Базаров, Александр Александрович

Александр Александрович Базаров
Дата рождения:	28 декабря 1940(1940-12-28)
Место рождения:	с. Половинное, Половинский район, Челябинская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Дата смерти:	8 мая 2006(2006-05-08) (65 лет)
Место смерти:	Курган, Курганская область, Российская Федерация
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	кандидат экономических наук, доцент, прозаик, журналист
Язык произведений:	русский язык
Дебют:	Кулак и АгроГУЛАГ (1991)

Александр Александрович Базаров (28 декабря 1940, с. Половинное, ныне Курганская область — 8 мая 2006, Курган) — российский писатель, член Союза писателей России с 1999 года, кандидат экономических наук.

Биография

Александр Александрович Базаров родился 28 декабря 1940 года в селе Половинном Половинского сельсовета Половинского района Челябинской области (с 1943 года в Курганской области) в крестьянской семье.

Окончил Челябинское училище трудовых резервов, работа на комбинате № 817 в Челябинске-40.

В 1965 году поступил на заочное отделение экономического факультета Московского государственного университета им. Ломоносова. Работал журналистом Половинской районной газеты и районного радио.

В 1971 году, после окончания МГУ был принят на кафедру политической экономии в должности ассистента Курганского сельскохозяйственного института.

В 1973 году направлен в очную аспирантуру при МГУ им. Ломоносова. Кандидат экономических наук. Большую часть жизни проработал на кафедре экономической теории Курганской сельскохозяйственной академии, которой заведовал с 1988 по 2001 годы, доцент.

В 1986 году поручили составить справку для Министерства сельского хозяйства по экономической истории аграрного Урала советских времен и разрешили поработать в архивах, которые в то время были по большей части закрыты для исследований. С тех пор темой его литературного творчества стала судьба советского крестьянства Урала и Зауралья.

В Союз писателей России принят в 1999 году, состоял на учёте в Курганской областной писательской организации.

Александр Александрович Базаров умер 8 мая 2006 года.

Награды и премии

• Лауреат премии губернатора Курганской области.
• Обладатель Гранта Международного Фонда Макартуров.
• Награждён медалью «Честь и польза» Международного благотворительного фонда «Меценаты России».

Сочинения

Тема литературного творчества - жизнь советского крестьянства Урала и Зауралья в годы коллективизации и в последующие годы.

Статьи Александра Базарова неоднократно публиковались в газетах «Челябинский рабочий», «Уральский рабочий», «Тюменский курьер», в журналах «Аграрный вестник Урала», «Югра», «Диалог», «Родина», «Грани», «Посев», «Сибирский край».

Книги:

• «Кулак и АгроГУЛАГ», Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1991. Как сказал сам автор: «Эта книга не против колхозов. Она против советского феодализма, освященного политической демагогией».
• «Дурелом, или господа колхозники», 2 тома. Курган, издательство «Зауралье», 1997
• «Хроника колхозного рабства», Московское историко-литературное общество «Возвращение», 2004
• Вся жизнь моя тебе, Россия. Издательство «Тюменский курьер», 2008

Базаров автор сценария и материалов фильма «Сирота Страны Советов», который удостоен Гран-при на фестивале документальных фильмов стран СНГ в 1994 году, затем в том же году прошел по ЦТ "Останкино".

Память

• Решением Курганской городской Думы от 15 июня 2011 года № 132 «О присвоении наименования улице в поселке Чистое поле города Кургана» улице, расположенной параллельно с улицей 13-й Чистополевой (ныне 50 лет Космонавтики), решено присвоить название «ул. Базарова».
• Проводится шахматный турнир на приз памяти А.А. Базарова

Семья

• Жена — Людмила Николаевна Базарова, председатель курганского отделения Всероссийского общества «Мемориал».

Отрывок, характеризующий Базаров, Александр Александрович

Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.