Уилсон, Бад

Бад Уилсон

Персональные данные
Представляет	Канада Канада
Дата рождения	20 августа 1909(1909-08-20)
Место рождения	Торонто, Канада
Дата смерти	15 ноября 1964(1964-11-15) (55 лет)
Место смерти	Линкольн, США
Рост	182 см
Бывшие партнёры	Констанс Уилсон-Сэмюэл
Место проживания	США
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновался по Новой судейской системе Завершил выступления

Уи́льям Стю́арт Монтго́мери Уи́лсон (англ. William Stewart Montgomery Wilson), более известный как Бад Уилсон (Bud Wilson, 20 августа 1909 — 15 ноября 1964 г.) — канадский фигурист, выступавший в одиночном катании, лидер канадского фигурного катания 1920—1930 годов, бронзовый призёр Олимпийских игр 1932 года. На следующих Олимпийских играх остановился в шаге от пьедестала. Он одерживал победу на девяти национальных чемпионатах по фигурному катанию подряд, с 1929 по 1939 год. В 1932 году Уилсон завоевал серебряную медаль на чемпионате мира — первую среди канадских фигуристов.

Он также выступал в парном катании со своей сестрой Констанс Уилсон-Сэмюэл. Вместе они несколько раз становились чемпионами Канады, а на Олимпийских играх 1932 года были пятыми.

Уилсон жил в США. После окончания любительской карьеры он начал тренировать. Умер в 1964 году в Линкольне.

Достижения

(в одиночном катании)

Соревнование	1924	1925	1926	1927	1928	1929	1930	1931	1932	1933	1934	1935	1936	1937	1938	1939
Зимние Олимпийские игры					13				3				4
Чемпионаты мира					7		4		2				5
Чемпионат Северной Америки				3		1		1		1		1		1		1
Чемпионаты Канады	2		2	2		1	1	1	1	1	1	1			1	1

(в паре с Констанс Уилсон-Сэмюэл)

Соревнование	1927	1928	1929	1930	1931	1932	1933	1934	1935
Зимние Олимпийские игры						5
Чемпионаты мира				4		6
Чемпионат Северной Америки	3		1		1		1		2
Чемпионаты Канады	2		1	1	2	1	1	1	3

См. также

• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932 — парное катание
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932 — одиночное катание (мужчины)
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1936 — одиночное катание (мужчины)

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/wi/montgomery-wilson-1.html Профиль спортсмена]  (англ.) на Sports-Reference.com.

Отрывок, характеризующий Уилсон, Бад

– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.