Баетов, Муса

Муса Баетов
Основная информация
Дата рождения	10 ноября 1902(1902-11-10)
Место рождения	с. Байгенчек (ныне Баетово, Ак-Талинского района, Нарынская область, СССР
Дата смерти	9 мая 1949(1949-05-09) (46 лет)
Место смерти	Бишкек
Страна	СССР СССР Киргизская ССР Киргизская ССР
Профессии	композитор, певец
Жанры	опера, фольклор

Муса Баетов (10 ноября 1902, с. Байгенчек (ныне Баетово Ак-Талинского района Нарынской области республики Киргизия) — 9 мая 1949, Фрунзе) — киргизский советский певец (тенор) и композитор-мелодист. Народный киргизский акын. Народный артист Киргизской ССР (1939).

Биография и творчество

С десяти лет выступал с исполнением песен на киргизских народных праздниках. Артистическую деятельность начал в 1934 в Киргизском музузыкально-драматическом театре (ныне — Национальный академический театр оперы и балета им. А. Малдыбаева).

С 1936 — артист Фрунзенской филармонии, с 1942 — Киргизского оперного театра.

Исполнял партии Кульчоро и Сыргак в операх «Айчурек» и «Манас» Власова, А. Малдыбаева, В. Фере и др.

Известен в Киргизии, главном образом, как народный певец с очень своеобразной исполнительской манерой. Обладал сильным, колоритным голосом, приближающимся к драматическому тенору. Аккомпанировал себе на комузе и на гармонике.

Работая в филармонии, часто выступал в концертах. В своем творчестве, основанном на народных традициях, сохранил особенности исполнения народных киргизских певцов.

Автор около 20 песен, которые, в основном, посвящены актуальным в тот период темам: «Коммунизм», «Компартия», «Счастье», «В стране Октября», «Красным богатырям» и др.

Большую популярность имели его лирические, любовные, бытовые песни: «Проснусь», «Мудрец», «Скучаю», «Эх, девушки», «Беру яблоко», «Песня узника» и др. Творчеству М. Баетова были характерны напевность, обилие фермат, лирическая теплота.

Память

• В 1949 в столице Киргизии г. Фрунзе имя Мусы Баетова было присвоено одной из улиц.
• В Бишкеке установлена мемориальная доска М. Баетову.
• 1949 году художник Г.Айтиев создал «Портрет народного артиста Киргизской ССР Мусы Баетова», хранящийся ныне в Киргизском государственном Музее изобразительных искусств

Ссылки

• [istoriya-teatra.ru/theatre/item/f00/s00/e0000826/index.shtml Баетов Муса]

Отрывок, характеризующий Баетов, Муса

«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.