Баден (курфюршество)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Курфюршество Баден
Kurfürstentum Baden
Государство Священной Римской империи

1803 — 1806



Флаг Герб

Карта территориальных приобретений Бадена с 1800 по 1819 гг. Курфюршество Баден отмечено красным, фиолетовым и жёлтым цветом
Столица Карлсруэ
Форма правления монархия
Династия Баденский дом
Маркграф, курфюрст
 -  Карл Фридрих Баденский
К:Появились в 1803 годуК:Исчезли в 1806 году

Курфюршество Баден — историческая территория в составе Священной Римской империи, созданная в ходе Наполеоновских войн из баденского маркграфства. Курфюршество было основано 27 апреля 1803 года одновременно с вступлением в силу Заключительного постановления имперской депутации: с упразднением духовных имперских княжеств один из трёх освободившихся титулов курфюрста был (по настоянию Франции) передан Бадену. В 1805 году, с подписанием Пресбургского мира, утверждавшего полный суверенитет Бадена, и тем самым его формальный выход из-под юрисдикции Священной Римской империи, курфюршеский титул окончательно потерял своё значение, и Баден в 1806 году был реорганизован в великое герцогство.



История и территориальные приобретения

С вступлением в силу Люневильского мира и окончанием Второй коалиционной войны граница Империи с Францией была окончательно определена по Рейну, что для ряда германских княжеств означало потерю территорий; при этом договором была предусмотрена компенсация за эти земли, а именно: путём проведения секуляризации духовных княжеств в Германии. Баден, стремившийся в это время проводить по возможности нейтральную политику, а фактически союзную Наполеону, который, в свою очередь, стремился создать в южной Германии блок буферных государств (Баден, Вюртемберг и Бавария), стал одним из наиболее выигравших в этом процессе перемен. На руку Бадену сыграло и внезапное ослабление Курпфальца, объединённого с Баварией.

Первым этапом территорриального расширения Бадена стало не только следование Заключительному постановлению имперской депутации 1803 года, и присоединение (уже с 1802 года) владений княжеств-епископств Констанц, Шпейер, Базель и Страсбург, многочисленных аббатств (напр. Петерсхаузен и Салем на Боденском озере), свободных имперских городов (Оффенбург, Целль-на-Хармерсбахе, Генгенбах, Юберлинген, Биберах, Пфуллендорф и Вимпфен (передан Гессен-Дармштадту)), но и приобретение значительной доли Курпфальца с городами Хайдельберг и Маннхайм. Баден таким образом удвоил свою территорию и население.

С окончательным поражением Австрии в третьей коалиционной войне, в которой Баден стоял на стороне Наполеона, и заключением Пресбургского мира в 1805 году Баден ещё более расширил свои владения в южном Шварцвальде и в Ортенау за счёт Передней Австрии, приобретя, в частности, города Фрайбург и Констанц.

Оформление Рейнского союза в 1806 году зафиксировало не только ситуацию французской гегемонии в Германии, но и выход Бадена из состава империи, что послужило прологом к произошедшему несколько позже отречению Франца II. В этом смысле титул курфюрста, и до того формальный, терял своё значение, и южногерманские государства были реорганизованы. Баденский курфюрст Карл Фридрих хоть и не получил от Наполеона королевский титул, как произошло с его вюртембергским и баварским «коллегами», а «всего лишь» великогерцогский, довольствовался дальнейшими территориальными приобретениями за счёт княжеств Фюрстенберг, Ляйнинген и Лёвенштайн-Вертхайм с общим населением более 300 000 человек.

Напишите отзыв о статье "Баден (курфюршество)"

Литература

  • Sänger O. etc (Hrsg.): Baden! 900 Jahre. Geschichten eines Landes. Karlsruhe 2012. ISBN 978-3-937345-56-7 (Badisches Landesmuseum), ISBN 978-3-88190-687-6
  • Maria Schimke (Hrsg.): Regierungsakten des Kurfürstentums und Großherzogtums Baden 1803—1815. Quellen zu den Reformen in den Rheinbundstaaten, Bd. 8. München: Oldenbourg Wissenschaftsverlag 2011, ISBN 978-3-486-58677-0

Отрывок, характеризующий Баден (курфюршество)

– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]