Бадахосский мирный договор
Бадахосский мирный договор (исп. Tratado de Badajoz) — мирный договор заключённый 6 июня 1801 года в Бадахосе португальским регентом Жуаном c Испанией и Францией, в результате поражения Португалии в войне против этих стран.
Предыстория договора
Война вошедшая в история под названием Апельсиновая, была вызвана отказом Португалии выполнить требование Наполеона о разрыве многолетних союзнических отношений с Британской империей. Наполеон давлением на правителя Испании Годоя добился от него объявления Испанией в апреле 1801 года войны Португалии. После трёхмесячных военных действий португальский принц-регент Жуан был вынужден подписать Бадахосский мирный договор, который состоял из двух договоров о мире и дружбе: испано-португальского и франко-португальского, взаимно гарантированных обоими союзными государствами — Францией и Испанией.
Условия договора
Испано-португальский договор состоял из 11 статей. Наиболее важной являлась ст. II, согласно которой Португалия обязалась закрыть все свои порты для английского военного и торгового флота и открыть их для судов союзников. Испания возвратила Португалии занятые ею провинции Алентежу и Алгарве, за исключением крепости Оливенсы с округом и земель по левому берегу реки Гвадианы (ст. III), и гарантировала Португалии сохранность всех остальных территорий и владений (ст. IX).
По договору с Францией, состоявшему из 6 статей, Португалия уступила ей часть Гвианы (ст. IV) и обязалась заключить с Францией торговый договор, выгодный последней (ст. V). Особый пункт предусматривал уплату Португалией контрибуции в размере 20 млн франков.
Последствия договора
Испания ратифицировала Бадахосский мирный договор немедленно после его подписания. Наполеон же, рассчитывавший удержать занятые португальские провинции в качестве залога при переговорах с Британией в Амьене, задерживал его ратификацию. Впоследствии в договор были внесены изменения, его новый вариант был подписан 29 сентября 1801 года регентом Португалии Жуаном в Мадриде[1].
После разгрома франко-испанского флота при Трафальгаре (1805 год) Португалия нарушила условия договора, открыв свои порты для английских судов, что послужило также началом войны на Пиренейском полуострове.
Напишите отзыв о статье "Бадахосский мирный договор"
Примечания
- ↑ [www.hrono.ru/dokum/1800dok/1801madrid.html Мадридский договор] (рус.). Хронос. Проверено 18 мая 2010. [www.webcitation.org/67CiSqud5 Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Бадахосский мирный договор
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.