальян в Азербайджане[1]. Тимур окончил французскую спецшколу. В 1990—1994 годах учился в Московском Высшем театральном училище им. Щукина (курс Ю. П. Любимова). После окончания училища вошёл в труппу Театра на Таганке, где стал ведущим актёром театра.
Награды
- Заслуженный артист России (2005).
- Заслуженный артист Азербайджанской Республики (2011).
- Национальная азербайджанская кинопремия «Золотой светильник» (2006), за лучшую мужскую роль в фильме «Прощай, южный город».
- Приз за лучшую мужскую роль международного кинофестиваля «Восток-Запад» (2006), фильм «Прощай, южный город».
- Международный кинофестиваль артхаусных фильмов в Батуми, 2007 год. Приз за лучшую мужскую роль — «Прощай, южный город».
Работы в театре
- «Антигона» — Креонт
- «До и после» — Арлекин
- «Добрый человек из Сезуана» — Фу-Шу
- «Евгений Онегин»
- «Живаго (доктор)»
- «Идите и остановите прогресс (обэриуты)» — Г-н Ха
- «Марат и маркиз Де Сад» — Жан-Поль Марат
- «Мастер и Маргарита» — Коровьев
- «Сократ / Оракул» — Аристофан, Милет
- «Тартюф» — Оргон, Лояль
- «Театральный роман» — Сталин
- «Фауст» — Мефистофель
- «Хроники» — Принц Гарри, 3-й убийца
- «Шарашка» — Поскрёбышев, надзиратель, Рубин
- «Горе от ума» — Чацкий
- «Подросток» — Стебельков
- «Преступление и наказание» — Заметов
- «Живой» — Тимошкин
- «Арабески» — Гоголь
Фильмография
- 2000 — Граница. Таёжный роман (1-я серия «Предчувствие», 3-я серия «Погоны») — Казарян, сержант
- 2001 — Мамука — эпизод
- 2004 — Похитители книг — продавец книг
- 2005 — Золотой телёнок (7-я серия) — Хирам Бурман
- 2005 — Криминальные игры — следователь Ерохин
- 2005 — Лебединый рай — бандит
- 2006 — Прощай, южный город (Əlvida, Cənub Şəhəri; Азербайджан, Россия)
- 2006 — Террор в стиле ретро — Камо
- 2008 — Женщина желает знать... — Антонио
- 2008 — Проклятый рай 2 — хозяин
- 2009 — Белый песок — Перес
- 2009 — Ползёт змея (Украина) — Змей
- 2010 — И не было лучше брата — эпизод
- 2010 — Метла и флейта — Хари
- 2011 — Глазами призрака (Kabusun gözləri ilə; Азербайджан, Франция)
- 2013 — Брак по завещанию-3. Танцы на углях — Ясин
- 2013 — Интимные места — Борис, психотерапевт
- 2013 — Московские сумерки — Виталий
- 2014 — Не бойся, я с тобой! 1919 — Чони
- 2014 — Прощай, любимая! — Полунин, оперативник
- 2014 — Небесный суд — Умбальдо Аморе
- 2014 — Улыбка пересмешника — Кулаев, Азамат Закирович
Напишите отзыв о статье "Бадалбейли, Тимур Ильхамович"
Примечания
Ссылки
- [taganka.theatre.ru/actors/Badalbeyli/ Тимур Бадалбейли на сайте театра на Таганке]
- КиноПоиск: [www.kinopoisk.ru/name/1452630/ Тимур Бадалбейли]
- Timur Badalbeyli (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Бадалбейли, Тимур Ильхамович
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
