Бадгам (округ)
Страна | |
---|---|
Статус | |
Входит в | |
Административный центр | |
Дата образования |
1979 год |
Население (2001) |
629 309 |
Плотность |
459,01 чел./км² |
Площадь |
1371 км² |
Высота над уровнем моря • Средняя высота |
|
Часовой пояс | |
[www.budgam.nic.in/ Официальный сайт] |
Бадгам (англ. Budgam) или Будгам — округ в индийском штате Джамму и Кашмир, в регионе Кашмир. Образован в 1979 году из части территории округа Шринагар. Административный центр — город Бадгам. Площадь округа — 1371 км². По данным всеиндийской переписи 2001 года население округа составляло 629 309 человек. Уровень грамотности взрослого населения составлял 42,5 %, что значительно ниже среднеиндийского уровня (59,5 %). Доля городского населения составляла 11,2 %.
Административное деление
В округе насчитывается 8 блоков: Бирвах, Нагам, Будгам, Б. К. Пора, Хан Сахиб, Кхаг, Нарбал и Чадура[1]. В каждом блоке есть панчаяты.
Округ разделён на следующие техсилы:
Политика
5 окружных собрания: Чадура, Будгам, Бирвах, Хансахиб и Чаришариф.[2]
Напишите отзыв о статье "Бадгам (округ)"
Примечания
- ↑ [jkrd.nic.in/listAllDistricts.pdf Statement showing the number of blocks in respect of 22 Districts of Jammu and Kashmir State including newly Created Districts] dated 2008-03-13, accessed 2008-08-30
- ↑ [ceojammukashmir.nic.in/ERos_AERos.html ERO's and AERO's]. Chief Electoral Officer, Jammu and Kashmir. Проверено 28 августа 2008.
Это заготовка статьи по географии Индии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Бадгам (округ)
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.