Бадеджо, Боладжи

Боладжи Бадеджо
англ. Bolaji Badejo
Профессия:	актёр

Боладжи Бадеджо (англ. Bolaji Badejo; 23 августа 1953, Лагос, Нигерия — 22 декабря 1992, там же) — исполнитель роли Чужого в одноимённом фильме (1979) Ридли Скотта.

Биография

Боладжи учился в Лондоне на художника-графика, много путешествовал. Побывал и в Соединенных Штатах, три года прожив в Сан-Франциско. Его рост 218 см, у него были длинные тонкие руки и ноги. Однажды в пабе Боладжи заметил Питер Арчер, агент Ридли Скотта и пригласил его на пробы. Боладжи стал первым исполнителем роли одного из самых культовых персонажей мирового кино — Чужого. Его фигура идеально подошла для фильма — Скотт хотел, чтобы никто не замечал, что внутри костюма Чужого находится человек. Благодаря экстраординарному росту и худобе Боладжи Бадеджо в костюме чужого выглядел совсем не как человек, а какое-то существо, космический паразит из чужого и какого-то чуждого нам, зловещего мира. Во время подготовки к съемкам Боладжи брал уроки боевого искусства тайчи, разучивал скользящие движения и повадки богомола, много репетировал в декорациях космического корабля «Ностромо». Съемочный период занял у него четыре месяца.

После окончания съемок Боладжи уехал в Нигерию, стал работать вместе со своим дядей, известным скульптором. Через три года открыл свою собственную арт-галерею. Обзавелся семьей, у него родились двое детей. Ещё в детстве у Боладжи была диагностирована серповидноклеточная анемия. В возрасте 39 лет он простудился, получил осложнение и его положили в больницу в Лагосе, откуда он уже не вышел. Боладжи Бадеджо умер 22 декабря 1992 года в возрасте 39 лет.

Ссылки

• Staff. [hoycinema.abc.es/noticias/20160418/abci-alien-guerrero-actor-201604151948.html Bolaji Badejo, dos metros y 18 centímetros de extrema delgadez dentro de Alien], Hoy Cinema (March 7, 2016).
• Page, Thomas. [edition.cnn.com/2016/03/07/africa/bolaji-badejo-alien/ Bolaji Badejo: The Nigerian giant who played 'Alien'], CNN (March 7, 2016).

Отрывок, характеризующий Бадеджо, Боладжи

Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.